Ведь регресс НЕ СОЗДАЕТ укладов, формаций, классов. Более того, он ПРЕПЯТСТВУЕТ их созданию. Создает же (и взращивает) он только агрессивно-паразитарную элитную субстанцию, которая поедает реальность. Всю целиком. Материальную, а также нематериальную. Это можно назвать «фагократией». Фагократия затягивает в воронку взрывного неорганичного первоначального накопления. Взрывное неорганичное первоначальное накопление усиливает фагократию. Действует положительная РЕГРЕССИВНАЯ обратная связь.

Как только сформируется «антифагократический» класс (а он не может не стать таковым, коль скоро речь идет о взятии на себя ответственности за ГОСУДАРСТВО), регресс будет — мучительно! — преодолеваться. Как только он будет преодолен, появятся уклады. Как только появятся уклады, появятся классы. Возникнет массовая борьба за социальные права. Эта борьба будет улучшать положение народа. Возникнет настоящий средний класс — а точнее, гражданское общество.

Дееспособное гражданское общество — страшно сложная вещь. Оно требует гражданина, гражданского самосознания, гражданской же солидарности. Что если я с цифрами в руках докажу, что сегодня у нас ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО СИСТЕМНО ЗАМЕЩЕНО КРИМИНАЛИТЕТОМ?

Это может происходить только в пределах регресса. Как только регресс прекратится, начнется новый процесс. А регресс прекратится только тогда, когда возникнет полноценный субъект этого прекращения.

Любой такой субъект, повторяю, лучше бессубъектности.

Хотелось бы, чтобы субъектом стал безупречный или хотя бы нормальный класс. Но, прежде всего, им может стать только класс СТРАТЕГИЧЕСКИ СОСТОЯТЕЛЬНЫЙ. То есть осознавший, что огромное государство — это гораздо большая ценность, чем яхты, дворцы и миллиарды долларов на счетах. Это гораздо большая ценность, чем любые нефтяные или газовые месторождения. Это невероятная, неисчислимая ценность.

Осознав, класс должен захотеть эту ценность, ВОЗЖЕЛАТЬ ЕЕ. Даже для такого вожделения он должен приподняться над своим нынешним состоянием. Потому что сейчас он этого не способен даже вожделеть. И в этом трагедия момента. Завтра, если мы преодолеем эту трагедию, возникнет другая. И надо будет ее преодолевать. Но если мы не преодолеем эту трагедию, то просто не будет «завтра».

Исторические прецеденты учат нас тому, как именно незрелый класс приподымается хотя бы до полноценного вожделения. Как он начинает хотеть этой великой ценности — своего государства.

В самом общем виде можно утверждать, что для этого необходимо адекватное классовое самосознание. Это самосознание отчасти привносит национальная интеллигенция. А отчасти оно вызревает внутри самого класса. Класса — а не административной группы! Класса! Класс — это лучший вариант. Хуже, когда речь идет о макроэлитных группах параклассового характера (так называемых корпорациях и т. д.). Но, в любом случае, речь идет о САМОСОЗНАНИИ. И это встречный процесс. Интеллигенция, понимая, что судьба страны зависит от состояния класса, идет навстречу классу. Или — другой (сходной с классом по возможностям и структуре) макросоциальной группе, способной стать политическим субъектом, преодолевающим негативные тенденции и формирующим тенденции позитивные.

Крайне важно при этом, чтобы сам этот субъект шел навстречу интеллигенции. Если он занимает глухую оборону, не участвует в идеологической полемике и отказывается от стратегического позиционирования в рамках политического процесса — интеллигенция сама по себе не может сформировать самосознание чужого для нее класса. А отчаявшись, рано или поздно встанет на другой (абсолютно губительный для страны и уже опробованный интеллигенцией) путь.

Отношения интеллигенции и власти — самая больная тема нашей истории. К сожалению, рассмотрение этой (отнюдь не потерявшей актуальность) неблагодарной темы немедленно оказывается «в клещах» оценочного подхода. Для кого-то власть права, а интеллигенция заражена вирусом губительного негативизма. Для кого-то власть отвратительна, а интеллигенция благородна и спасительна в своей антивластной заданности. Мне бы очень хотелось перевести обсуждение данной темы (а уйти от обсуждения невозможно) в другой регистр.

Предположим, что власть является средоточием всех мыслимых и немыслимых моральных и экзистенциальных позитивов. Что она чиста, честна, стремится к общенародному благу… Если она при этом разорвала отношения со своей интеллигенцией (или даже ее существенной частью) — она не власть. И ее индивидуальные достоинства не стоят ломаного гроша.

Власть всегда за все ответственна. В 1917 году — за 1917 год. В 1991 году — за 1991 год. И так далее. Власть — это не Николай II и не Горбачев. Очень соблазнительно переложить ответственность на конкретные лица. Власть — это класс. Отвечает — класс. Интеллигенция конца XIX века или конца XX века оказалась таковой не в силу своих личных качеств, а в силу определенного развития макросоциальных процессов. А кто отвечает за процессы? Власть! Политика — это управление общественными процессами. Не можешь управлять процессами должным образом — заваливаешься в расстрельный ров вместе с миллионами ни в чем неповинных людей.

Неспособность управлять общественными процессами таким образом, чтобы у тебя не отняли макросоциальную энергию твоего общества и не повернули эту энергию против тебя… Неспособность вести информационную и идеологическую войну… Неспособность даже осмыслить себя как целое и специфику своей ситуации… Все это несовместимо с субъектностью. Но еще более несовместимо другое…

Чаще всего, конечно, интеллигенция задана в своей антивластности так называемыми «собственными процессами». В позитивном случае ее антивластность связана с тем, что она просто чувствует, что власть смердит и ведет себя, как «социофаг». В негативном случае она ведет себя так потому, что общественные процессы сформировали ее деструктивным образом. За процессы отвечает власть. Но поскольку человек — существо разумное (да еще, прошу прощения, и моральное), то он сам отвечает за свое состояние. И снимать с интеллигенции ответственность за деструкцию нельзя (конечно же, оговорив иерархию ответственности, что я и делаю).

Но кроме собственных процессов, бывают и процессы вынужденные. Их всегда тяжелее всего обсуждать, потому что… словом, слишком близко все это находится к губительной и абсолютно ложной теории заговора. Но и не обсуждать их нельзя… Значительная часть интеллигентской деструктивности имеет внутренний элитный генезис. Раскол элит порождает очень удобную ситуацию, при которой легко получить заказ на информационную и идеологическую атаку против одной из элитных групп. Кто-то берет заказ на эту группу… Кто-то на другую… И все «при деле».

Но кто заказчик-то? Кто заказывал в 1915–1916 годах тему «шашней Распутина и царицы»? Немецкие агенты?.. А охранка почему их не вылавливала? Да и не проходит эта версия при нынешнем объеме вполне доказательных данных! Сама же имперская российская элита и заказывала эту тему «шашней Распутина и царицы». Этот гной тек из российских элитных салонов в интеллигентские круги и оформлялся в виде соответствующих продуктов. Продукты оплачивались. Их изготовители воодушевлялись. А иногда и просто получали приказ. А уже затем все обрушивалось на народные массы. В том числе — солдатские, гнившие в окопах империалистической (им все более непонятной) войны.

Класс, если он субъект, прежде всего, отвечает за элитогенез. Класс, далее, отвечает за управление макросоциальными процессами (в которые этот самый элитогенез, между прочим, вписан). Класс также отвечает за элитную рамку. Глупо призывать: «Давайте жить дружно!» Конфликты будут всегда. Но конфликты конфликтам рознь. Нет рамки — элита гибнет. И страна тоже. И, наконец, класс отвечает по особым игровым обязательствам.

Но об этом ниже. Здесь же я просто обязан оговорить специфику своего подхода при рассмотрении всей элитологической проблематики.

Элита — это, конечно же, не «лучшие граждане». Но это и не граждане, которые успели лучше других устроиться в социальном и, прежде всего, материальном плане. Элита — это игроки. И потому элита отвечает не только за Историю, но и за Игру.