В жизни Александра Евгеньевича десятилетие 1920–1930 годов было поистине героическим. Одной только хибинской эпопеи хватило бы для того, чтобы имя Ферсмана прочно вошло в список пионеров освоения минеральных ресурсов Советского Союза. А ведь была еще и Средняя Азия, где он тоже оказался первооткрывателем.

О подземных богатствах Средней Азии до революции высказывались самые пессимистические мнения. Были хорошо известны рудные месторождения Урала, Алтая, Забайкалья. По сравнению с ними Средняя Азия представлялась мелкоперспективпой. На нее геологи попросту не обращали серьезного внимания. Тем более это была очень отсталая экономически, полуколониальная окраина империи.

Положение резко изменилось при Советской власти.

Было привито решение взяться за экономическое возрождение окраин. Одни из главнейших путей для достижения этой цели — поиски, разведка и разработка минеральных богатств.

Первые геологические отряды, начавшие исследования на огромной территории Средней Азии, обнаружили в ряде мест рудопроявлеиия, обследовали перспектиштые районы, обратили внимание на остатки древних горных выработок и примитивных металлургических производств. Все это были разрознеппые сведения. Требовалось обобщить их и наметить районы, где следует развивать горнодобывающую и перерабатывающую промышленность. С этой целью в Среднюю Азию весной 1924 года была направлена группа специалистов во главе с А. Е. Ферсманом.

В этой экспедиции, как и в последующих среднеазиатских, Ферсмана сопровождал геолог (в будущем академик) Д. И. Щербаков. Оп интересно описал эти путешествия. (Да и Ферсман о них писал очень хорошо и неоднократно.) Вкратце познакомимся с этими исследованиями и главными их результатами.

В первый год Ферсман побывал в Средней Азии недолго: очень спешил па север, в Хибины. И все-таки успел посетить месторождения плавикового шпата в Чаткальском хребте, поделочного камня — колыбташа у поселка Сайлык, кремнистых сланцев в долине реки Исфайрамсай, где ранее были обнаружены марганцевые и никелевые минералы. Кроме полевых работ в Ферганской долине, он прочел лекции и провел консультации в Ташкенте.

На следующий год Ферсман припял участие в изучении потцер в известняковых массивах южнее Ферганской долины. Он исследовал минералы, рожденные в пещерах, полупрозрачные или белые кальцитовые натеки, стебли, нити, сталактиты и сталагмиты, колонны, гирлянды, таблитчатые, водянисто-серые, отливающие стеклянным блеском кристаллы барита — тяжелого шпата, янтарно-жслтые пирамидки самородной серы, голубоватые, как бы промасленные корки целлестина — соли стронция, прозрачные кубики каменной соли — галита и белоснежные, словно сахарные, розетки — гипса…

Но его увлекают не только загадки образования и разрушения пещерных минералов. Он мысленно восстанавливает историю пещер, особености их роста, перехода от вертикального направления к горизонтальному, их связи с наземными и подземными водами. Пещерам он посвящает прекрасную статью в журнале «Природа».

Главным событием этого года стала экспедиция в Каракумы. «Мпе хотелось после пестрых и ярких красок, богатства и плодородия оказаться в мире безлюдья и тишины пустыни. Мне хотелось попять во всей глубине величие среднеазиатских песков, понять их трудности и опасности, своеобразие их богатств… Как химику земли мне хотелось самому посмотреть на тот своеобразный мир солеи и озер, мир вьщветов и песков, защитных корок и пустынных загароп, которые характеризуют пустыню и составляют ее красоту».[17]

Имелись сведения, что в центре Каракумов находятся странные посчапо-серые бугры. Происхождение и геологическое строение бугров оставалось загадкой. Предполагалось, что здесь сказываются результаты былой вулканической деятельности. Не исключалась возможность обнаружить месторождение серы, в которой очень нуждалась промышленность страны.

С большими трудностями удалось снарядить караван (6 верблюдов, 4 лошади). Ситуация очень осложнялась возможностью столкнуться с бандой басмачей. Но Ферсмдна нпчто по смогло остановить. Даже тяжелая болезнь, илза которой он не мог самостоятельно влезать па лошадь или спешиваться и двигался с огромным трудом.

Караван шел и шел. На одиннадцатый день пути показались серые бугры. «Картина вокруг была замечательная, — писал Ферсман. — Куда пи посмотришь, валы и валы песка. Кое-где среди них огромные черные площадки шоров, дальше окаймленные венцом ярко-желтых, сыпучих, подвижных песков красноватые площадки такырои, а вокруг, как вулканы Центральной Франции или окрестностей Неаполя, как кратеры луны, десятки отдельных остроконечных вершинок, то мелких „вулканических“ конусов, то обрывистых скал. Далеко на севере и востоке рисовались новые группы бугров».

Бугры оказались исключительно интересными. Исследователи отобрали много образцов для лабораторных анализов, но уже на глаз было видно, что запасы серы немалые.

Прежние представления о происхождении серных бугтов пришлось оставить. Нигде не было никаких следов вулканических процессов, деятельности гейзеров или фумарол. Здесь проявились не глубинные, а поверхностные процессы.

В слоях гипсоносных горных пород содержится много серы. На земной поверхности она окисляется и превращается в сорную кислоту. Только в глубипс бугров сохраняется самородная сера. А сернокислые соли перерабатываются бактериями, благодаря которым накапливается сера.

Вернувшись в Ашхабад после месяца путешествия по пустыне, Ферсман доложил туркменскому правительству о перспективности обследованных месторождений серы и необходимости срочно приступать к их разработке.

На следующий год более крупная экспедиция под руководством Д. И. Щербакова провела первые опыты по добыче и обогащению серной руды но методу участника похода — химика П. А. Волкова. Метод был прост и надежен: руду нагревали в автоклаве, сера плавилась и погружалась вниз, а песок всплывал. Опыт прошел успешно.

Ферсману пришлось доказывать необходимость постройки в пустыне серного завода. Некоторым руководителям не верилось, что это возможно. Наконец, мнение Ферсмана победило. Караваны двинулись в Каракумы, перевозя оборудование серного завода, стройматериалы. И уже к концу 1927 года первые караваны с каракумской серой прибыли в Ашхабад.

Первый серный завод нашей страны был построен в центре пустыни.

В Средней Азии Ферсман охватил обоими полевыми исследованиями огромный регион. До этого он работал на сравнительно ограниченных территориях, где господствовали те или иные минеральные комплексы — в пегматитах, щелочных и гранитных массивах и т. д. А сейчас перед ним открывались просторы пустынь, степей, гор, долин Средней Азии, где встречаются разнообразнеишие горные породы и минералы.

На острове Челекен (ныне из-за понижения уровня Каспия он превратился в полуостров), где действуют грязевые вулканы, горячие источники отлагают разнообразные осадки. Здесь встречаются ярко-красные или бурые натеки, образующие систему ступепек-блюдец. Искристые корочки серебристого колчедана покрывают все предметы.

Ярко-желтые, сверкающие на солнце кристаллики серы украшают эти налеты. В относительно холодных сернистых источниках осаждаются черные и серые гидраты сернистого железа, быстро буреющие па воздухе. В других местах осаждается углекислый кальций в видо натеков мраморного оникса. Подобные образования встречались Форсману и вулканических областях Закавказья. Во всех челекенских источниках встречаются отложения поваренной соли в виде гроздьев на сухих веточках, или небольших качающихся сталактитов, или скоплений шарикоа-леденцов, подорасываемых кипящими водами. Это необычайное обилие кристаллических минералов, рождающихся прямо на главах, дополняют газовые и жидкие минералы: выделения нефти, сероводорода, углеводорода, струй азота и редких газов.