– Я хотел бы задать вам еще один вопрос, – сказал Мейсон. Вспомните, не доводилось ли вам читать в газетах об исчезновении секретаря Эддикса, девушки по имени Элен Кэдмас?

– Я никогда не запоминаю, о чем там они пишут в газетах. Нет, не помню, – ответил Этна.

– Но вам что-нибудь известно о ее исчезновении?

– Только то немногое, что сообщила мне миссис Кемптон, – осторожно проговорил Этна.

– Вот теперь, – сказал Мейсон, – мы и подошли к тому, что мне нужно. Что именно рассказала вам миссис Кемптон?

– А что конкретно вас интересует?

– В данный момент я не могу поделиться с вами информацией по этому вопросу.

– В таком случае я в данный момент не могу поделиться с вами вообще никакой информацией.

– Ну хорошо, меня интересует, не связано ли увольнение миссис Кемптон с исчезновением Элен Кэдмас?

Этна надолго задумался.

– Элен Кэдмас совершила, как предполагают, самоубийство примерно за два дня до увольнения миссис Кемптон. У нас сложилось мнение, что если, поймите меня правильно, мистер Мейсон, я никого не обвиняю, что если нечто было похищено в особняке Эддикса, то гораздо больше оснований подозревать Элен Кздмас, а не миссис Кемптон. Я сейчас попытаюсь обосновать это предположение. Кольцо и часы были оставлены в спальне мистера Эддикса. Спальня была заперта. Ключ от нее был только у двоих – у миссис Кемптон и у Элен Кэдмас. Миссис Кемптон была экономкой, а Элен Кэдмас входила туда в связи с выполнением своих секретарских обязанностей. Собственно говоря, это были апартаменты из нескольких комнат: спальня, кабинет, ванная и небольшое помещение для животных. На данный момент, мистер Мейсон, это все, что я могу вам сообщить.

– По какому телефону я мог бы связаться с вами сегодня вечером?

– Я буду в конторе еще час или два. Мой домашний телефон Вест девятьсот семь двести одиннадцать.

– Огромное спасибо, – сказал Мейсон, – возможно, – я позвоню попозже.

Мейсон положил трубку. Делла Стрит вопросительно посмотрела на него.

– Я полагаю, – сказал Мейсон, – твой невысказанный вопрос связан с желанием знать содержание моей беседы с мистером Джеймсом Этной.

– Мой невысказанный вопрос, – ответила она, – связан с желанием знать, когда же мы наконец поужинаем.

– Прямо сейчас, Делла, – рассмеялся Мейсон. – И сразу же после ужина отправимся к мистеру Эддиксу и выясним, что именно он собирается нам сообщить, и если случайно – пойми, Делла, это все равно что найти в полном мраке дробинку, один шанс из тысячи, – и если мы случайно найдем в греческой вазе в холле кольцо стоимостью пять тысяч долларов и платиновые часы стоимостью тысяча долларов, то заставим надменного и имеющего, похоже, садистские наклонности миллионера прижать хвост.

– Прекрасно, – сказала Делла Стрит, – но я думаю, что не стоит заниматься этим на пустой желудок.

– Вот это точно. Где бы ты хотели перекусить?

– Там, где мне подадут огромный бифштекс с маслом и петрушкой, и, раз уж мы собираемся с визитом к миллионеру, я думаю, мы сможем позволить себе такую роскошь, как французская булочка, поджаренная до хрустящей коричневой корочки и посыпанная тертым чесноком.

– Несомненно, – серьезно заявил Мейсон, – мы должны сполна наслаждаться теми редкими удовольствиями, которые предоставляет нам наша профессия. Ведь если бы мы составляли завещание для мистера Эддикса и он вызвал бы нас для консультации по деловому вопросу, мы были бы вынуждены отказаться от чеснока, Делла.

– О, само собой, – согласилась она, и глаза ее блеснули, – но при сложившихся обстоятельствах, принимая во внимание и то, что я сегодня работала до позднего вечера, ты мог бы заказать мне еще и бутылочку красного кьянти – к бифштексу и булочке с чесноком.

– Что ж, договорились, – сказал Мейсон. – И позвони перед уходом мистеру Мортимеру Херши, сообщи ему, что мы сможем приехать к мистеру Эддиксу сегодня в девять тридцать вечера.

– Может быть, если он еще не ужинал, посоветовать ему съесть немного чеснока, чтобы, учитывая сложившиеся обстоятельства, он мог получить большее удовольствие от общения с нами?

– Нет, – сказал Мейсон, – мы не настолько хорошо его знаем.

– Но ведь узнаем? – спросила она.

– О, несомненно, – пообещал с улыбкой Мейсон, – но он никакого удовольствия от этого не получит.