Отвергнув богопреданное учение о существе таинств, протестанты отвергли богоустановленный способ сообщения благодати, усвояющей людям спасение Христово, — отвергли самую благодать, сообщение которой Господу угодно было соединить с совершением таинств. Англиканская церковь, по-видимому, не приняла протестантского взгляда на существо таинств. В «Катихизисе» англиканском дается такое определение таинства: таинство есть «внешний и видимый знак внутренней и духовной благодати, данной нам, установленный Самим Христом, как средство, {стр. 132} через которое мы получаем ее, и залог, уверяющий нас в том». Понимание таинств в смысле действительных (объективных) средств, низводящих благодать, вполне православно [7].

II. Таинства суть божественные, а не человеческие установления. Богоустановленность есть существенный признак, входящий в понятие ο таинствах. Бог — единственный источник и раздаятель благодатных даров; потому никто другой, кроме Самого Господа, не мог установить таких средств облагодатствования человека, как таинства. Частнее, как освящающая благодать Св. Духа подается от И. Христа, так Им же установлены и те священные действия, через которые она подается, — отчасти до Его воскресения, отчасти по воскресении в течение четыредесяти дней, когда Он являлся ученикам Своим и беседовал с ними, яже ο царствии Божии (Деян 1, 3). Нельзя признавать правильным разделение таинств на учрежденные Самим И. Христом и на установленные апостолами. Апостолы сами себя признают не установителями, но только слугами Христовыми и строителями таин Божиих (1 Кор 3, 5; 4, 1). Они не вводили и не установляли ничего такого, на что не имели повеления от Господа.

Почему же Господу угодно было спасительные действия благодати соединить в таинствах с видимыми действиями, когда Дух Божий, идеже хощет, дышет? Так как спасение человека Богу угодно было совершить через воплощение Сына Божия, видимо же, как бы в огненных языках, ниспослан церкви и Дух Св., то божественная любовь изменила бы прием в Своих действиях на человека, если бы предложила средства для усвоения человеком спасения Христова чисто духовные, если бы не установила таинств. И если воплощение Сына Божия мы {стр. 133} признаем проявлением премудрости Божией (1 Кор 3, 7), то не иными должны нам представляться и избранные той же божественной премудростью способы усвоения людям спасения Христова — таинства, в которых непостижимым для нас образом соединяются благодать с чувственным знаком, земное с божественным. И действительно, избрание Богом духовно-чувственных средств для сообщения людям благодати искупления находится в полном соответствии с двухсоставностью человеческой природы и ее потребностями. «Если бы ты был бестелесен», говорит св. Златоуст, «то Христос сообщал бы тебе дары бестелесно; но так как душа твоя соединена с телом, то духовное сообщает тебе через чувственное» (на Мф Бес. LXXII, 4). Как существо духовно-телесное, человек имеет и нужду в исцелении и освящении не только души, но и тела. Важное значение имеет установление Богом духовно-чувственных средств облагодатствования и для убеждения человека в несомненности дарования ему благодати. Если бы было такое разделение между благодатью и чувственным знаком в таинствах, — когда бы, напр., благодать давалась одним достойным, прочие же принимали бы только видимый знак (как учат протестанты), — ни один человек не мог бы с уверенностью сказать, что он получил благодать. Α подобная неуверенность и сомнение в действительности получаемых даров осуждали бы верующего с мнительной совестью на постоянные нравственные мучения. Наконец, через видимые посредства сообщения благодати достигаются в церкви и другие важные цели: верующие видимо освящаются в члены церкви Христовой и отделяются от неверующих, что способствует теснейшему соединению их между собой в единое тело Христово, ощутительно напоминается им об истинах веры и обязанностях членов церкви и открывается возможность приготовления к достойному восприятию благодати искупления.

III. «Веруем», учат восточные патриархи, «что в церкви есть евангельские таинства, числом семь. Ни менее, ни более сего числа таинств в церкви не имеем. Число таинств сверх семи выдумано неразумными еретиками. Седмеричное же число {стр. 134} таинств утверждается на священном Писании, равно как и прочие догматы православной веры» (Посл. вост. патр. чл. 15). Таковы именно таинства, содержимые и преподаваемые в православной церкви: крещение, миропомазание, покаяние, причащение, священство, брак, елеосвящение. В каждом из таинств преподаются известные, определенные дары благодати. Если бы освящение человека благодатью совершалось через сообщение в каждом из таинств благодати не в определенном, частном виде освящения, то надлежало бы быть одному какому-либо таинству, а не различным. Все же таинства в совокупности, обнимая всю жизнь человека, соответствуют главнейшим нашим нуждам и потребностям в духовной жизни, равно и нуждам целой церкви Христовой.

Что таинств церковных установлено И. Христом именно «семь», не более и не менее, — такая формула ο числе таинств явилась в церкви сравнительно в позднейшее время (к XII в. на западе и к XIII в. — на востоке). Однако, неосновательно утверждение протестантов, что будто бы седмеричное число таинств не в откровении данная истина, а есть следствие исторического развития в церкви обрядности (измышлено будто бы Петром Ломбардом). В Писании содержатся более или менее ясные свидетельства ο всех семи таинствах. И если прямо в Писании не сказано, что «таинств семь», то точно так же нигде не сказано и того, что таинств только два или три. Церковь всегда имела и всегда признавала семь священнодействий, сообщающих особенную благодать, — следовательно, считала их таинствами, хотя по обстоятельствам времени и не формулировала долго в кратких и точных выражениях своего всегдашнего учения. Все семь таинств признаются и в неправославных обществах, еще в древности отделившихся от кафолической церкви. Так, у несториан и евтихиан существует семь таинств. To же число таинств неизменно признавалось и признается и церковью западной. Такое согласие относительно числа таинств христиан, разномыслящих относительно других предметов веры, показывает, что вера в седмеричное число таинств основана на апостольском предании, а не позднейшее нововведение в церкви.

{стр. 135}

Верование всего христианского мира в седмеричное число таинств реформацией XVI в. объявлено заблуждением. На самом деле И. Христос установил в Своей церкви, будто бы, не семь таинств, а только два — крещение и евхаристию, с которыми и соединил обетование благодати; прочие же таинства суть простые обряды, возведенные церковью на степень таинств, — правда, благочестивые и полезные, но не имеющие богоустановленного видимого знака и обетования благодати. Но такое учение ο числе таинств образовалось в протестантстве независимо ни от св. Писания, ни от Предания, a вытекает из одностороннего учения ο существе и назначении таинств. Сила таинств, по смыслу протестантского учения, заключается в том, что они служат знаками и свидетельствами благодати Божией, дарующей прощение грехов в зависимости от веры в слово Божие, и укрепляют веру в возвещаемое словом обетование благодати. Но если назначение таинств — укреплять веру в прощение грехов, то отсюда последовательно вытекло сокращение числа таинств. Так, брак уже не мог быть в числе таинств, ибо не соответствует цели таинств, — не может служить залогом прощения грехов. Миропомазание являлось излишним, ибо в крещении даровано уверение в прощении грехов; оно было бы повторением крещения. Причащение делает излишним елеосвящение, когда, в случае близкой смерти человека, бывает нужда уверить в прощающем милосердии Божием, а уврачевание от болезней подается по силе веры, без всякого таинства. Священства, как таинства, быть не должно, ибо священство есть достояние всех и каждого верующего. Покаяние на первых порах протестантство расположено было удержать в числе таинств, но потом воспоминания ο р.-католических злоупотреблениях тайной исповеди и разрешительной властью (особенно индульгенциями) привели протестантов к тому, что они и таинство покаяния стали отвергать.