Дарлайн на завтрак всегда опаздывала, зато наряжалась, как на бал, а я всегда пила кофе, читая при этом книгу, за что получала от мамы пару окриков. Если же к нам приезжали сестры со своими семьями, то от шума и гама можно было и вовсе свихнуться, но лучше уж так, чем сидеть в огромной, какой-то холодной столовой, которая казалось таковой из-за светлых стен, обитых белым деревом. Еще и тишина стоит мертвая, так как слуги отчего-то ведут себя скованно, и даже тарелкой звякнуть боятся.

Кусок в горло отказывался лезть в такой угнетающей обстановке. Я допила кофе, не притронувшись ни к чему из еды, вежливо поблагодарила испуганных девушек и попросила проводить меня в спальню.

Возникла было мысль посетить библиотеку, но что-то мне подсказывало, что оскорбленная леди Бри вполне может сейчас обитать там. А я еще от первой нашей встречи не отошла.

Вернувшись в спальню, обнаружила, что вещи мои уже разобраны, разложены по полкам, а пустые чемоданы куда-то исчезли. Не зная, чем заняться, я присела на краешек кровати и огляделась. Вчера, да и сегодня утром, возможности осмотреть выделенные покои не было, а сейчас они меня очень порадовали. Нежные, кремового оттенка стены, на два тона темнее мебель — кровать, туалетный столик, шкаф, и приятного бежевого цвета кресла, стоящие перед ширмой, отделяющей кровать от остальной части комнаты. В углу дверь, где, как я помнила, находится ванная комната.

Надо сказать, мое новое жилище мне очень и очень нравилось. Жаль только, что находится оно в горах, на отшибе королевства, да и довесок в виде герцога радости добавить не может. Самым неприятным было осознание того, что угрожает мне изнуряющее одиночество, вдали от огромной семьи.

Перевела взгляд на кровать и ахнула — с собой я привезла вышитое мамиными руками покрывало, и служанки, распаковывающие вещи, застелили им постель. В глазах снова защипало, и, бросившись ничком на дорогую памятку из дома, я горько расплакалась.

Не знаю, как я пережила неделю пребывания в замке ГримГайла. Во-первых, вернулся ГритБерли, и теперь даже в столовой тихо не было — везде слышалось его противное брюзжание и беспрерывные нотации.

Во-вторых, Виола ступила на тропу войны, и куда бы я ни направилась, она повсюду следовала за мной. Радовало только то, что, в присутствии ГритБерли, закатывать скандалы леди Бри не решалась, так что хотя бы один плюс в бароне все же был.

В-третьих, прислуга меня боялась до одури. Доходило до того, что когда я задавала горничной вопрос, от переизбытка чувств она могла расплакаться.

И не в-четвертых, но все же следует заметить, что лорд ГримГайл пока так и не явился.

Как уже было сказано выше, прошла неделя. Я в очередной раз ужинала в столовой, и слава Духам одна, так как ГритБерли чем-то был ужасно занят. В помещении, по причине сгустившихся сумерек, зажгли свечи, служанки замерли за моей спиной безмолвными привидениями, а я вдруг решила, что с меня хватит.

Неожиданно даже для самой себя, что уж тут говорить о бедных горничных, я бросила нож с вилкой в тарелку, насладилась звоном, который по пустой комнате разнесся грохотом, и, сложив руки на груди, заявила:

— Так больше продолжаться не может!

Девушки, прислуживающие мне сегодня, побледнели, и клянусь, чуть не потеряли сознание. Одна из них, по-моему, Ханна, заикаясь, спросила:

— Что-то не так, Ваша Милость? Простите, мы все исправим! Может быть, стейк не дожарен? Сейчас же позовем повара.

Из-под моего носа тут же выхватили тарелку. Пришлось вцепиться в блюдо с другой стороны, иначе уверена, получил бы бедный повар (который, кстати, превосходно готовит) по колпаку и, может быть, даже не одной тарелкой.

— Дело не в стейке! — возопила я. — Да отпустите же! Давайте спокойно поговорим!

Тарелка была освобождена, я водрузила ее перед собой и хмуро взглянула на служанок.

— Почему вы меня так боитесь?

— Как можно! — вторая девушка опустила глаза, пальцами нервно затеребила фартук. — Мы нисколько вас не боимся, миледи. Вы такая красивая, умная, добрая…

— Так! — прервала я поток лести. — Кто вам наговорил про меня гадостей? — у меня конечно были кандидатуры, но хотелось бы выяснить имя.

Ханна переглянулась с подругой. Казалось, они безмолвно о чем-то спорят, и хорошо, что здравый смысл победил.

— Лорд ГритБерли, — еле слышно прошептала Ханна.

Я постучала пальцами по столу и искоса на них взглянула.

— Поясните. Ведь началось это еще с первого моего дня здесь, когда барон только продирался сквозь толщу горы.

Ханна набрала побольше воздуха в грудь и понеслось:

— Герцог вернулся накануне вашего приезда. Не в духе был, заперся с Бейсриком и о чем-то с ним разговаривал. Нам совсем случайно стало известно, что обсуждали вашу персону, — щеки девушки запылали. — И мы сделали вывод, что вы скандальная, заносчивая особа, и для нас теперь настанут тяжелые времена…

Интересно, что же такого мог озвучить герцог, что прислуга сделала подобные умозаключения? Он что, вдобавок ко всем своим недостаткам еще и приврать любит?!

— …в первый день мы ничего страшного в вашем поведении не заметили, но когда явился барон ГритБерли, то все наши опасения подтвердились. Он сказал… — девушка замялась.

— Продолжайте, — кивнула я, а на душе кошки уже скребли от дурного предчувствия.

— Он сказал, — почти шепотом продолжала Ханна. — Что в своем поместье вы истребили почти всех животных, прислугу привыкли пороть собственноручно, а герцога на вас жениться заставил король, чтобы хоть кто-то мог держать вашу жестокость в узде.

Какие выводы я сделала из этого рассказа? Первый — подслушивание это общая черта всех слуг, вне зависимости от того, кем является их лорд. Поэтому запертые двери еще не гарантия сохранения тайны. А второй — ГритБерли, оказывается, очень злопамятный. Ну что ж, значит, мне придется мстить по горячим следам, чтобы он и свое зло забыть не успел.

В возмущении я вскочила на ноги, не обращая внимания на то, что стул с грохотом упал.

— Такое про меня сказать?! — взвилась я. — Ну, ГритБерли, ну и подлец, удружил. После такой характеристики, хорошо, что меня еще повар не отравил. Да я этому барону такое устрою! Он у меня сто раз пожалеет и за свои слова, и за месяц моих страданий в его обществе.

По-видимому, у меня в этот момент было такое зверское выражение лица, что девушки пожалели о своем откровении. Заметив, как горничные забились в угол, да и вообще, осознав, что сейчас я как раз в образе, придуманном бароном, резко осеклась и постаралась улыбнуться. Вышло немного кривовато — из моей головы не желало исчезать изображение того, как я собственными руками душу ненавистного барона, но Ханна с подругой облегченно вздохнули.

— Значит так, — стул я все-таки подняла и на него села. — ГритБерли соврал все до последнего слова. Животных я люблю. Да что там говорить, мой Дар как раз — общение с животным миром, — об уровне Дара, конечно же, упоминать не стоит. — Насчет женитьбы с герцогом — мы с ним помолвлены с момента моего рождения, поэтому версия барона вообще не выдерживает никакой критики.

— А слуг вы бьете? — подала голос вторая служанка. Надо хотя бы выяснить, как ее зовут.

— В моем доме, — я устало вздохнула и поправила. — В моем бывшем доме принято с прислугой общаться, как с родственниками, на равных. Мне уже в печенках засела ваша всеобщая тишина и покорность. Вы же даже тарелкой звякнуть боитесь!

— Но почему лорд ГритБерли такое про вас придумал? — поразилась Ханна.

— Лорд ГритБерли меня терпеть не может, — прямо сказала я. — Поэтому предлагаю начать знакомство заново. Уверяю вас, человека, противнее нашего барона найти сложно, поэтому вы ничего не теряете.

Девушки засмеялись, и почти физически стало ощутимо, как разрядилась атмосфера в комнате. Надеюсь, что так будет и с прислугой во всем замке. Уже в конце ужина, когда мне подали чай, я позволила себе спросить: