— Еще-есть-аптечка? — скороговоркой спросил я у него.

— У Вахтанга. Должна быть.

Опять забег. Глаза заливал пот. В голове стучало, в горле что-то чесалось и жгло, пить хотелось жутко. Нет, потом. Сорвал с Вахтанга рюкзак, выпотрошил его, та же участь постигла выпавшую аптечку. Еле-еле нашел коричневый инъектор, наспех снял защитный колпачок… Сиплому укол сделал в вену. Думаю, что попал. В изнеможении рухнул на землю. Где-то раздался собачий вой. Перед газами у меня было хмурое небо, которое лениво бороздили вороны-мутанты. По своим делам летели сухие черные листья. Что-то на ухо мне шептал ветер. Настойчиво, встревожено, но я не разобрал…

— Не, ты давай аккуратнее лей, что ли! Всю водку к черту расплескаешь! Да и Медведь захлебнуться может, — прожужжал первый голос.

— Не трынди, — просипел второй.

— Клянусь Зоной, если бы не он, мы бы с тобой точно были бы у Исполнителя раньше времени. А вот Вахтангу, кажется, больше Зону топтать не придется.

— Ничего, отлежится в нашей нычке, еще не одну ходку сделает.

Во рту у меня было мокро и противно. И горько. Гадость. Я плюнул, пытаясь очистить рот от этой мерзости. Меня затошнило. Я с трудом повернулся на бок и меня вырвало. Четыре руки оттащили меня от моего весьма неаппетитного произведения. Кто-то похлопал меня по щекам, чуть не выбив попутно зубы. Я открыл глаза.

— Ну, прэвэд, Медвэд! — сострил Сиплый. — Живой? Живой! Сам вылез оттуда, и нас не бросил! Молодец! Считай, что прошел посвящение в сталкеры! Теперь ты не какая-нибудь отмычка!

«Отмычка? Уроды! Козлы! Так вот зачем они меня впереди пустили!» — пронеслось в моем все еще затуманенном после обморока мозгу.

— Сволочи вы… — выдавил я из себя и закашлялся.

— Прости, брат, — извинился Молчун, — так надо было…

— Забудем, — отрезал Сиплый. — Мы теперь обязаны тебе жизнью.

— Да ладно… Я ничего особенного не сделал, — прохрипел я, забыв о своей недавней злости.

— Не отрицай. Если бы не ты, мы бы все были в намного худшем состоянии, чем сейчас.

— Как Вахтанг? — выло поинтересовался я.

— Честно, говоря — хреново. В сознание он так и не пришел, но вроде жив. Надышался он этой гадости, противогаз не помог. Мой практически весь разъело изнутри, — поведал мне Сиплый, завинчивая крышку на фляжке. — Сам-то ты как?

— Ничего, жить буду!

— Подняться сможешь?

— Попробую.

Я неуверенно поднялся на ноги. Все тело ныло. Пистолет в кобуре, казалось, весил пудов сто. В голове как-то странно трещало, глотку жгло огнем от водки.

— Слушайте, дали бы что-нибудь прохладительное мне, что-ли? — попросил я. — А то после водки совсем хреново.

— Ты чего, непьющий? — удивился Сиплый, прикладываясь ко вновь открытой фляжечке.

— Ну, чего-то вроде того. Я не могу водку терпеть, выворачивает. Да и вреда от нее много, весь организм нахрен разъедает.

— Зря ты так, — сказал Молчун, — водка замечательно прочищает мозги, качественно выводит радионуклиды из организма. Разумеется, в правильных дозах.

Наш завязавшийся разговор с Молчуном прервал Сиплый, закончивший обозревать окрестности с помощью армейского бинокля.

— В общем так, надо двигаться дальше, а то скоро стемнеет и дорогу только мурун разберет. Двинем к нашему лежбищу, тут не очень далеко должно быть. Медведь, ты с Молчуном потащишь Вахтанга, я пойду впереди, буду дорогу разведывать, чтобы в какую-нибудь пакость не влететь. План ясен?

— Ага

— Тогда собираемся и по-быстрому в путь.

Я скоренько подобрал свой рюкзак с «калашниковым», собрал валявшиеся вокруг медикаменты, оставшиеся после моей «одиссеи». Не забыл я забрать и контейнер с «дымовой шашкой», который правильнее было бы называть либо «антипротивогазом», либо «душильной гранатой». Думаю, при случае удастся спихнуть его какому-нибудь барыге. Повесил автомат на плечо. Вспомнил, и очень вовремя, что осталось всего один магазин.

— Сиплый!

— Чего?

— У тебя лишнего магазина не будет к «калашу»?

Сиплый косо посмотрел на меня.

— Одно из главных сталкерских правил — у каждого свои боеприпасы. Второе — в Зоне лишних боеприпасов ни у кого нет. Ну, разве что у вояк, и то не всегда. Ясно?

— Ясно, — пробурчал я.

— Если хочешь стать настоящим сталкером, запомни. Но на первый раз, в порядке исключения и в благодарность за помощь, одну одолжу.

— Спасибо.

Оказалось, что благодарить было не за что, разве только что за «услугу». Патроны от старого доброго «АК-74» калибра 5,45 не подошли к моему модерновому «АК-104МП» винтовочного калибра 7,62. Мда, в оружии я разбираюсь не очень, особенно в боеприпасах. Пришлось мне «позаимствовать» у Вахтанга его «винчестер».

Через десять минут мы уже помаленьку шли. Я и Молчун тащили Вахтанга, подхватив его под руки. Тот приходил в себя, но окончательно в сознание не вернулся и бредил, иногда закашливаясь. Впереди шел Сиплый, кидая болты и подавая какие-то странные сигналы Молчуну. Вдруг он показал кулак, несколько раз махнул ладонью, к земле, и изобразил на пальцах что-то непонятное. Молчун нахмурился.

— Что происходит? — спросил я.

— Тихо ты! Слепцы рядом, присядь, приготовься стрелять, — раздраженно ответил мне Молчун.

Я было хотел предложить последовать совету Доктора, который он дал мне, пока я сидел в тоннеле с кровососом, да не успел. Собаки, казалось, кинулись на нас со всех сторон.

Я бросил Вахтанга и вскинул дробовик, выцеливая ближайшего ко мен пса. Выстрелил. И упал на спину. Отдача приклада чуть не проломила мне плечо. Боль была дикая. А повсюду скрежет собачьих зубов и когтей, лай, рычание. Я попытался было встать, но меня повалила на землю собака. Чудовищные зубы лязгнули у моего лица, в нос ударила волна зловония, лапы пса, похожего, скорее, на адского демона с черной, колючей шкурой, с огромной силой прижимали меня к земле. Я уже простился с жизнью. И вдруг на мое лицо что-то закапало, а на тело обрушилась чудовищная тяжесть. Я брыкался, пытаясь выбраться. Наконец, мне это удалось. Весь я был в крови, тело болело, плечо так вообще, казалось, превратилось в сгусток боли. Вдобавок, меня всего трясло после пережитого страха. И что же меня спасло? В роле спасителя оказался Молчун, который на моих глазах прирезал тесаком (откуда он у него только взялся?) трех здоровенных псов. Сиплый скупыми выстрелами бил псов, как в тире. А те скулили, натыкались друг на друга, пятились назад. Меня словно прошибло. Я выхватил из кобуры «боллер» и стал стрелять, что-то бездумно крича. Пули прошивали собачьи тела, на землю брызгали фонтанчики крови, стоял скулеж, вой, хрипы, агония, мой собственный, но такой чужой и дикий голос. Но все это как бы было фоном. Главным звуком для меня стали выстрелы «сильверболлера». Я стрелял, кричал, попадал и промахивался. Методично отстреливал псов Сиплый. Псы умирали, из их ран лилась кровь… На земле стонал Вахтанг.

По небу плыли рваные облака. Деревья, словно изломанные и искрученные каким-то фантастическим великаном, скрипели под порывами ветра. Солнце, катившееся за Периметр, неимоверными лучами окрашивало небосклон и все вокруг: трупы псов, деревья, полуразрушенный железнодорожный мост, ржавые вагоны, валявшиеся в откосе, серевшую среди жухлой травы разбитую асфальтовую дорогу, какие-то развалившееся от времени, непогоды и выбросов бараки. Оно блестело на окровавленном клинке Молчуна, на лужах крови, на стреляных гильзах, на раскрытых глазах Вахтанга, на затворе моего «сильверболлера» и даже на облаках…

Я понял, что этого мне не хватало всю жизнь. С самого детства меня постоянно что-то манило, что-то звало, что-то все время не давало покоя. Теперь я понял, что меня звала еще не существовавшая тогда Зона. Меня звала безлюдная Припять, в которой я был лишь однажды, когда нашу исследовательскую группу высадили туда, чтобы мы раскопали там один интересный артефакт; меня звали эти пустоши, развалины, заброшенные дороги и дома. Только здесь, в Зоне, подле которой я-ученый жил уже несколько лет, здесь, в Зоне, где я, сталкер-новичок, был несколько недель, я неожиданно для себя смог понять сейчас, во время стычки со слепыми собаками, как ценна жизнь, каждая секунда, каждое движение. Как ценна любовь девушки, которая, без сомнения ждет меня там, за Периметром, как ценен каждый глоток воды, каждый вздох, каждый выстрел, каждый патрон и даже каждый болт. Я смог понять, как ценна дружба, понимание, помощь. Я смог понять, как ценно знание, каждая толика информации, каждый навык, каждый… Неважно… А еще я понял, что вряд ли когда-нибудь вернусь за Периметр. Я не знаю почему.