Она нежно погладила мое лицо пальцами.

– Позволь заняться с тобой любовью.

Иисус Христос. Я мог только смотреть на ее пристальный взгляд, в плену сильного и неприкрытого желания я не мог говорить. Я молился, чтобы она увидела это в моих глазах, ее любовь ко мне была больше всего, что я когда–либо хотел, или когда–либо знал, что хотел.

Она начала медленно двигаться, целуя меня так же медленно, добавляя отчетливой грусти в мелодию блюза, разжигая огонь в моих венах. Мой, блять, сладкий ангел. Я осторожно погладил ее лицо, позволяя ей пробиться ко мне.

– Я поймала тебя, малыш, – прошептала она мне в рот.

Святая, мать вашу. Любовь и сострадание в этих словах прикончили меня. Со вздохом я дернул ее тело на себя и врезался, насаживая ее на член. Мгновенное желание взять всю ее сейчас тут же захватило мой мозг. Я зарычал ей в рот, пока двигал ее жестко на себя, извиваясь, не волнуясь ни о чем, но опустошая нас обоих в одном гребаном дыхании.

– Люциан!

Ее отчаянный крик пронзил меня всего, разорвав оковы страха и столкнув меня в эту пугающую бездну. Бездну, где я дал ей все, каждую частичку себя, все силы, весь контроль, всю власть. Я крепко держал ее, когда попал в точку невозврата, молясь, чтобы она было со мной, чтобы она не сломила меня. Потому что она могла. Боже, она, конечно, могла.

Заключительный этап поездки. Таинственный адрес. Казалось бы, отсутствие подробностей должно окрылять. Пасть неизвестного демона, три часа. Чертовски круто.

Тара опустила окно и высунулась из него, как ребенок.

– Так мы можем хотя бы узнать? Где, я имею в виду?

Стив заливал топливо с измученным видом родителя, который появляется во время долгого путешествия: обещающий, что мы еще далеко от места назначения.

– Тара, любимая, перестань изводить человека. Ты покинешь игру, если заставишь его сказать больше, чем следует. – Меня беспокоило то, что Стив знал. Это было что–то, что причиняло ему боль. Беспокоило его. Он даже мне не хотел рассказывать.

Тара залезла обратно и зарылась в сиденье.

– Не важно. Что есть, то есть.

Вернулись с чего начали. Каждые пять миль ее настроение резко менялось от беспокойства к притворству, что ей все равно. На самом деле, я не мог винить ее за это.

– Ты что–нибудь хочешь? Чипсов? Колы? Член? – Это было рискованно для меня, шутить сейчас на тему секса. Я мог легко считаться бесчувственным, блять, счастливым ублюдком, который мог получить нагоняй, который мне не нравился.

– Это всё, о чем ты можешь думать?

Именно так.

Логически я понял, почему она так сказала, да.

– Думаю, что я зависим от тебя.

– Хмм. – Она грызла ноготь и смотрела в окно, пока ее ноги отбивали дробь. – Очень жаль.

– Да, мне тоже.

Как будто я укусил ее, она стрельнула в меня ослепительным взглядом карих глаз.

– Никто тебя не заставляет.

Я хмуро усмехнулся.

– Что?

– Что?

– Почему ты смеешься? Что тут смешного?

– Ты как всегда.

– Прекрати тупить.

– Прекрати тупить.

Она уставилась на меня. Я не знаю, почему я повторил за ней, это просто… случилось.

– Ты повторяешь за мной?

– Ты повторяешь за мной?

Она смотрела на меня несколько секунд.

– Как по–детски.

Я уставился на нее, желая поцеловать. Обнять. Удержать ее страхи в заключении.

– Как по–детски. – Мой голос смягчился.

Наши взгляды задержались друг на друге еще, прежде чем она прошептала:

– Мне страшно.

Через секунду я уже держал ее в объятиях, а потом на своих коленях, когда этого оказалось недостаточно.

– Я здесь до конца. С тобой. – Я прижал ее голову к своему плечу. – Я твое прикрытие, любимая. Твой щит. Ничто не причинит тебе вреда. – Я погладил ее по голове и поцеловал. – Позволь мне сражаться вместе с тобой, детка.

Я держала Люциана за руку, втайне благодаря, что он рядом. Возможно, я и не могла признаться в этом вслух, но я больше не скрывала это от себя. Я уже начинала жалеть, что мы не можем остаться в нашем маленьком коконе лимузина, изолированные от остального мира. Тогда мы были бы в порядке, и никто бы не вмешивался в нашу идиллию.

Мы остановились около полудня. Небольшой причудливый дом в старомодном районе. Мой желудок напрягся. Все во мне знало, кто там жил.

– Вероятно, дом моих родителей. – Вот. Я произнесла это вслух.

Люциан поцеловал мою руку, чем вызвал всевозможную панику в моем теле. Не глядя на него, я отдернула руку. Я не могу сделать это прямо сейчас, не могу отвлекаться от всего, из–за того, что он заставлял меня чувствовать. Мне нужно сосредоточиться на том, что грядет. Необходимо быть готовой.

Доминирование над демоном. Доминировать… над демонами. Я делала это. Уже. Терапия, помнишь? Много, очень много. Ничего из этого не может прикоснуться ко мне без моего согласия. Я узнала все способы изоляции страданий и отключения их от меня. Вот почему я не могу справиться с чувствами Люциана в настоящий момент. Как я должна справиться с этим и подавить страхи о моем прошлом? Но я могла справиться с прошлым. Я делала это тысячи раз.

Так откуда беспокойство? Страх?

Все эти часы терапии. Все эти деньги. Деньги бабушки. Я уставилась на дом. «Война Доминантов». Один миллион долларов. Привезти бабушку домой. Нет пути назад. Я глубоко вздохнула и почувствовала былую решимость, нерушимо напрягающую мой позвоночник, скрывая мое сердце, мою душу. Это как надеть хорошую пару перчаток, чтобы не испачкать руки. И мне было комфортно, дома, с ними. Я улыбнулась Люциану.

– Готов?

Его взгляд полный беспокойства почти казался предательством. Я, черт возьми, не нуждалась в слабых партнерах. Мне нужно быть жесткой. Мне нужно быть бдительной. Мне нужен самый сильный Дом.

Полагаю, это я была им, в конце концов.

Я вышла из машины, никого не дожидаясь. Им лучше не отставать.

Подойдя к двери, я постучала, а потом позвонила в дверь. Дверь сразу же открылась, и мужчина смутился.

– Извините, я ожидал, что это садовник.

Я прикрыла рукой глаза.

– Я Тара Риз. Меня направили сюда, чтобы… – Я смотрела несколько секунд. Вот дерьмо. Это была единственная деталь, которую я мысленно не отрепетировала.

– Чтобы встретиться с вами, – добавил Стив справа от меня.

– Да. – Я улыбнулась. – Чтобы встретиться с вами.

Черты его лица оставались скрыты в тени двери.

– И кто вы такая? – Нежный перелив в его голосе был приятным. Добрый. Странно.

– Ааах, верно. – Я посмотрела на Стива, который уставился на меня со страдальческим взглядом. – Кем я могу бы–ы–ыть?

– Его дочерью.

Сердце вздрогнуло, и я улыбнулась.

– Вы все слышали. Ваша… давно потерянная дочь.

Дверь резко открылась, и я встретила встревоженный синий взгляд стареющего мужчины. Возможно, ему было около шестидесяти. Я с улыбкой помахала.

– Сюрприз! – Я повернулся к Люциану, нуждаясь в чем–то. – Вот это – Люциан. Оч… очень дорогой, ценный мой друг. – Я стояла рядом с ним, и он крепко обнял меня за плечо. Я махнула на Стива. – И Стив. Еще один настоящий… голубой друг.

Мужчина, казалось, наконец–то опомнился и покачал головой.

– Входите. Извините, я просто… взволнован.

– Конечно, – сказала я громко. – Кто бы не был? – Мы проследовали за ним, и я сбежала из смертельных объятий Люциана, которые призывали меня, чтобы я в нем нуждалась. Счастье, что он это не понял.

Я оглядела небольшую гостиную. Все было… безликим. От недавно очищенного бежевого ковра до немного изношенного коричневого дивана и кресла. Единственным личным штрихом, который я заметила, была высокая книжная полка, разбухшая от стоящих на ней мягких переплетов. Она немного кренилась в сторону, рядом тяжелым кожаным креслом, где очевидно часто сидел и откуда тянулся за книгами читатель.