Тихий, незаметно оборудованный ресторан, в который он вошел через пару минут, был очень похож на ту, с которой он должен был встретиться здесь за ланча. Бен опоздал всего лишь на две минуты, но знал по своему опыту, что Элли приедет на пять минут раньше. Она уже сидела за столом, когда он вошел, положив аккуратно салфетку на колени. Как обычно, она выглядела идеальной, воплощение утонченного, женственного профессионала. На ней был один из ее типичных нарядов для работы — накрахмаленная, белая льняная блузка, юбка темно-синего цвета, не выделяющиеся кожаные шпильки на ногах. Ее блестящие черные волосы были забраны с ее милого лица в аккуратный пучок, ее бледно-золотая кожа и большие, темно-карие глаза выглядели красивыми.

Она протянула руку, приветствуя его, ее лицо немного вспыхнуло от удовольствия, как только его увидела.

— Бен, так приятно тебя видеть, — произнесла она с теплой улыбкой. — Как поживает Антигуа?

Он вернул ей улыбку, пожав руку, прежде чем занять свое место.

— Жарко, влажно и многолюдно. Но новый курорт был довольно впечатляющим, поэтому я полагаю, что оно того стоило. Как здесь дела?

Ее темные глаза замерцали.

— Прохладно, моросит дождь и тоже многолюдно.

Бен усмехнулся, сделав глоток воды.

— Я заметил, когда приземлился несколько дней назад. А более конкретно, как у тебя дела? Какие написала статьи за последнее время?

Элли всегда была не прочь поговорить о своей работе в The New Yorker, где работала штатным корреспондентом.

— Интервью с Гарольдом Филдингом, — торжественно заявила она. — Интервью, которое может меня поставить на несколько ступенек выше по карьерной лестнице, о чем я мечтаю.

— Здорово, Элли, — искренне произнес он. — Я с нетерпением жду интервью с Гарольдом на страницах.

Элли снисходительно ему улыбнулась.

— Ты же понятия не имеешь, кто он такой, не так ли?

Бен застенчиво улыбнулся.

— Думаю, я не очень хорошо притворяюсь, а? Его имя я где-то слышал, но…

— Его последняя книга была в списке бестселлеров New York Times в течение шести месяцев, — пояснила Элли. — Он пишет политическую фантастику, и он гениален. Блестящий автор. Это был по-настоящему удачный ход, с моей стороны, подцепить такое интервью.

Пока они ели — салат из клубники и капусты и травяной чай для Элли, жареный лосось и минеральная вода для Бена — она подробно рассказала ему об интервью со знаменитым писателем, о котором он никогда не слышал до сих пор. Он старался быть вежливым с интересом слушая, время от времени комментируя или задавая вопросы, но почти половина сказанного Элли тут же выветрилась у него из головы, в прочем как обычно, как и было в самый первый раз, когда они познакомились.

Он был в Нью-Йорке всего пару недель, все еще изучая шумный, озадачивающий его город, а также лабиринты кабинетов, занятых Conde Nast Group. Издательский конгломерат владел более чем двадцатью различными журналами, включая знаменитый литературный журнал, в котором работал Элли.

Бен искал отдел кадров, где ему предстояло заполнить очередные анкеты, которые они требовали от него и каким-то немыслимым образом безнадежно заблудился среди этих коридоров. Элли, проходя мимо, пока он бродил по коридорам, сжалилась над ним. Она лично проводила его в отдел кадров, а затем удивила еще больше, поджидая его у двери, пока он не закончил там свои дела.

— Я хочу быть точно уверенна, что ты снова не заблудишься, — поддразнила она его. —Кстати, я Элли Кимброу, штатный писатель в The New Yorker.

Бен пожал ее тонкую, элегантную руку.

— Бен Рафферти. Новый корреспондент путешествий для Conde Nast. Приятно познакомиться.

Они закончили свою знакомство кофе и травяным чаем для Элли в кафетерии для сотрудников, где Бен с благодарностью слушал все советы, которые она с нетерпением рассказывала ему о компании и Нью-Йорке в целом. Он узнал, что Элли родилась и выросла в Лондоне, была единственным ребенком отца-англичанина и матери индуски. Она закончила Кембридж с двойной специализацией по английскому языку и политологии, прежде чем получить степень магистра журналистики в Нью-Йоркском университете.

Это было настолько очевидно видно по ее элегантному дизайнерскому костюму, шикарному акценту и безупречным манерам, что Элли происходила из семьи высшего света. Продолжая общаться, она рассказала ему, что ее отец был высокопоставленным руководителем в British Petroleum, а семья ее матери фактически происходила из королевской семьи в Индии.

Она сморщила свой аристократический носик с легким отвращением, узнав, что он живет в крошечной квартирке в Бруклине, но ничего не стала говорить. Элли и ее бывшая одноклассница делили вместе особняк в Нью-Йорке, которым владели ее родители в одном из самых престижных районов Манхэттена.

И для Бена стало совершенно очевидно с их первой встречи, что Элли им заинтересовалась. Но она была слишком воспитана и сдержанна, чтобы сделать первый шаг, но от его взора не укрылось, как ее темные глаза скрывали обещания или такую же улыбку.

Однако интерес Элли был полностью односторонним. Никто не отрицал, что она была очень красивой женщиной среднего роста, и почти эфимерно стройной. Она была очень умной, прекрасной собеседницей, и в целом очень приятным, милым человеком. Но Бен ничего к ней не чувствовал, кроме дружбы и восхищения, не испытывая ни малейшего желания продвинуться вперед или даже взять ее за руку. Она была для него другом, коллегой, и не могла стать чем-то большим, пока его сердце все еще принадлежало другой.

Элли поняла, что несколько лет назад у него была связь с женщиной, и эти отношения оказали на него сильное влияние. И когда он признался Элли, что он все еще влюблен в ту женщину, она отступила от своих утонченных попыток превратить их дружбу во что-то более сильное.

Поэтому каждую пару недель они встречались за ланчем или кофе, обменивались несколько раз в неделю смс-ками, обсуждали свои текущие рабочие задания. Элли всегда советовала ему, в каком салоне лучше подстричься, какими лучшими ресторанами стоит воспользоваться в его районе, а иногда высказывала свою точку зрения по поводу других коллег. Иногда они ходили в кино, и как-то даже посетили мюзикл на Бродвее. Но Бен продолжал сдерживать их общение, все же рассматривая Элли исключительно, как друга и даже поддразнивал ее по поводу появления на работе новых подходящих холостяков, с которыми ее семья и друзья постоянно ее знакомили. И хотя он чувствовал, что она все же хочет большего, на данный момент она, казалось, была довольна сохранить статус–кво в этом вопросе.

— О, я почти забыла, — весело произнесла Элли. — Мой босс был так доволен интервью Филдинга, что дал мне билеты на новый мюзикл Брайана Стоукса Митчелла. Хочешь пойти со мной? Отзывы были блестящими.

Бен заколебался. Мюзиклы и всевозможные пьесы были не для него, но он знал, как сильно Элли нравился театр. Единственный раз, когда он сопровождал ее на спектакль, он почувствовал себя невежественным идиотом, не понимая и половины того, что происходило на сцене, отчаянно пытаясь не зевать от скуки.

— Эм, конечно, — он удивился, что согласился буквально автоматически, понимая, насколько выжидающе и с надеждой она ждала его ответа. — Когда будет это событие? — Он вытащил свой телефон и взглянул на календарь.

— Через неделю в четверг. Я подумала, что сначала мы могли бы поужинать, — отважилась сказать она.

Бен сделал вид, что сожалеет, покачав головой, хотя, по правде говоря, он был рад и чуть не выдохнул от облегчения, заметив запись в своем календаре.

— Прости, Элли, но я не могу пойти с тобой. Я вылетаю в это воскресенье в Россию и вернусь только к следующим выходным.

— О. Я совсем забыла, — Элли выглядела растерянной. — Я не могла себе представить, что тебя могут так быстро отправить в следующую командировку, учитывая, что ты только что вернулся из Антигуа.

Он пожал плечами.

— Я был дома неделю, и у меня осталось еще пять дней, прежде чем я уеду. Довольно стандартные временные рамки между поездками. Кроме того, в последнее время очень торопятся сделать как можно больше очерков о путешествиях до начала зимы.