— Так что же случилось, тетя Мэдди? — Нежно спросила Лорен. — Что случилось, что вы разошлись?

Мэдди ненадолго закрыла глаза, потом налила еще одну порцию водки и выпила, все также аккуратно поставив рюмку на стол.

— Мы встречались почти год, — вспоминала она. — Мой контракт с Lanvin почти закончился, и я подумывала перебраться в Лондон, чтобы мы могли больше времени проводить вместе. К тому времени Джеймс познакомил меня со своими детьми, все они очень по-доброму отнеслись ко мне. Мне кажется, живя с матерью, они уже немного подустали от эмоций, и для них было большим облегчением оказаться рядом со спокойным человеком. — Она сделала паузу и глубоко вздохнула, прежде чем продолжить: — Джеймс назначил встречу со своим адвокатом, был готов сделать следующий шаг и начать официальный бракоразводный процесс. И он бы оказался свободен, мог бы жениться на мне, мы могли бы завести детей. А потом произошел несчастный случай.

Мэдди выпила третью рюмку водки, и ее безупречный цвет лица немного побелел к концу истории.

— Его старшему ребенку — Кристине только исполнилось восемнадцать лет. Она была красивой девушкой — доброй, нежной, полной жизни. Очень похожа на своего отца. О, Боже, это было ужасно, Лорен, просто душераздирающе ужасно. Она ехала домой с вечеринки с несколькими друзьями, в них врезался пьяный водитель. Все четверо такие молодые, им бы жить и жить, умерли мгновенно.

Лорен, которая никогда не встречала и даже не слышала об этой девушке, тем не менее, почувствовала те же страдания, что и ее тетя, которая несомненно была знакома с ней, поэтому она обхватила ее за талию и прошептала:

— Мне очень жаль, тетя Мэдди. Это ужасно.

Мэдди поцеловала Лорен в лоб.

— Это было ужасно, дорогая. Для всех. Джеймс был опустошен, потому что Кристина была его любимицей. Но он не мог позволить себе скорбеть, горевать, кому-то нужно было оставаться сильным. Другие его дети — мальчик и еще одна девочка — были ужасно расстроены, его жена… ну, она была так расстроена, что ей пришлось давать успокоительные двадцать часов в сутки какое-то время. Между утешением семьи, заботой о детях и организацией похорон, я неделями не видела Джеймса и не разговаривала с ним. Но я понимала все проблемы, которые на него навалились, и мне хотелось быть вместе с ним, чтобы как-то помочь ему пройти через такие страдания. Я не смела поехать к нему, несмотря на то, что они уже давно жили врозь. Если бы она увидела меня, неизвестно было бы насколько глубоко она погрузилась бы в свое сумасшествие. Так что я оставалась в Париже, усердно работала, успокаивала себя, что Джеймс, на самом деле, не хочет находится вдали от меня, он обязательно позвонит или встретится со мной, как только сможет. А потом, почти через месяц после смерти Кристины, он приехал в Париж в последний раз.

Лорен крепко обняла любимую тетю.

— И что произошло?

Мэдди выдохнула.

— То, что я и ожидала, что так и произойдет, как только услышала о Кристине. Он был ужасно расстроен, сожалел, но его жена, ее звали Миранда, стала настолько недееспособной, что он не мог подать на развод сейчас. Его дети нуждались в нем, им нужен был хотя бы один нормальный родитель. И он не мог развестись с Мирандой, когда она была в таком плохом состоянии. Он сказал мне, что может когда-нибудь мы все же сможем быть вместе, когда Миранде станет лучше, а дети подрастут. А сейчас он должен поступить правильно для всех нас и больше не видеться со мной. И это был последний раз, когда я видела и слышала Джеймса.

У Лорен снова появились слезы на глазах, за последние часы она плакала больше, чем за всю свою жизнь. Но на этот раз слезы были не о ней самой.

— О, Боже, тетя Мэдди, мне очень, очень жаль. Ты должно быть была опустошена.

Мэдди кивнула.

— Это было душераздирающе. Я никогда раньше не испытывала такой боли, никогда не теряла ничего столь ценного. Я умоляла Джеймса не прекращать наши отношения, говорила ему, что мне все равно, но главное, чтобы я хоть раз могла его видеть или общаться с ним, главное, что мы вместе. Но он отказался, сказав, что это будет несправедливо по отношению ко мне, что я слишком молода, красива и талантлива, чтобы тратить свою жизнь на ожидание чего-то, что может никогда не произойди. Он даже не поцеловал меня, сказал, что если он начнет, то не сможет остановиться. Просто ушел из моей маленькой квартирки и из моей жизни.

— Как это ужасно для вас двоих, — пробормотала Лорен. — Потому что я знаю, несмотря на то, что он не сказал тебе, но должно быть он очень сильно тебя любил. Но я не понимаю, почему ты хранила этот секрет столько времени, почему мама никогда не рассказывала нам с Джулией об этом. Она…

— Да. Твоя мать все знала. Как и твой отец. И есть причина, по которой вы, девочки, никогда не знали об этом, потому что мне было даже не немного, а много стыдно за себя. Я имею в виду, Джеймс жил отдельно от Миранды, когда я познакомилась с ним, уже в течение нескольких месяцев и намеревался развестись. Но юридически он все еще был женатым мужчиной, и нравится это или нет, но с нашими отношениями на мне имеется клеймо позора. Но боюсь, что это еще не все.

Лорен нахмурилась.

— Это звучит как слишком много душевной боли за одну жизнь, как по мне.

Мэдди грустно улыбнулась.

— Ты так думаешь? Но не совсем, дорогая. Потому что через пару недель после того, как Джеймс ушел от меня, я поняла, что беременна.

Лорен тихо выругалась.

— Черт, тетя Мэдди. Не то… Что… что ты сделала?

Слезы снова появились в глазах Мэдди.

— Сначала я была вне себя, понятия не имела, что делать. Я была одна беременная в чужой стране, стажировка скоро заканчивалась, у меня не было много сбережений в то время. Я не могла рассказать родителям. Ты помнишь, какими строгими и старомодными были папа и мама. И к тому же католики. Сама мысль, что их дочь забеременела вне брака, отец женат, развестись не мог… ну, у меня не хватало мужества им сказать.

— И что же ты сделала?

Мэдди вздохнула.

— А что делают всегда близнецы, когда один из них попадает в беду, они звонят другому и плачут у него на плече. Твоя мать была для меня лучшей подушкой для слез, несмотря на то, что она была беременна в то время тобой и Джулией. Она тут же сказала приехать в Калифорнию, что я могу жить с ними, и что она и ваш отец позаботимся обо мне и ребенке, мы все пройдем через это вместе.

Лорен покачала головой.

— Но так не получилось, не так ли? Я не помню времени, чтобы ты жила с нами. Нам бы рассказывали о чем-то подобном.

— Нет, я не оказалась в Калифорнии, — тихо подтвердила Мэдди. — Потому что менее чем через две недели у меня случился выкидыш. Я потеряла ребенка Джеймса так же, как потеряла его.

Лорен не могла придумать ни одного слова, которые смогли бы выразить то чувство тоски и печали, которые она испытывала к своей любимой тете. Вместо этого две женщины просто обняли друг друга и заплакали, молча поглаживая по спине, разделяя свою взаимную боль.

Прошло много времени, прежде чем Лорен решилась спросить:

— И у тебя за столько времени ни разу не появилось соблазна отыскать Джеймса, посмотреть на него, узнать ли женат он до сих пор?

— Конечно, был, — призналась Мэдди. — Каждый раз, когда я была в Лондоне по делам, мне приходилось с силой тащить себя подальше от его дома или офиса, или одного из клубов или ресторанов, которые я знала, что он часто посещал. Но я никогда не пыталась связаться с ним. Я подумала, что если бы все изменилось, если бы он и Миранда не были вместе, он бы позвонил мне, пришел ко мне. Но за двадцать семь лет не было ни слова. И я смирилась с этим давным-давно, дорогая, я поняла, что Джеймс остался в моем прошлом и ему суждено там остаться навсегда.

Лорен нежно погладила тетю по щеке.

— Но ты так и не перестала любить его, не так ли? Он единственный для тебя, единственный и неповторимый.

Мэдди кивнула.

— Конечно, были и другие мужчины, но никто из них не был таким особенным, как он, никто, к кому бы я испытывала такие же чувства. Я твердо верю, что у каждого из нас есть кто-то особенный в нашей жизни, наша вторая половинка. И Джеймс был моей, как и Бен твоей. Разница лишь в том, что для тебя может быть не слишком поздно, Лорен. Вот почему тебе нужно поговорить с Беном, выслушать его и рассказать ему о своих чувствах. У тебя может быть счастливый конец, которого у меня так никогда и не было.