Мэдди слушала следующие полчаса, пока Лорен рассказывала свою историю, делясь подробностями о Бене и их жарком летнем увлечении, но периодически останавливаясь, стесняясь делиться слишком многим. Нежное сердце Мэдди полдюжины раз обливалось слезами за свою племянницу, видя, насколько уязвима Лорен, и стараясь не думать, насколько история Лорен похожа на ее собственную.

Мэдди покачала головой в конце рассказала.

— Дорогая, мне жаль, ужасно жаль. Но две вещи меня особенно беспокоят из твоего рассказа. Во-первых, почему ты не поделилась с нами этим раньше? Я понимаю, почему ты не рассказывала мне или маме, но своей сестре? Ты же не думала, что Джулия тебя не поймет и не поддержит?

Лорен вздохнула, подливая в бокал вино.

— Конечно, нет. Я знаю, что Джулс перевернет небо и землю ради меня, так же, и я для нее, независимо от обстоятельств. Я не рассказывала, когда все произошло, она была так занята работой, институт и своей собственной жизнью, и, ну, ты знаешь, как это всегда было со мной. Я ненавижу, когда меня считают слабой или нуждающейся в опеке, или девчушкой, и сама мысль, что я смогу разрыдаться на чьем-то плече… И, ну, мне было стыдно. В конце концов, меня выставили полной дурой, и, черт возьми, я не хотела, чтобы все вокруг думали, что я дура.

— Ты не дура, — мягко уверила ее Мэдди, поглаживая по щеке племянницу. — Ты была влюблена, дорогая. Молодые, счастливые и влюбленные. Никто бы не обвинил тебя в этом и не подумал бы так. Что подводит меня ко второму вопросу. Почему ты не позволила Бену объясниться после стольких лет? Из того, что ты мне рассказала, и из того, что я знаю, когда мы познакомились с ним в ресторане, он мне показался порядочным человеком. Даже добрым.

— Он такой и есть. — Лорен пожала плечами. — И я думаю, что причина, по которой я не хотела его выслушивать, я боюсь узнать правду. Боюсь, что он настолько порядочный и добрый, что его уход в то утро без слов был своеобразным способом легко от меня отстраниться. И, как ты знаешь, я тоже чертовски упрямая. Упрямая, гордая и неумолимая. Я так злилась на него, так переживала, что он оставил после всего, чем мы делились, что я подумала, черт с ним. Если он не оценил то, что у него было со мной, если он оказался слишком глуп, чтобы понять свое счастье, когда оно у него было, я не захотела иметь с ним ничего общего.

Мэдди покачала головой.

— Ты должна была выслушать его правду, Лорен, даже если бы для тебя она оказалась тяжелой. Ты должна это сделать ради себя. Знаешь, никогда не поздно спросить. Пойди к нему и скажи, что ты, наконец, готова его выслушать, даже если тебе не понравится то, что он скажет.

— Я не могу, тетя Мэдди. — Слезы снова появились у нее на глазах, она сердито стала смахивать их. — Сейчас уже слишком поздно. Мы с Беном почти не разговариваем друг с другом последние дни, и если Элли можно верить, он собирается попросить ее выйти за него замуж. И отправится к нему сейчас, будет выглядеть со стороны, как будто я завидую и стараюсь доставить ему проблемы. Или, что еще хуже, что я нахожусь в полном отчаянии.

— Во-первых, — заявила Мэдди, — у тебя нет никаких причин верить этой маленькой ведьме. Она ревнует тебя к нему, и я готова поспорить, что она только что придумала свои будущие новости. Или может она думает, что это случится, но, на самом деле, просто обманывает себя. Но даже если это правда, ты все равно заслуживаешь выслушать мнение Бена. Так же, как он заслуживает шанса объясниться с тобой.

— Я не знаю. — Лорен неуверенно прикусила нижнюю губу. — Возможно. Я подумаю об этом, пока буду в Канаде.

— Подумай, дорогая. Ради вашего же блага.

Мэдди взяла бутылку вина и немного встревожилась, заметив, что они выпили всю бутылку. Она вздохнула, поднимаясь со стула.

— Теперь моя очередь, я полагаю. Хотя я только что поняла, что мне нужно что-нибудь по крепче, чем вино, прежде чем я обнажу свою душу.

Лорен удивленно моргнула, когда ее обычно утонченная, изысканная тетя отправилась на кухню и через несколько минут вернулась с двумя рюмками и охлажденной бутылкой водки Skyy. Не сказав ни слова, Мэдди налила каждому по рюмки, эффекта ее выпила целиком, а затем снова наполнила.

— Вот, — заявила Мэдди, немного вздрогнув, когда алкоголь попал в желудок. — Наконец, сделаю это. По крайней мере сейчас.

Лорен ухмыльнулась.

— А мне всегда было интересно, почему ты хранишь эту бутылку в холодильнике. Ты знаешь, что я не люблю водку, и никогда не видела, чтобы ты ее пила. Отличная техника, кстати. Такая может прийти только с большим количеством практики.

Мэдди подмигнула ей.

— Знаешь, иногда я все же расслабляюсь при случае, хотя и не так часто за последние годы. Хотя, когда я училась в институте, ладно, это рассказ для другого раза. То, что я собираюсь рассказать тебе сегодня, на самом деле, началось, когда я была немного моложе, чем ты сейчас — двадцать пять, если точно. Я была весной в Париже, клише, я знаю, встретила мужчину по имени Джеймс Баттерфилд. И это была, безусловно, любовь с первого взгляда… для нас обоих.

Лорен тут же была заинтригована, как загорелись серые глаза ее тети при упоминании имени этого человека, так и тем, что в ее голосе слышалась тоска.

— Что ты делала в Париже? Была в отпуске? — спросила Лорен.

Мэдди покачала головой.

— По работе. Я училась в Lanvin, проходила длинные часы практики без денег. Квартира, в которой я жила, была настолько крошечной, что квартира твоей сестры здесь, в городе, выглядит по сравнению с ней, как квартира с двумя спальнями. Но я не возражала, потому что я делала работу, которую любила, как и сам город. Я была окружена прекрасными галереями искусств, одеждой, невероятной едой и вином, и везде витал дух романтики, которую я искала. Полагаю, сам Бог сделал так, чтобы единственный раз, когда я влюбилась, произошло в городе влюбленных.

— Этот Джеймс тоже работал в индустрии моды?

— Боже мой, нет. — Мэдди усмехнулась. — Он занимался финансами, дорогая, происходил из очень длинной и уважаемой банковской семьи в Англии. Мы познакомились в художественной галерее, во время показа нового художника. И это было похоже, как все происходит в романтических фильмах, наши глаза встретились через всю переполненную комнату, а остальное — история. По крайней мере, сейчас.

— Начало мне уже нравится, — сказала Лорен, потирая руки. — Как он выглядел? Я имею в виду, то, что он был британцем… и богатым… вероятно, уже достаточно, чтобы свалить двадцатипятилетнюю женщину с ног. Есть что-то в мужчинах с британским акцентом, не так ли?

Мэдди рассмеялась.

— Как верно подмечено, дорогая. И, да, он конечно же смел меня с ног. Он был старше на двенадцать лет, красивый, хорошо одет, утонченный и очень, очень обаятельный. Он был также, — серьезно добавила она, — женат и имел троих детей.

Лорен открыла рот от удивления.

— Тетя Мэдди… что…

Мэдди подняла руку, останавливая Лорен.

— Это не то, что ты думаешь, Лорен. По крайней мере, не совсем то. Когда я впервые встретила Джеймса, он официально жил отдельно почти уже год, и его дети были подростками. Его жена… ну, из того, что он мне рассказывал, жизнь с ней была крайне несчастна. Она была очень взвинченной, нервной женщиной, легко впадала в истерики, и Джеймсу постоянно приходилось сталкиваться с небольшими эмоциональными потрясениями с ее стороны. Когда младшей исполнилось тринадцать, ему надоело это, и он ушел из дома.

Лорен кивнула.

— Хорошо, я понимаю. Похоже, жена превратила его жизнь в ад, и он заслужил шанс на счастье.

— Да. — Мэдди казалась довольной, что Лорен ее поняла. — Мы безумно сразу же влюбились в друг друга. Джеймс жил в Лондоне, конечно, имел там квартиру и регулярно видел своих детей. Мы виделись с ним только тогда, когда он выбирался в Париж на выходные или если ему удавалось выкроить день или два. Но я не возражала, была готова мириться с чем угодно, пока он был со мной. Мы были без ума друг от друга, так влюблены, что у меня даже сейчас мурашки бегают по коже, когда я вспоминаю об этом.