Я спустился по ступенькам, ощущая, что жизнь опять стала прекрасна и удивительна.

- Ну, поехали, что ли банк грабить, - бросил я удовлетворённо, легко запрыгнув на сидение рядом с Лифшицем.

Он оглядел меня и завёл мотор.

- Юра, может быть, заскочим ко мне домой. Побреюсь и душ приму, - начал я осторожно, вспомнив о том, как выгляжу сейчас.

- Кого ты стесняешься? - удивился он. - Там есть, где и помыться и побриться - не волнуйся. Все будет в порядке.

Теперь я отчётливо видел, как машина подъехала к широким стальным воротам, они отворились, и мы оказались в длинной бетонной кишке, которая заканчивалась платформой. Загнав на неё туда тачку, Лифшиц просигналил, мы начали медленно спускаться вниз. И я понял, что помещения, где проходят съёмки, выстроены под землёй. Но кому пришло в голову создавать огромные великолепно обставленные павильоны в Богом забытом городишке?

Когда мы вышли из машины в гараже, Лифшиц, захлопнув дверь, проронил:

- Пойдём, сейчас в порядок себя приведёшь, и потом в студию. И долго не валандайся, Верхоланцев и так бесится,  массу времени потеряли.

- Ну, снимали бы кого-нибудь другого. Мельгунова, к примеру, - предложил я.

Лифшиц пронзил меня злющим взглядом, я заткнулся и больше ничего не предлагал.

Мы прошли длинными, извилистыми коридорами, и оказались на круглой площади, на которую выходили высокие деревянные двери, к одной из них Лифшиц подвёл меня, открыл ключом. Я очутился в роскошном гостиничном номере, заставленным старинной мебелью красного дерева - диван, несколько кресел, обшитых шёлком песочного цвета, изящный столик, массивный гардероб. На второй этаж вела винтовая лестница. Хотел бы я здесь пожить. За окном, занимавшим всю стену, начинался живой «задник» - словно искажённые толщей морской воды ввысь рвались небоскрёбы с ярко горящими окнами, вились серпантины зелёных и бурых водорослей, камни усыпали разноцветные полипы. Тот, кто сотворил это великолепие, явно обладал буйной фантазией.

Лифшиц уселся на диван, достал сценарий и скомандовал:

- Давай, приводи себя в порядок, одевайся.

Я подошёл к гардеробу, задумчиво оглядел вывешенные там костюмы. Лифшиц нетерпеливо вскочил и, вытащив вешалку с одеждой, кинул на кровать со словами:

- Вот это оденешь.

Через полчаса я удовлетворённо оглядывал себя в высоком зеркале.

- Ну, пошли, - бросил Лифшиц, вставая с дивана.

- Юра, дай я хоть сценарий прочту, я же вообще ни бум-бум, что за сцена, - смущённо проговорил я

Но он бесцеремонно потащил меня к лифту.

- Ничего там сложного нет, Верхоланцев тебе все объяснит.

Я лишь тяжело вздохнул, эта история стала повторяться все чаще и чаще. В сценарий вводили новые сцены для меня, я ни ухом, ни рылом не знал о них. Будто я - марионетка, которую дёргают за ниточки. Я понимал, актёр из меня никудышный, но считал, что тем более надо лучше готовиться к съёмке, а мне не давали этого сделать. Смотреть отснятый материал со своей персоной жутко не хотелось: понимал, что умру от стыда, увидев свою работу.

Я вошёл в павильон, и потерялся в огромном зале, поразившись обилию мрамора и позолоты. В центре - огромный массивный стол в виде восьмиугольника. За ним сидели люди, изображавшие посетителей. Высокий потолок с живописным плафоном подпирали несколько квадратных колонн с элегантной капителью. На первом этаже по периметру шли нескончаемые стойки из белоснежного мрамора с окошками выдачи, закрытые изящными решётками. На балкон вела широкая лестница, украшенная бордовой дорожкой. В довершении всего над входом красовался огромный витраж.

Около входа как огромный колодезный «журавль» торчал операторский кран, у которого суетились техники. Кирилл Невельский стоял рядом и задумчиво осматривался. Я углядел полдюжины камер, натыканных в разных точках зала. Верхоланцев решил снять  эту сцену с размахом.

- А, выпустили тебя, - я вздрогнул от певучего тенорка главрежа, нарисовавшегося рядом. - Теперь слушай внимательно. Предупреждаю - без фокусов. Видишь, что у нас тут, - добавил он, широко обведя руками необъятное помещение с суетящимися людьми.  - Так, что максимальная концентрация.

Совершенно некстати я ощутил, как зверски подвело голодный желудок, но даже заикаться на этот счёт не стал.

- Не торопясь входишь в зал, прячешь под полой автомат, проходишь по периметру, осторожно осматриваясь, потом резко хватаешь охранника - он в фуражке, вырубаешь. Вскакиваешь на стол, даёшь пулемётную очередь. Условно, конечно, и кричишь: «Всем на пол!» Тем временем, твои подельники, члены банды, вырубают остальных охранников. Соскакиваешь со стола, берёшь в заложники кассира, вон того тощего, длинного мужика, тыкаешь ему в спину автоматом, и говоришь: «Веди в хранилище». Потом будет смена кадра, перерыв. Следующая сцена, ты говоришь кассиру: «Открывай сейф», он дрожит и отвечает, что не знает кода. Ты сам отрываешь сейф, выгружаешь пачки денег, выходишь из хранилища. В этот момент звучит сирена, проходишь вместе со своими ребятами мимо посетителей, берёшь в заложники кассира и девушку. Идёте к выходу. Всё понял?

Я растерянно почесал в затылке. Такую длинную сцену мы зараз никогда не снимали. Увидев моё смущение, Верхоланцев скривился и буркнул:

- Забудешь, подскажу. Не в первый раз. Сними пока пиджак, а то взмокнешь.

- А автомат где взять?

Верхоланцев махнул кому-то рукой, рядом возник техник в синем комбинезоне.

- Верстовскому «пушку» быстро сообрази.

Техник исчез и через миг оказался рядом с бутафорским, но чрезвычайно детально выполненным, автоматом. Я повертел в руках сей аппарат, пистолет-пулемёт Томпсона начала века,  хорошо знаю подобное оружие по старым голливудским фильмам о мафии.

- Хватит мечтать, Верстовский, - проворчал Верхоланцев, явно начиная терять терпение. -  Поехали!

Я встал на исходную позицию - внизу лестницы, и по команде вошёл в зал, огляделся, заметив троих ребят, которых определили мне в напарники - Даню, Кондрата и Пашку. Подошёл сзади охранника, свалил вниз, что было сделать очень легко и, вскочив на стол, сделал вид, что стреляю из пистолета-пулемёта.

- Всем на пол! - грозно проорал я, вспомнив, как это делал Вахид.

Я оглядел притихший зал, второй ярус, откуда смотрели объективы камер, и ощутил жуткий страх. На меня уставилась сотня пар глаз, они следили за каждым моим движением, дотошно оценивали, сравнивали. Я постарался взять себя в руки. Заметив тощего актёра в одежде кассира, спрыгнул со стола и, подталкивая того в спину, процедил сквозь зубы, изображая настоящего гангстера:

- Веди в хранилище!

- Стоп! - услышал я окрик Верхоланцева. Он подошёл ко мне, придирчиво оглядев, изрёк:

- На первый раз неплохо, но надо все динамичнее и злее делать. Понял? И мордой старайся не хлопотать, только глазами играй.

Я кивнул. Мы провели несколько репетиций. И не только рубашка, но и брюки промокли насквозь от пота. Верхоланцев скакал по залу вместе со мной, но вовсе не выглядел таким же замученным. Я переоделся, мама Галя загримировала меня, мы начали снимать. Я был на последнем издыхании, когда Верхоланцев, наконец, проговорил:

- Стоп. Снято. Отдыхай.

Шатаясь, как пьяный, я подошёл к одной из мраморных скамеек и тяжело плюхнулся.

- Устал? - услышал я ироничный голос главрежа. - Ничего. Ты молодец. Схватываешь на лету. Отдыхай и пожри что-нибудь, а то смотришь на всех голодными глазами, - он коротко хохотнул, похлопал меня дружески по плечу.

Отдышавшись, я решил зайти к маме Гали, в надежде, что перепадает пара бутербродиков с колбаской, и наткнулся на затурканного Лифшица.

- Что бродишь? - воскликнул он нервно.

- Верхоланцев отпустил поесть.

- А, пошли тогда, - схватив меня за рукав, он потащил в коридор. - Сейчас тебя накормим по первому разряду, - в его голосе слышались горделивые нотки.

Мы оказались в просторном зале, уставленном столиками, застеленными белоснежными скатертями. Лифшиц усадил меня за один такой и ушёл куда-то. Я огляделся - неподалёку расположилась знакомая и весьма неприятная компания - Мельгунов, обнимая Ромочку за талию,  что-то шептал тому на ушко, а рыжий «приятель» заливался румянцем, как юная барышня. Они не видели меня, да и я не очень жаждал общаться с премьером.