— Ягарина, не надо! Ну ради меня, одумайся! Не бери тьму на душу.

— Да успокойся, волчик. Ничего страшного я им не сделаю. Коли она его любит горячей меня, так это маленькое испытание только укрепит их отношения. А коли этой снежной бабе ее чертова бессмертная гордость дороже всего на свете, пусть он узнает, на что мою любовь променял!

Травинка в пальцах превратилась в зеленую кляксу, а солнце, уже потеряв знойную яркость, сонно заваливалось к горизонту. Перед крыльцом замерцал портал и на лесную опушку ступил разодетый в пух и прах Вилан в сопровождении Корвиэна, гораздо менее парадной наружности.

— Братишка! — Ягарина с радостным воплем спорхнула с крыльца и повисла на шее Вилана.

— Рыыыжик! — оборотень тепло улыбнулся и потрепал рыжие кудряшки.

— Ну что, спасли вы Снежную Королеву из страшного плена Злого Змия? — язвительно спросила она.

— А то ж!

— Вы серьезно?! — Ягарина заморгала, — И ОНА ушла с… с… э-этим царевичем?!

— Да, она Горгану в лицо сказала, что любит Ваню, — подтвердил Корвиэн, только как-то особой радости в его голосе было незаметно.

— Только, Ягарин, ты это… не надо… — Вилан замялся, подбирая слова.

— Думаешь, я к нему побегу?! — ведьма скривила губы и покачала головой. — Плохо меня знаешь, братик! — и вдруг уголки рта задрожали и она, беспомощно всхлипнув, уткнулась лицом в плечо оборотня.

— Ну ладно тебе, сестренка, ну перестань, пройдет, забудется, мало что ли этих змиев на свете?! Я знаешь, сколько их пере… ай, Корви, больно же!!! Я сестру утешаю, между прочим!

Ягарина не выдержала и рассмеялась.

— Пойдемте в дом, я вас чаем напою! Я по вам обоим так соскучилась! — она притянула к себе Корвиэна и несколько секунд они стояли, обнимаясь все втроем. — Все, идемте! — снова вернулась веселая рыжая девчонка, стремительная, словно солнечный лучик, и потащила гостей в дом. — Все, самое малое неделю я вас отсюда не выпущу, даже и не рассчитывайте! Еда у меня вкусная, кровать в вашей комнате большая! Чего вам еще надо?!?

**

— Корви нужно съездить в родовой замок, переговорить с братом, — заявил оборотень, накручивая на пальчик светлую прядку.

— Жаль, погостили-то всего пару дней, — вздохнула Ягарина. — Ну да ладно, что с вами сделаешь, счастливого пути.

— Я еще не сказал, что тоже уезжаю, — возразил Вилан. — Ягарин, а давай поедем с ним, а? Ты развеешься, знаешь, как там у них красиво?! И брат у него… такой же красавец, как Корви, и не женат… а, сестренка?

Ведьма покачала головой:

— Нет уж, хватит с меня колдунов и бессмертных! Ты поезжай, волчик, не волнуйся за меня.

— Ну, а что ты тут одна-то будешь?!

— До сих пор одна справлялась и ничего, не пропала. Мне еще учиться многому надо. Да и шабаш в конце лета пропускать не хочется.

— Ах да, праздник конца лета… мне ж тоже на нем надо присутствовать. Мы вернемся к тому времени. Поедем, рыжик!

— Вилан, — Ягарина сощурилась, — ты никак боишься, что я к змию побегу?!

Оборотень заморгал светлыми ресницами, изображая настолько невинный взгляд, что ведьма не сдержала улыбки.

— Успокойся, братец, и езжай со спокойной душой, развлекайся. Даже если этот чешуйчатый гад сам приползет ко мне, я прогоню его, на порог не пустив. Сердце ведьмы обид не прощает. Да и Велена к нему скоро вернется, не пара ей этот царевич.

— Не вернется, — Вилан снова стал серьезным.

— Да брось, бессмертные с людьми только играют, — отмахнулась Ягарина. — Она за него замуж вышла, только чтоб Горгану насолить. Побесится и вернется. Ты же ведь змию все рассказал, так, братец? Теперь уж он точно не отступится от своей ненаглядной ледяной куклы. Жду не дождусь, когда она ко мне явится отношения выяснять! Я ей с радостью подтвержу, что она дура.

Вилан слушал ведьму, все больше мрачнея.

— Отступится — не отступится, а Велену Горгану еще долго дожидаться придется. Она Корвиэну клятву насчет царевича дала.

— Какую-такую клятву?! — зеленые глаза ведьмы потемнели, на лицо словно тень легла.

— Что не покинет его, пока смерть ее верного возлюбленного не разлучит их. Ягарина скривилась, на миг до боли закусив губу:

— Ах ты ж, черти болотные, сколько пафоса! Так небось и представляла, какое у Горгана будет лицо, когда Корвень ему это выскажет. Чертова ледяная гордячка!

— Забудь ты про них, Ягарин! — Вилан поймал ее руку и сжал в своих ладонях. — Дело прошлое. Они оба достаточно наказаны. И всем вам пора начинать новую жизнь. Может, все-таки поедешь с нами?

Девушка упрямо помотала головой, о чем-то крепко задумавшись, тонкие брови сошлись у переносицы.

— И рада бы забыть, да судьба нас с Веленой все время сталкивает… И ты.

— И я? А что я? — растерянно спросил Вилан.

— Тебе в эту историю ввязываться не стоило, — с каким-то особенным сожалением сказала ведьма. — Ладно, надоели мне разговоры на эту тему, давайте чай пить.

А потом Ягарина сидела в глубокой задумчивости и, подперев кулачком щеку, смотрела, как медленно опускаются за окном сумерки. Гости уехали, и только три чашки с остатками травяного чая, сиротливо стоявшие на столе, напоминали о том, что еще недавно дом не был так гулко пуст. Солнце закатилось за лес, и он словно еще вырос, черной громадой окружая опушку с ведьминым домом. Над острыми верхушками елей зажглась первая звездочка, пока еще одиноко отсвечивая на темно-синем куполе вечернего неба. Где-то ухнула сова, которой не терпелось начать охоту. Ягарина щелкнула пальцами и на столе зажглись толстые свечи из ароматного воска, но от их огоньков сумрак за окном стал казаться еще темнее.

— Значит, пока смерть твоего верного возлюбленного не разлучит вас?! — зеленые глаза недобро сощурились. — Какая же ты дура, Велена! Да он тебе такой же верный, как, впрочем, и возлюбленный!

И ведьма отправилась варить новое зелье.

***

Иван открыл глаза. Было уже утро, рядом спала его жена. Он тихонько приподнялся и долго разглядывал ее безупречный профиль. Серебряные ресницы, идеально чистая кожа, ни пятнышка — ровный, почти белый цвет. И эту неземную красоту ему волею судьбы позволено обнимать… А ему всю ночь снилась Ягарина — ее веснушчатое личико с чуть вздернутым носиком, рыжие кудри, загорелые ноги, страстное тело, которое все не могли забыть его руки.

'Ничего, все забудется, все наладится, — сказал себе царевич. — Велена такая красивая. Разве раньше мне было с ней плохо?'

Синие глаза распахнулись.

— Доброе утро, — улыбнулась она, — Что там насчет завтрака?

— Сейчас велю принести.

Иван выглянул в сени и кликнул слуг. Толстощекая девчонка в красном сарафане принесла поднос со снедью, поставила на стол, поклонилась, шваркнув косой по полу, и убежала, сверкнув босыми пятками. Царевич заглянул в спальню и позвал жену.

— Неси сюда, — Велена сладко потянулась.

Иван принес ей завтрак в постель:

— Держи.

— Что тут у нас? Блинчики с медом. Блинчики с икрой. Блинчики с капустой, — перечислила она. — Ну, с икрой я, пожалуй, съем. И еще не помешает чашка кофе, — она прищелкнула пальцами и в ее руке появилась крохотная чашечка. — Вань, ты будешь?

— Нет, я все-таки квас. Твоя темная бурда меня как-то не привлекает, — при дневном свете Велена выглядела уже менее неземной, и царевич понял, что снова стал к ней привыкать.

— Темная бурда? Много ты понимаешь! — усмехнулась она. — Неужели Корвень никогда не угощал тебя кофе?

— Нет. Ему квас тоже нравился.

— Понятно. Между прочим, то же самое можно сказать и о твоем квасе, такая же темная и такая же бурда, еще и забродившая.

Царевич пожал плечами, не собираясь вступаться за честь любимого напитка.

Они покончили с завтраком, сходили прогуляться. Пообедали в общем зале. Жизнь постепенно входила в свое привычное русло.