Пока я мыл и чистил яблоки, Люк забросил макароны в воду, размешал, и продолжил нарезать овощи, безошибочно выбрав миску, в которой я обычно готовил салат. Проходя мимо него, я легонько погладил его по заднице, и он поднял на меня взгляд, полный обожания. Отложил нож и приник ко мне с поцелуем.

— Люк! Если мы будем отвлекаться, то до постели доберемся поздно и без сил. Выбирай.

— Всё-всё-всё! — поднял руки воробышек, сдаваясь и радостно, ярко улыбнулся.

Я заканчивал возиться с пастой, Люк перемешивал салат и сервировал стол, по кухне разносился запах штруделя, и все было настолько идиллически и пасторально, что донесшиеся до меня звуки песни идеально вписывались в картинку. Люк мурлыкал какую-то песню, и получалось у него довольно хорошо.

— Ты будешь кофе или чай к штруделю? — спросил я.

— Мммм..., а давай кофе! Я хочу не спать долго-долго. Рядом с тобой. Только разреши, кофе сварю я. Потом. Когда штрудель будет готов. У тебя турка есть?

Я кивнул головой на турку, висящую на крючке рядом с раковиной.

Эти мимолетные ласки, обещания будущей ночи, ласковые слова заводили нас обоих. Все было настолько естественно, что я заметил, что ни разу не покраснел удушающей краснотой за сегодня.

Паста и салат удались. Причем салат имел странный вкус и стал еще вкуснее, чем когда его делал я.

— Что ты добавил в салат, Люк?

— А это мой секрет. Тебе нравится? Положить еще? — улыбнулся он.

— Очень вкусно! Где ты научился готовить?

— Маме помогал на кухне, да и сам поесть люблю, вот и само как-то получилось.

Ужин был таким по домашнему семейным, что у меня что-то затрепетало в душе. Люк не был хрупким или звонким, но отчего-то хотелось его обнимать и нежить. И сделать для него что-то приятное.

— Что ты там говорил про девочку с форума? Может погуляем с ней завтра по парку?

— Спасибо, Лисик! — Люк подошел и поцеловал меня с благодарностью. — Можно я сейчас напишу ей на форум со своего телефона?

Выпечке оставалось до готовности еще 15 минут и мы решили подождать в комнате.

— Люк, мне надо немного поработать — ввести кое-какие данные в комп. Не обидишься?

— Иди-иди! Я помою посуду и посижу немного на форуме.

Моя берлога стала напоминать дом, семью, по которой я так соскучился, живя один.

Когда запищал таймер, сообщая о готовности, я как раз заканчивал ввод данных.

Зайдя на кухню, я увидел что Люк разрезает штрудель и выкладывает его на тарелки. Две кружки кофе стояли на столе. Да это просто праздник какой-то!

Я сел за стол и Люк тут же пришел ко мне на коленки, усевшись лицом ко мне.

— Ты не хочешь попробовать штрудель? — иронично поднял бровь я.

— Ты лучше любого штруделя, Ньют! — сказал он и нежно поцеловал. Это у него получалось с каждым разом все лучше и лучше. Прилежный ученик!

Я запустил руки ему под рубашку и у него вздрогнул живот.

— Ой, знаешь, там на форуме к нам еще хотят присоединиться — mom и BELLBOY, он прилетает из Швейцарии, прикинь!! Ты не против? Не против? Давай с ними встретимся? Я вот не написал, что остался у тебя, написал, что приехал домой. Видишь, я уже исправляюсь! — и Люк погладил меня по щеке.

— Ну что с тобой делать, воробышек! Давай знакомиться с твоими друзьями!

— Ура! Ура! Ты самый замечательный, ты это знаешь? — легкий поцелуй и он сорвался за телефоном, чтобы ответить на форуме.

Штрудель получился вкусным, как и кофе. Люк ел, постанывал, и строчил в телефон.

Когда я встал и подошел к нему со спины, поцеловав в шею, он тут же отложил телефон с недописанным сообщением и повернулся ко мне, подставляя губы. Губы были в сахарной пудре, и я слизнул ее языком.

— Люк, я в душ. Когда вернусь, хочу тебя видеть голым в постели.

Воробышек взволнованно кивнул головой и облизнул губы.

Мы оба волновались.

Выйдя из душа, я увидел прекрасную картину — раздетый Люк на моей постели в терпеливом ожидании с волнением на лице.

— Я в душ. Я быстро. — Люк соскочил с кровати и проскользнул мимо меня в душевую.

Чистоплотный. Ответственный. Доверчивый…

Я достал смазку и презерватив, и положил их под подушку. Выключил в комнате свет.

Он и правда вернулся быстро, с влажной кожей и блестящими в темноте глазами, и заполз ко мне на кровать.

— Если я буду плакать — не обращай внимания, ладно? У меня такое иногда бывает. За это меня часто гнобили в школе.

Я уложил его на спину и прикрыл глаза рукой. — Закрой глаза и не подсматривай, мой храбрый партизан. Я не буду тебя насиловать. Доверься мне. И расслабься. Все будет хорошо. Ты веришь мне?

— Да, — хрипло выдохнул он.

Я оседлал его бедра и достал розу из вазы. Улыбаясь своему стойкому оловянному солдатику, я провел розой по его лбу, носу, губам. Дал понюхать цветок. Увидел, как он улыбается и расслабляется прямо на глазах.

Вот так, воробышек. Вот так. Другое дело.

Проводя цветком по его шее, ключицам, груди, я любовался как твердеют его соски и гладкая кожа покрывается мурашками.

Проведя бутоном по выступающим ребрам, обходя опасную зону щекотки, я провел по его привставшему члену, отбросил розу в сторону, и склонился к паху лицом, вбирая в рот его дрогнувшего и поднимающегося красавчика.

— Аххх… — не обманул он меня своей реакцией.

Я, не прекращая ласкать ртом, развел его ноги, сгибая их в коленях, заставляя раскрыться; взял его руки и положил их ему на коленки, чтобы он удерживал сам. Поцеловал нежную кожицу внутренней стороны бедра и погладил пальцем судорожно сжавшийся вход. Он тут же разжался, расслабляясь, а Люк часто задышал, подрагивая членом. Я продолжал массировать, нажимать на вход, кружить пальцем рядом, посасывая и гладя языком его член. Когда он достаточно затвердел, я лёг на Люка, и, целуя его в широко раскрытый рот, достал из-под подушки смазку и презерватив.

— Открой глаза. Посмотри на меня. Ты боишься? — я внимательно смотрел на него, считывая любую реакцию.

— Нет. — он затряс головой. — Нет, не боюсь.

Спустившись вновь к его паху, я пару раз мокро лизнул его член от яичек до головки и раскатал по нему презерватив.

Люк опустил ноги и приподнялся на локтях, недоуменно глядя на меня, — Ты чего? Ты зачем?

Я уложил его обратно, несильно толкнув в грудь, и, смазав себя и его смазкой, перебрался к нему на бедра.

— Ты веришь мне?

— Да.

Я поцеловал его жарко-жарко, покусывая, толкаясь в рот языком, и приставил его член к своей заднице. В душе я растянул, как смог, вход, но сейчас этого было все равно недостаточно. Похоже, плакать сегодня буду я.

Я притянул его руку к своему члену и он начал нежно и мягко подрачивать мне.

Насаживаясь на головку, подбирая угол проникновения, одной рукой я придерживал его член, а второй опирался на постель.

Было больно. Ох, как больно. Тягучая боль обволакивала, наполняла, переполняла и оттягивала на себя все мысли.

Длинный стон Люка убедил меня в правильности принятого решения и выбранной позиции.

— Ах, Ньют, как хорошоооооо…

Я расслабил мышцы и, покачиваясь, стал впускать его больше и глубже. Преодолевая боль и желание соскочить.

На каждое моё покачивание Люк коротко, но громко и жалобно стонал, как будто бы это я проникал в него, а не наоборот.

Люк погладил большим пальцем головку, и я насадился до конца с низким стоном, замерев, пережидая боль.

Воробышек не шевелился какое-то время, боясь сделать мне больно, а потом привстал на одном локте, и второй рукой притянул меня за шею, мокро и сладко поцеловал, захватив мои губы в плен, лаская языком нежно и ласково.

Я подвигался на члене вверх-вниз, и словил его стон рот в рот, сокращаясь и пульсируя от его голоса, дыхания и дрожи.

Люк откинулся на подушки, а я начал приподниматься и опускаться, чувствуя, что этого недостаточно. — Помоги мне!

Воробышек правильно понял и начал подмахивать бедрами, словив мой темп.

Наши стоны переплетались и было уже непонятно, где чей. Не то. Не совсем то.