Вынырнув и зачесав волосы пальцами назад, согнав ладонями воду с лица, я повернулся к Эзре и попросил, — Можно я тебя помою?

Куда делось мое стеснение? Я перестал психовать и смущаться, и мог смело и откровенно смотреть не только на его обнаженное тело, но и встречать его взгляд, спокойно впитывая его бесконечную игру эмоций мимическими мышцами лица.

— Ты волшебный, Эзра, с тобой я чувствую себя как в сказочной стране, — я потянулся с поцелуем к его губам, и он пылко ответил мне.

— Ээээ, нет, Эзра, притормози, если не хочешь, чтобы я свалился в обморок еще и в ванне! Дай передохнуть хоть немножко.

Я развернулся лицом к нему, умостившись между его разведенных ног, и обнял его согнутыми в ногах коленями, собираясь мыть его тело, гладить скользкую кожу, и исследовать все пропущенные подробности строения его богического тела.

Провальную тактику своей стратегии я понял тут же, как только мы соприкоснулись вздрогнувшими членами и посмотрели друг другу в глаза. Как и то, что мозги в присутствии Эзры выключались на «раз».

Эзра поплыл. Взгляд стал мутным, и то, как он смотрел на мои губы, протискивая руки между нами и прижимая наши члены друг к другу, поднимало во мне волну наслаждения, плеснувшую из низа живота и доставшую до самых губ.

— Похотливое чудовище, — улыбаясь, прошептал я ему прямо в губы, не отводя взгляда от омута желания, плававшего в его глазах.

— Кто бы говорил, — отзеркалив мою улыбку, вернул колкость Эзра, поплотнее сжимая оба вставших члена.

— Урок номер три — двойной голландский штурвал? — решил блеснуть я своими теоретическими знаниями не только в области флоры и фауны. «Ну, хоть не в меня», — облегченно вздохнула натруженная жопка.

— Котёооонок!!! Откуда такие знания, солнышко, — удивленно приподнял свои игривые брови Эзра, продолжая одной рукой свои приятные манипуляции под водой.

— Да вот недавно разбанили в гугле и я совершенно случайно наткнулся, — иронично улыбнулся я, хотя говорить становилось все труднее, потому что волшебные руки Эзры играли на кожаных флейтах со знанием дела нажимая там, где нужно, скользя так, как нужно, не забывая большим пальцем проходиться по обоим головкам горячим мазком.

Диспозиция слегка изменилась — Эзра обнял меня своими ногами, придерживая за спину одной рукой, другая рука, судя по тому, что жопка внезапно забыла о своих недавних стенаниях и захотела проникновения, использовала заклинание «обливиэйт». Эзра укусами-поцелуями жалил в плечи, ключицы, грудь, соски, шею, не останавливая волшебного танца правой руки. Поэтому, когда он добрался до губ и, целуя, стал трахать мой рот языком, я не выдержал и сорвался в «танец бедрами», сознавая, что сегодняшнее сумасшествие и секс-марафон не пройдут для меня без последствий, но отодвигая это знание на задворки разума.

Эзра прервал поцелуй, потянулся рукой к полочке, щелкнул колпачком, и налил в руку смазку.

«Да! Да! Да!» — восторженно запульсировала жопка.

Я привстал на колени и Эзра погладил мою задницу руками, нанося смазку на уже пульсирующий вход, при этом умудрившись ртом поймать мой член и легко пососать его, как всегда, дразня и заставляя желать большего. Потом приподнялся своим членом из воды и обмазал его смазкой тоже. Зря. Все смоется — мелькнула и пропала здравая мысль, потому что Эзра сказал, — Сам. Давай сам. Я придержу тебя, котёнок.

И он крепко взял меня подмышки, удерживая на весу, в то время как я нащупал его член и поерзал, поудобнее устраиваясь и заводя ноги ему за спину.

— Расслабься, Ньютик! Дай свои губы! Иди сюда! — прошептал Эзра, проникая в меня и выпивая мой крик боли своим поцелуем. Насадиться сразу целиком было ошибкой. Болезненной ошибкой. Член опал.

Эзра замер, не шевелясь, потом отмер и начал виновато и нежно целовать лицо, губы, слизывать слёзы, невольно побежавшие из глаз.

— Прости. прости. прости. горячечно шептал он между поцелуями.

Все так же, стараясь не двигаться, он стал поглаживать мой член, и покусывать плечи, шею и грудь. Мурашки отмерли и промаршировали сквозь утихающую боль по знакомому маршруту плечо-коленка и обратно.

Член заинтересовался этим маршем и привстал посмотреть что там происходит.

Я попробовал качнуться на этом гиацинте любви, и почувствовал, как волна желания возвращается, но уже мощнее и сильнее, чем была до опадания.

Эзра, почувствовав изменения в моем состоянии, мокро лизнув меня в шею, куснул за ушко.

Ащщщ! Меня выгнуло, и угол проникновения тоже изменился. Вначале я приподнимался и опускался всего на пару сантиметров. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Чуть-чуть. Чуть-чуть больше. На сантиметр. Вверх-вниз.

Потом этого стало недостаточно. А силы иссякали. Эзра понял и прижал меня грудью к себе, положив мою голову на плечо, и начал подмахивать снизу бедрами, сильно и мощно входя и выходя, создавая волны в джакузи и финишную дрожь в моем теле.

— Веснушка! Сладкий мой! Котеночек! — на каждый вход шептал Эзра.

И я начал отвечать ему, идя навстречу и насаживаясь на него, одновременно потираясь членом о его живот.

 — Ньют!! Ньютик!! Солнышко, какой же ты узкий, — выдохнул Эзра, и меня накрыло оргазмом. Я изо всех сил попытался сопротивляться накрывающей меня тьме и удержался на поверхности сознания, обмякнув на теле Эзры.

Мы опять кончили одновременно и тяжко дышали, приходя в себя.

— Эй, ты в сознании?!

— Для разнообразия — да.

— Да это достижение! Вау! За это надо выпить! Совсем я тебя затрахал, мое солнышко!

Мы обессиленно лежали в ванне, как две морские звезды, не шевелясь. Эззи на спине, а я на нем.

Его лицо после этого марафона было таким расслабленным, счастливым и разомлевшим, что его хотелось запечатлеть навсегда, как эталон моего личного счастья.

Завтра же зарисую, подумал я и заснул у него на плече.

Первый раз я проснулся, когда Эзра вынимал меня из ванны.

— Просыпайся, соня! Вода остыла, мы замерзнем и заболеем.

Мы доплелись до постели и вырубились.

Второй раз я проснулся в 7 утра и не сразу сообразил где я, кто здесь, здесь — это где?

Тело ломило, поясница болела, задница ныла.

Эзра спал беспробудно, забросив руку и ногу на меня.

Я всегда встаю в это время, даже без будильника, ибо я жаворонок и с утра могу горы свернуть. Тихонько выбравшись из-под Эзры, стараясь не кряхтеть, я выбрался в туалет.

По зеркалу показывали неутешительную картину — засыпать с непросушенными волосами я зарекался много раз — волосы сбившимся кублом восстали над головой, и расчесать их будет проблематично. Легче отрезать. Засосы на шее и ключицах налились синевой. А вот на лице блуждала улыбка. Что было очень странно, учитывая состояние тела.

Я совершил утренние процедуры и вернулся в комнату. Ложиться обратно не было никакого смысла — я не любитель валяться и отлеживать бока. Будить Эзру я не решился. Какая же он лапочка, когда спит! Длинные ресницы, сладкие-сладкие губы, расслабленное лицо, наконец-то без этой крышесносной бесконечной мимики. Ой! И у него на теле, не прикрытом одеялом, виднелись засосы. Когда? Как? Не помню!!!

Кофе хотелось немилосердно. Я поплелся в сторону кухни, и, методом тыка, нашел кофе в бесконечных ящичках, полочках, шкафчиках. Чашка кофе из кофемашины — мммм — помогла мне проснуться и я начал думать, что делать дальше. Уйти, не попрощавшись, я не мог. После всего, что случилось вчера, это было немыслимо с моей стороны.

И что теперь делать?

Сидеть мумией, пока Эз не проснется?

Я пошел исследовать дом. В одной комнате стояла барабанная установка. Комната была абзац какая странная — на стенах странные рисунки и плакаты, обои ободраны, сама установка в пыли, казалось, ее не протирали 100 лет. Если хорошенько поискать, где-то должно было лежать веретено, об которое сто лет назад укололась моя спящая красавица.

В другой комнате был кинозал с экраном на всю стену и удобными диванами, мне захотелось там остаться жить — ааах, мечта, а не комната!! Она была больше, чем вся моя квартира целиком.