А в следующей оказался гардероб. Надо было выйти, все-таки неприлично лазить в чужих вещах, но там было огромное зеркало, а я еще со вчерашнего хотел рассмотреть созвездия на своей спине.

Я распахнул и снял халат, и бросил его на диванчик, подходя к зеркалу в одних тапочках. Повернулся спиной и посмотрел через плечо. А хлор его знает, как он в этой мешанине сплошных веснушек разглядел созвездия. Зато в зеркале я увидел полки с париками. С париками, мать твою!! Я развернулся лицом к зеркалу и заметил, что у меня горят глаза, а рот разинут, как у ребенка в магазине игрушек. Мама всегда говорила, что хотела девочку, а родился я. И, что, если бы я родился девочкой, то был бы очень красивой девочкой — а смешные оттопыренные ушки можно было бы прикрыть длинными волосами. У меня узкий подбородок, красивые скулы, болотного цвета глаза и вьющиеся мягкие, красивые волосы — ну если не доводить их до состояния гнезда.

Это была моя тайная, порочная мечта — нарядиться девочкой. Но я думал, что никогда не осуществлю ее — просто не хватит духа. В магазине я бы ни за что не рискнул это сделать, а больше и негде было.

И я решился примерить парик. А тут их было больше, чем в магазине!! На любой вкус и цвет!! Даже синие и ярко-красные, и лимонные, и рыжие! Я примерил самый длинный черный парик и ужаснулся. Семейка Аддамс. Нет. Не мой фасончик. Потом померил ассиметричный голубой парик с волосами до плеч. Оу. Хм. А ничего так. На голое тело парики примерять оказалось очень прикольно. Сразу было видно идет-не идет. Не было ничего лишнего. Голая болванка модели. Мой исследователь внутри пищал от удовольствия и чистоты эксперимента. Я остановился на двух париках, которые мне шли больше всего, один — русого цвета с вьющимися волосами до плеч, второй — рыжий, тоже вьющийся волос, но сильно короче. Даже не ожидал, что мне может пойти этот небольшой паричок — ведь до такой длины и я смогу отрастить волосы, а вьются они у меня сами, и по цвету почти подходят.

Вот только несоответствие верха и низа смущало. Женская головка и член? Диссонанс. Хотелось прикрыть несоответствие подходящей одеждой. Мой ученый внутри меня решился открыть дверцы с одеждой. Мама миа, папа Римский!!! Вот это даааа!! У Эзры тут были и платья!!! И юбки!! На кой-хрен они ему? Он любит ролевые игрища??? Черт-черт-черт!! Я не смог устоять. После недолгих колебаний выбрал зеленое платье с длинными рукавами и юбкой до пола, и примерил его. Правда, первый раз получилось надеть задом наперед. Парик съехал на глаза, и я его со смехом снял. Презабавное зрелище. Переодел платье наоборот. С трудом застегнул молнию на боку. Снова надел парик и посмотрел в зеркало.

Мама была права. А девкой был бы краше. Из зеркала на меня смотрела милая девушка с блестящими глазами. Яркое платье подсвечивало мое болото в глазах и делало их зеленоватыми. Смешные ушки не видны. Губы, казалось, даже по-другому выглядят. Хм, где-то здесь я видел полку с косметикой.

О. Май. Гат! Да тут целый магазин ограбили!!!

С ума сойти. Интересно, а какая помада мне подойдет? Морковная??? Нееет! Розовая? Гадость какая! Красная! Ярко-красная!! Да, эта подойдет!

— Ах, какая милая принцесса заглянула к нам на огонёк!! — внезапно мне на плечи опустились руки.

Я дернулся и помада мазнула по щеке ярким росчерком.

— Как ты меня испугал!

— Котёнок! Какая же ты красавица!!! — хитро улыбаясь, сказал Эзра и обнял меня руками, глядя на меня в зеркало. — Дай я.

Он развернул меня к себе, взял ватный диск и вытер лишнюю помаду со щеки.

— Постой. Помада плохо вытерлась. — И он лизнул языком мою щеку и мягко прошелся по ней чистым ватным диском. — Вот теперь хорошо. Но не идеально.

Эзра взял какую-то приблуду из ящика. — Подними глазки вверх, я нанесу тебе контур, подчеркну красоту твоих прекрасных глаз, которые горят волшебным светом.

Одной рукой он приподнял мой подбородок, а другой уверенно провел карандашом у меня под левым глазом, а потом под правым.

Сонный лохматый Эзра в махровом халате был таким домашним и сладким, что мое сердце вначале пропустило удар, а потом забилось сильнее. Мне казалось, его стук слышен не только в этой комнате, а оно уже билось в горле и мешало дышать. Заботливые руки, ласковые слова, мягкие касания — и я поплыл под нежным взглядом.

Он закончил колдовать над моим лицом и, развернув к зеркалу, обнял меня за талию.

Картина, представшая перед моим взором была сюрреалистичной — ни дать, ни взять фотография парочки из 20-х годов… В зеркале был не я. Там была похожая на меня, сверкающая необычной, странной, нестандартной красотой незнакомка.

И Эзра. Глядящий из-за плеча восторженными глазами, вдохновленный, ожидающий моей реакции, замерший, задержавший дыхание Эзра.

Это было волшебное мгновение, которое хотелось запомнить навсегда.

— Будешь так глазеть, жениться придется, — прошептал я, криво улыбнувшись его отражению в зеркале.

Я расслабил плечи и откинул голову ему на плечо.

Шумный выдох Эзры. Горячие нетерпеливые руки, развернувшие меня к нему, несколько шагов к стене. Горячечный шепот, поцелуи в шею, вырез, ключицы, мокрые губы влажными мазками по голым участкам тела, — Радость моя! Какой же ты красивый, котёнок! Солнышко моё!

Прерывистое дыхание, его восторг и возбуждение воздушно-капельным путем передалось мне, и я начал постанывать, отзываясь на прикосновения и плавясь в жарком шепоте.

Эзра прижал меня к стене и, встав на колени, задрал платье, схватившись за мои бёдра, с хриплым стоном уткнулся лицом в пах, рядом с вставшим членом.

— Сладкий мой! Апельсинушка! Котёночек! — каждое слово сопровождалось поцелуями. Он находил нежные места, обходя вниманием член, касаясь внутренней стороны бедра, кожи возле пупка, прикусывал нежную кожицу живота, от чего у меня подгибались ноги в коленках. Складки платья шуршали, почти прикрывая голову Эзры, поцелуи обжигали, член вздрагивал, чутко реагируя на каждый поцелуй-укус, на каждое хриплое слово-выдох.

И я не стал сдерживаться, вырывающиеся стоны были похожи на стоны боли, на хныканье, на просьбу.

Взгляд в зеркало отразил всю картину целиком — то, что мне не было видно из-за задранного платья, оно показывало в мельчайших деталях. Эзра молился. И не какому-то неизвестному божеству, а мне. Мне, в этом платье не по размеру, рыжем парике, с яркими блядскими губами. Отражение напоминало картину из будуара дамы викторианской эпохи. Голый Эзра (когда он успел снять халат?), стоящий на коленях, с шикарной задницей, зарывшийся в складки платья, мои голые ноги и девичья мордашка с запрокинутой головой заставили меня простонать особенно громко и надрывно, и он, наконец, взял мой член в рот, так ни разу и не прикоснувшись к нему руками. Невероятные ощущения его влажного, нежного рта, скользящего по головке, заставили меня громко вскрикнуть, и податься бедрами вперед.

Эзра прервался, поднялся на ноги, навалился на меня всем телом, вжав в стену, и поцеловал горячими и красными губами так страстно, так яростно, что мой член задергался, стуча по платью, зажатый нашими телами. Оторвавшись от меня, тяжело дыша, глядя потемневшими глазами, он взял меня левой рукой за подбородок, а правую поднес к моему лицу.

— Соси! — и он вложил указательный и средний пальцы мне в рот.

Я обхватил пальцы губами, и, чувствуя движение их у себя во рту, расслабил горло. Смазка выделилась из судорожно дернувшегося члена и капнула на ногу горячей каплей, медленно стекая вниз. Ничего эротичнее в жизни у меня еще не было.

Эзра вынул мокрые пальцы, коротко поцеловал меня в губы и снова опустился на колени, приподнимая юбку до талии и вкладывая ткань мне в левую руку, — Держи, солнышко! Расставь ножки. Шире!! Обопрись об стену.

Приказы звучали отрывисто.

— АААААХХХХХХХ! — меня выгнуло дугой от первого же прикосновения языка к члену. Его пальцы надавили на вход, и мягко скользнули в мою многострадальную жопку, пройдясь по волшебной точке, которая запускала фейерверки в моей голове.