Мишка приготовил давно обещанные шашлыки, самостоятельно соорудив конструкцию из камней и веточек дерева, и они вместе с Лианой, сидя у бассейна, наслаждались болтовней Мишки и подробным описанием приготовления блюда. Мариновать мясо Мишка не стал, объяснив, что делает по своему рецепту, как его научил отец. Вечер был чудесный. Тем более, зная, что Эльчи прочел послание, Мишка все время странно поглядывал на мужа. Предвкушение чего-то хорошего плавало в груди, поднимая настроение. Мясо оказалось очень вкусным, сочным, в меру прожаренным, а вино, которое Мишка подливал понемногу в бокал, расслабляло и настраивало на веселый лад. Когда последняя партия шашлыков была положена на угли, уже стемнело и Лиана задремала на топчане, Мишка подсел поближе к стулу Эльчи, отобрал бокал, поставив его тут же на песок, и взял двумя руками его правую кисть.

— Испачкался. — Он слизнул капельку вина с ладони и посмотрел снизу вверх на мужа. Покрутил обручальное колечко у него на пальце. — Когда я надевал тебе кольцо на свадьбе, у тебя так же дрожали руки, как сейчас. — Тихо сказал он. — Ты меня боишься? — Он с каким-то волнением посмотрел Эльчи в глаза.

— Я боюсь того, что будет потом. — Эльчи имел в виду, что будет после развода. Потому что еще до приезда Мишки он успел в него влюбиться и, находясь рядом с ним, влюблялся каждый день еще больше. В его ямочку на щеке. В его залихватскую улыбку. В такой ставший родным странный неальфий запах. В его большие, надежные руки. В этот, как сейчас, хриплый голос. В то, как он читал стишки Лиане, когда делал с ней гимнастику, как звонко смеялся над шутками или как улыбался их девочке. Как целовал пухлые щечки малышки, как приучал ее проситься на горшок, тужась вместе с ней, держа над горшочком и смешно произнося «пссссс, псссссс»… Во всего этого странного землянина, который вел себя не так, как все остальные. Но на которого всегда можно было положиться, рассчитывать на помощь в любую секунду.

Теплые ладони никак не могли согреть заледеневшие руки Эльчи, а взволнованный взгляд заставлял позволить себе поверить, что счастье возможно. Что вот оно — близко. Только наклонись и поцелуй. И Эльчи потянулся к нему, только сделал намек на движение и тут же был сдернут со стула и усажен на коленки, крепко обнят и обожжен горячими мягкими губами. Это было как в сказке. Под звездным небом, под шум прибоя, с любимым мужчиной и сладко сопящей рядом дочерью. В кольце теплых обнимающих рук, это было в тыщу раз лучше, чем он мечтал. Первый поцелуй, изучающий, осторожный, сменил второй, страстный, жадный, пока губы не закололо иголочками и не до конца сбритой щетиной.

— Эль! Эль, ты такой сладкий, как я и вспоминал, — болтун в Мише и здесь не затыкался, прерываясь в поцелуях, чтобы выразить свой восторг и счастье. — Ты как мой личный эльфик, маленький, волшебный эльф!

Слова Мишки, его поцелуи, кочующие по шее, подбородку, к ушкам, разжигали в Эльчи костер, в огне которого сгорали все страхи и сомнения, все надуманное и наносное.

«Пусть. Пусть это ненадолго. Пусть я потом пожалею. Но сейчас Мишка мой.»

— Не бойся, Элька, я не сделаю тебе больно, — шептал Мишка, целуя зажмуренные глаза своего покорного эльфа, трепетавшего в его руках, не проронившего ни слова, но всем своим видом давая понять, что он не против. — Эльчи… Ты не пожалеешь! — взгляд Мишки в темноте гаснущих углей костра мерцал огоньками и казался каким-то мистическим. Он бережно опустил мужа на расстеленное покрывало и принялся снимать с него одежду, перемежая поцелуи ласковыми словами.

«Пожалею. Неоднократно пожалею.» — подумал Эль, — «Но не сейчас. Сейчас я хочу любить».

— Миша, презерватив! — Эльчи выдохнул смущенно, тая под лаской блуждающих рук, но не забывая о том, что может случиться.

— Я взял. И смазку тоже. — То ли вино, то ли волшебство вечера сделали Мишку смелым и в его голосе смущения не было.

— Не надо смазку, я… я уже мокрый, — закрыв глаза, пробормотал Эль и внезапно застонал, выгибаясь, когда Мишкины губы спустились по животу, а руки добрались до звенящего налитого члена. — М-м-и-и-иша-а-а! Я к-к-ончу…

— Конечно кончишь, мой сладкий. И не раз. — теплое дыхание вызвало новую волну мурашек.

Так и было. Именно так все и было, и чувственный секс, и карусель звезд перед глазами, и тонкие стоны, и хриплые вскрики, и жаркий шепот. И сгоревшие шашлыки.

А утром, проснувшись и боясь пошевелиться, соображая, не сон ли ему приснился, и не понимая, как ему себя вести, Эльчи был притянут крепкими руками под бочок, и хриплый шепот в шею, перемежаемый, как обычно, поцелуями, спросил:

— На чем мы вчера остановились? Продолжим?

Когда за ними прилетела шлюпка, загорелые, без единой белой полоски на смуглых телах, с заметно подросшей Лианой на руках, держась за руки, они с грустью оглянулись на их пристанище, которое подарило им друг друга и много-много счастливых часов и дней в любви и блаженстве, тайную кодовую фразу «пойдем на шашлыки?», много открытий и нежных слов, признаний в любви и ничем не замутненного счастья.

Ли и Мэд с Косей на руках встречали их дома у шлюпки, и Мишка отдал Лиану в нетерпеливо протянутые руки бабушки, которая тут же пристально и внимательно осмотрела и обцеловала во все места упирающуюся ручонками малышку.

— Мам! Мэд! Спасибо вам за поездку!

— Стратег у нас Ли, что тут сказать, — хитро улыбнулся Мэд, ставя Косю на землю и отбирая внучку у мужа, сладко целуя девочку в пухлую ручку. — Деда соску-у-учился по Лиечке. А Лиечка соскучилась по деду?

Но малышка хмурила брови, складывала губки в гримассу и собиралась расплакаться, поэтому была с сожалением передана отцу.

— Ма, ты те костюмы стимпанковские не выбросила? — шепнул на ушко Лиатту Мишка.

— Обижаешь, сынок. — Лиатт радостно улыбнулся.

— Вот и славно. — Мишка расплылся в радостной улыбке.

— Завтра? — Ли приподнял брови.

— Завтра! — подтвердил шепотом Мишка.

По случаю их приезда был праздничный ужин, на котором собрались все родственники — родители Эльчи, шумное семейство Корриго и большая семья Лау-Кайрино.

После того, как все затихли, Мишка встал, привлекая всеобщее внимание, и подошел к родителям своего мужа.

— Дорогие папа и отец, — родители перевели взгляд с сияющего Эльчи на его супруга, возвышающегося над ними. — С самого начала у нас все пошло не так, как надо, но лучше поздно, чем никогда. Поэтому я хочу попросить вашего благословения на наш брак с вашим сыном. Потому что я люблю его и хочу сочетаться с ним браком.

Папа Эльчи всхлипнул, взмахнул руками и встал, обнимая Мишку и утыкаясь в него лицом. Насмотревшись на счастливую парочку, не отпускавшую руки надолго, всем присутствующим с самого их прилета было видно без слов, что они влюблены.

— Сынок! — отец Эльчи подошел к Мишке и тоже обнял его за плечи. — Вот теперь видно, что у вас все будет хорошо.

Мишка крепко сжал отца, развернулся и подошел к Элю, встал на одно колено, доставая коробочку из кармана.

— Эльчи Ритойо-Шацкий! Я люблю тебя всем сердцем! Я хочу от тебя детей и жить с тобой долго и счастливо. Выходи за меня замуж еще раз?!

Эльчи впервые за все время не опустил стыдливо глаза, разрумянился, посмотрел в лицо мужа обожающим взглядом, даже не глядя на кольцо, и ответил: — Столько раз, любимый, сколько позовешь!

Мишка надел Эльке кольцо на палец левой руки и они поцеловались под улюлюканье, крики, хлопки и смех детей. И никто не заметил, как Ежи в слезах выбежал из комнаты.

— А-а! — настойчиво прокряхтела Лиана, покраснев щечками.

— Ой, простите! У нас моцион, — улыбнулся Мишка, оторвавшись от Эльчи, подхватив дочь на руки, заторопился в туалет.

Приучил-таки проситься на горшок.

— Ну, Мишка, ну молодец! — сказал Ли, а в сторону прошептал по-русски, — Знамо дело, как родителям кушать, так детям какать.

Мэдирс захохотал, а Эльчи смущенно заулыбался, разглядывая колечко на пальце.

А на следующий день состоялось торжество для самых близких и Эльчи с Мишкой на берегу моря, босиком, в стимпанковских костюмах еще раз сочетались браком, говоря друг другу «да» на радость всем собравшимся. Кроме Ежика, конечно. Он страдал и писал поэму о несчастной любви.