Ежик смешно зевал, потирая глазки, но не выдержал, сладко вздохнул, прикрыв веки, и пробормотал:

— Как же я люблю тебя! Я никогда больше не буду стричься, честное омежье!

А в спальне Мэдирс имел со мной серьезный разговор.

— Если будешь говорить междометиями, я тебе устрою местоимения, Лиатт.

— Мэдди, честное омежье, я больше так не буду!

И он в очередной раз поверил.

Спускаясь по ступенькам из дома, перекинув через плечо полотенце, я шел к бассейну и внезапно увидел прямо перед крыльцом, возле дома, рисунок члена с яйцами.

Нет, надо поговорить с Ежи, эти его интересы к половым органам до добра не доведут.

Рисунок мелом был в человеческий рост, кривоватый огромный орган с не менее огромными яйцами по бокам был значительно больше Ежика.

Или попросить Мэда с ним поговорить на эту тему? Но, что совершенно точно, пора нанять ему учителя рисования. Мальчик рисует везде, где бывает. В его комнате оборудован холст с рулоном бумаги, куча красок; бессчетные фломастеры, ручки и карандаши, в стаканчиках, красиво расставлены на столе, но там и тут на обоях, на каждой стене, каждый день находятся новые рисунки. Я уже устал объяснять ему, что рисовать нужно только на бумаге.

Я успел свернуть в раздумьях на аллею, как от входа в дом послышались голоса папА и Ежи, идущих в теплицу.

— Серхио! Опять! Зачем ты нарисовал здесь большой член? Что мы с папой тебе говорили, дорогой?

— Дедуля! Это же чебурашка! Помнишь, из мультика? «Теперь я чебурааашка и каждая дворняяяжка при встрече лапу другу подает», — пропел Ежи.

— Ох, дорогой, прости! Прости, дедушка плохо видит, и неправильно понял. Но все равно, мы же договаривались, что рисовать нужно на твоем холсте в комнате, — затихал голос Нилсира вдалеке.

— Нилси! Ну, как ты не понимаешь! Там чебурашка не поместился бы! Он же воооон какой большой! — оправдывался сынок.

Я дошел до бассейна, бросил полотенце на шезлонг, отправив туда же халат, и спустился по лестнице в воду. Мэд подплыл ко мне и притянул для поцелуя, как будто бы это не мы вылезли пятнадцать минут назад из кровати, утомленные утренним сексом. Каждый раз, глядя на плечо Мэдирса, я задерживал взгляд на метке, оставленной ему, и вспоминал момент, когда я ее оставил. Метка была очень широкой, шире, чем у других альф, и если кому-то из чужих случалось видеть Мэда без рубашки и обратить внимание на метку, они тут же с изумлением и ужасом всматривались в мой рот, представляя себе, как я мог оставить такую огромную и широкую метку. Меня это смешило до сих пор, даже по прошествии шести лет. Мэдди тоже каждый раз улыбался, видя такую реакцию на мою метку от окружающих. А ларчик просто открывался.

Я оторвался от губ Мэдди с усилием:

— Нам надо поговорить. Про Ежи.

— Да, Ли, надо с этими членами что-то делать. Ты поговоришь, как омега с омегой, или я, как отец с сыном?

— Милый, Ежику нужен учитель рисования. То, что ты, я и Нилсир приняли за член — Чебурашка. Из мультфильма. Про Крокодила Гену. — Я кривил губы, стараясь не рассмеяться, но когда Мэд загоготал, уткнувшись мне в плечо, я тоже не выдержал.

— Ли, милый, сегодня же! Сегодня же найти и пригласить учителя. Я не знаю, сколько выдержит психика дедули выкрутасов нашего Ежика. Кстати, в котором часу сегодня ожидались в гости Мелли с семьей?

— Ой! Мэд, бежим! Я ведь совсем забыл про них! — Я выбрался из бассейна и, не вытираясь, дорожа каждой секундой, бросился к крыльцу. Мэд бежал за мной молча. Что значит правильный муж. Вначале помогает, а потом спрашивает. Вдалеке показалась троица — Рион, Мелли и Лиам, медленно бредущие к крыльцу.

Я отломал кусочек мела, валявшийся рядом со ступеньками, всучил в руку Мэду:

— Раскрашивай уши, живее!

А сам принялся рисовать мордочку — глаза, нос, рот. Как раз, когда я заканчивал дорисовывать быстрыми мазками руки и ноги, семейство Корриго приблизилось к нам и Мелли с удивлением спросил:

— А зачем вы член раскрашиваете? И почему вы мокрые? И вообще, что здесь происходит?

— Паааап! Ты что! Это же Чебурашка из мультика! — пристыдил его Лиам, присев на корточки и разглядывая рисунок. — А где Ежик? Я привез ему подарок. — Лиамчик помахал небольшой коробочкой у меня перед носом.

— Надеюсь, это не пуэрго? — я с опаской отодвинулся от малыша.

— Нет! Это мягкий пластилин. Мы сегодня будем лепить с ним Чебурашку и крокодила Гену, — важно произнес Лиам.

Мы вчетвером переглянулись и разулыбались.

— Лишь бы не пушки, — тихо пробормотал я, но Мэд меня услышал и захохотал вместе со мной.

— Мешок?

— Нет. Давай по буквам.

— М?

— Да!

— И?

— Угу.

— Н?

— Мгм.

— Е?

Мэд лежал на мне после утомительного секса и писал на груди языком слово, а я должен был его отгадать. До вымечтанного и такого желанного отлета на Землю оставалось еще две недели, и нервы мои сдали, крутясь возле Мишки, Земли, оставляемого с папА Ежи, и никакие успокоительные не действовали, мысли никуда не девались. Только Мэд мог заставить меня не думать ни о чем и он всегда помогал мне спрыгнуть с этих мозговыносящих мыслей.

— Мапа, — внезапно донесся до меня голос Ежи, — ты почему разрешаешь отцу языком писать? А я за такое по попе получил и потом не мог сидеть ровно! Накажи его немедленно!

Ежик стоял возле нашей кровати в пижаме и тер кулачком глаза. Рыжая челка распушилась и стояла дыбарьком, отчего вид у него был смешной и сонный.

Мы с Мэдом переглянулись — сколько он успел увидеть из сегодняшнего — и Мэд кинул мне ночнушку, а сам торопливо завернулся в одеяло.

Я напялил ночнушку и просунул под одеяло трусы мужу, отвлекая Ежи от шебуршания Мэда под одеялом.

— Ежи, милый, что ты здесь делаешь?

— Мапа! Не уходи от ответа! Мне нельзя, а отцу можно? Что за двойные стандарты? Накажи его немедленно! — Ежи упер руки в боки и смотрел на меня исподлобья.

— А ты, отец, уже взрослый, и должен знать, что писать языком — негигиенично! Фу таким быть!

Я взглянул на Мэда:

— Ежи прав. Ложись на колени, буду наказывать.

Мэдирс со вздохом выпутался из одеяла и вытянулся на постели поперек моих ног, задницей кверху.

Я хлопнул его рукой по туго обтянутым, одетыми задом наперед трусами, ягодицам, и Мэд вздрогнул и ойкнул.

— Большие альфы не плачут, отец. Терпи. — Ежи погладил его по предплечью ладошкой и выжидающе посмотрел на меня.

Очередной звонкий хлопок по упругим половинкам и Мэд приподнял голову, глядя на меня обещающим взглядом, а бугорок его уперся мне в колени. Неуснувшее желание, едва-едва заглушенное недавним оргазмом, начало неспешно поднимать голову где-то в животе. Сильный и громкий, следующий удар заставил мужа поерзать и выдохнуть, а меня напрячься и сгорбиться, чтобы ткань ночнушки не дотрагивалась до ставших чувствительными и возбужденными сосков. Медленно хлопая и незаметно оглаживая, я немного увлекся и окрик Ежи: «Мапа! Хватит! Отец уже все понял!», вернул меня на грешную Элькору и заставил смутиться.

— Мэд, — как можно строже постарался сказать я, — больше так не делай, пожалуйста. Иначе снова получишь по заднице, — добавил, с трудом сдерживая улыбку.

— Спасибо, Ли, я больше так не буду, — Мэд, кряхтя, поднялся с кровати и подхватил Ежика на руки. — А что ты делаешь в нашей спальне, дорогой?

— Я есть хочу, — ничтоже сумняшеся произнес рыжик и уставился зелеными глазищами на отца. Тот мгновенно растаял и, уложив сына в нашу постель, пошел к двери. — Ежи, принести фруктов?

Сын важно качнул головой.

— А тебе, Ли?

— Мне персик и энго, милый. — Я обласкал Мэда взглядом, поиграв бровями и указывая ему на трусы, а он в ответ улыбнулся нежно и скрылся за дверью.

— Мапа, когда я вырасту, я выйду замуж за отца. Я так его люблю, ма! — Рыжик сладко вздохнул.