Голова гудела. Я с закрытыми глазами потрогала затылок и нащупала шишку, вздувшуюся и пульсирующую болью. Идиотка. Дура. Как можно было у себя в квартире так поскользнуться и завалиться, стукнувшись головой о косяк? Королева без «ле» безрогая!!!

Открыла глаза и обнаружила себя в совершенно чужой и странной тёмной комнате на широкой кровати.

«В чёрной-чёрной комнате, в чёрном-чёрном городе»… полезло из закоулков памяти, в тон настроению и обстановке.

Тэк-с. Гематома. Давит на мозг. Я вижу галюники. В больницах не бывает таких палат, таких светильников, таких кроватей с резными столбами и таких мягких простыней с вышивкой ручной работы.

Вставать было страшно, поэтому решила с этим не спешить. Я закрыла глаза и снова открыла. Ничего не изменилось. Та же кровать. Та же темень за стрельчатыми окнами, те же приглушенные светильники и вышивка на простыне.

Может, я в больнице? Просто то, что вижу — это результат галоперидола. Мало ли как он влияет на зрение и мозг, съеденный фикбуком, слешем и поревом? Все. Решено. Вот вылечусь, выйду отсюда, и завяжу с этим делом.

Или это сон. Точно! Мне снится! Нужно заснуть дальше и проснуться у себя дома.

Кого я обманываю — заснуть во сне у меня еще ни разу не получалось. Надо, наоборот, проснуться. Может, я лежу дома в луже крови и мне надо оказать себе помощь, пока кровью не истекла?

Энергично потерла глаза руками и царапнула себя кольцами на обеих руках. Стоп. Какие кольца? Откуда кольца? Я не ношу никаких колец.

Растопырила пальцы рук и покрутила ими прямо перед лицом, разглядывая со всех сторон. Длинные тонкие пальцы с овальными ногтевыми пластинами, бледные даже в сумраке комнаты, тонкие в запястьях руки… Паника подкатила к горлу тугим комом, визг зародился в животе и рванулся в горло, вырываясь через гортань, обжигая горло, заставляя заорать во всю глотку, но я из всех своих сил подавила его, заорав внутри себя, напрягая живот:

«МОЛЧАААААТЬ!!!».

Это задвинуло визг внутрь живота, но паника не отступила. Она лишь сильнее скрутила внутренности, наматывая кишки на кулак и завязывая их в болезненный натянутый узел.

Лежать, Лиана, молчать, думать.

Руки… руки не мои… Ну, ладно, может я тут давно лежу. В коме. Похудели руки.

А кольца? Кольца точно не мои — тут драгоценных камней на тыщи долларов. Это меня нашел дядюшка… какойтоюродной бабушки из Канады, миллионер, о котором я всю жизнь мечтала? А зачем в коме кольца на руки напяливать?

— Хуйня какая-то, правда, Лиана?

— Ага! Кто в здравом уме, в коме, будет драгоценности надевать?

Вот я молодец! Уже сама с собой диалоги строю. Лишь бы не думать по существу. Как всегда!

Поправила прядь волос, упавшую мне на глаза и закрывавшую обзор.

Волосы тянулись и тянулись, длясь и длясь. Вытянутой руки не хватило, чтобы найти, где кончается локон.

Блядь! Я что — три года в коме провела? Откуда такие длинные волосы?

«Ты, Лианочка, главное, молчи. Молчи и лежи. Санитарки не любят буйных, которые орут и шастают по больнице.»

«Пи́сать хочу. И пить. Еще больше санитарки не любят, когда ссут в постель. Давай, Ли, поднимайся. Пока найдешь WC, пока доплетешься…»

«Вставай, дурак, одевайся, дурак, иди, дурак, к царю, дурак…».

Сбросила легкое, воздушное одеялко и спустила ноги на пол. Ночнушка на мне тоже была не моя. Я бы такую красоту ни в жисть бы не надела, чтобы просто в ней спать. Да я бы такую и не купила. Денег, банально, не хватило бы. Мягкая, с вышивкой, почти до щиколоток. Белая и красивая.

Спасибо тебе, белочка. Хорошие глюки. А могла бы наснить дикий лес с зомбями и вампирами, мрачные замки и подземелья с привидениями и цепями! Милая, милая белочка! Люблю тебя!

В паху зачесалось. Пошкрябав сквозь ночнушку чешущееся место, обвела внимательным взглядом комнату в потемках, ища вход-выход. Даже если под кроватью окажется горшок, в него писать не буду. Плавали, знаем. А потом, проснувшись, окажется, что горшок приснился, а кровать мокрая. Нет уж, буду искать унитаз.

Рука, почухивая, добралась до яиц и смачно, от души их почесала.

И я заорала, тут же заткнув рукой себе рот. Благо, крик был писком. Но след на большом пальце, от зубов, теперь саднил и болел.

Путаясь в ночнушке, я торопливо задирала ее на пояс, уже зная, что там увижу.

Хуй. Так и есть. Вполне себе приличный, в морщинках кожи хуй и два розовых яичка. Гладеньких, как куриные. Без единой волосины.

И это мой личный, собственный хуй?

Потыкала в него пальцем и он немного увеличился в размере.

Мечты сбываются, Лиана. Ну, вот ты и подержалась за хуй. Вчера еще только об этом мечтала, а сегодня — вуаля! Сколько времени у тебя не было секса?

«96 дней и 12 часов», — любезно подсказало сознание.

Руки задрожали. Пусть они и чужие, но дрожали, как свои.

Я — мужик.

Зеркало! Полцарства за зеркало!

Но в темноте его было не видно. Откинув волосы за спину, а они были действительно очень длинными, я такую длину в десятом классе состригла и с тех пор больше не отращивала их, ощупала свое лицо кончиками пальцев.

Мягкие полосочки нешироких бровей, небольшой востренький носик с маленькой горбинкой, сужающееся книзу лицо, пухлые губы. Бороды, слава ктулху, не было. Как и щетины.

Поднеся к глазам прядь волос, разглядела только, что они были темными.

Жаль. Я всегда мечтала быть блондинкой и красила волосы постоянно в светлые цвета.

Пи́сать хотелось все сильнее.

Встала на ноги, тело слушалось, как обычно. Да и писюн вел себя спокойно, я его отдельно от себя не ощущала. Кроме пульсирующей боли в шишке на голове, все было нормально.

Медленно обходя кровать по кругу, выставив вперед руку, чтобы в полутьме не вписаться лицом в косяк или внезапно выросшую на дороге вещь, дошла до стены, и по ней, крабиком, приставным шагом, стараясь создавать меньше шума, двинулась влево. Дверь нашлась быстро. Толкнула, из-за нее пахнуло водой, влагой, озоном. Я привычно пошарила по стене и нащупала выпуклость. Нажала ее, загорелся свет. Да, белочка! Спасибо! Аллилуйя! Это была ванная комната. И зеркало над умывальником.

Охренеть! У меня рыжие волосы!

— Вау! — мужской голос. Ну, как мужской… мальчишеский. Зеркало показало красивого рослого мальчишку лет двадцати с длинными рыжими волосами, голубыми глазами. Я стащила ночнушку и увидела кубики! Итить-колотить, кубики на пузе! Я стала их ощупывать, ибо первый раз дорвалась до мужских кубиков на прессе. Тем более, у таких молоденьких мальчишек. И никакого криминала, никаких статей УК, ведь свое же.

Странные ощущения внизу живота, тепло, покалывание, мурашки, шевеление — и вуаля! Член поднялся и приветливо замахал мне головкой, выныривая из крайней плоти.

Вот это дааа! У меня на меня встал.

Кому скажи — не поверят.

Да кому я тут скажу-то. А вот пописать со стояком не получалось. Бедные мужики, как они, оказывается, мучаются…

Стук двери в комнате, откуда я пришла, вызвал у меня настоящую панику, и член от страха внезапно упал. Ну, хоть не в унитаз, и то ладно. Торопливо напялила ночнушку и выглянула в комнату из-за двери.

— Мистер Лау! Вы встали? Как вы себя чувствуете? — молодой мужчина с вытаращенными глазами смотрел на меня с испугом.

Я осторожно вошла в освещенную комнату и точно так же в ответ уставилась на него.

Темноволосый, с хвостиком на голове, в белой рубашке и свободных штанах. В руках держит полотенце. Душить, что ли, пришел?

— Ты кто? — тихо прошептала я.

Запомнить бы — я — мистер Лау. Как Джуд Лоу, только Лау.

— Я ваш слуга, мистер Лау, Солис. Вы совсем ничего не помните?

— У меня шишка на голове с кулак. Боюсь, у меня сотрясение. Я даже не помню, как меня зовут. Тем более, кто ты такой. Что со мной случилось?

— Ох, мистер Лау, давайте переоденем ночнушку — она у вас наизнанку надета. Вот так, вот так, молодец! Ложитесь, а я вам на шишку полотенечко мокрое приложу. Так легче?