— Солис, спасибо, но будь добр, расскажи все по порядку — как меня зовут? Что случилось? Где я нахожусь?

Парень всхлипнул от жалости ко мне и грустно свел бровки домиком:

— Вас зовут Биллиатт Лау, вы вчера разругались с родителем, разозлились, побежали и упали с лестницы, потеряли сознание. Доктор приходил, осмотрел, ввел какие-то препараты, сказал лежать, пока отек не спадет. Завтра с утра еще придет.

— Биллиатт???!!!

Ну, точно, билиать!

Может, тогда Билли? Хотя, какой из меня Билли? Особенно, если я звалась Татьяна Лиана.

— Лиатт. С нынешних пор я для всех — Лиатт, и никак иначе. Кроме венчания, тризны, рождения или официальных объявлений в прессе.

— А чем тебя не устраивает Ли, которым до сих пор мы тебя называли? — донеслось до меня от двери, произнесенное низким грудным голосом.

«А что, так можно было?» — чуть не сорвалось с моего языка.

— Или это предстоящая течка на тебя так действует, сопляк? За уши давно не таскали, паршивец? Так я напомню, Ли, и не посмотрю на предстоящую свадьбу и то, что ты омега.

Блиааааатттт. Еще и свадьба.

Течка?

Какая течка?

Нененене! Мы так не договаривались, белочка! Я попала в фанфик омегаверса? Милая, милая белочка! Только, пожалуйста, не к кентаврам и не к оборотням.

В глазах потемнело. И благословенный обморок принял меня в свои гостеприимные объятия.

Привычная тяжесть на груди по утрам, как всегда, раздражала.

— Бус, скотина, иди нахер! Шляйся дальше, неверный изменщик. Дай поспать, ёбарь-террорист недоделанный.

— Кто такой Бус? — над самым ухом внезапно и зло произнес чей-то голос.

Открыв глаза, я увидела склонившееся надо мной лицо мужчины с повязкой на одном глазу и убранными под бандану волосами.

Возможно, мужчина в другое время, в другом месте, такой оптимистке, как я, мог показаться «ничо так» процентов на пятьдесят, но явно не сейчас. Не тогда, когда я проснулась не в своей постели, не в своем теле, кто-то разбудил меня не нежным поцелуем и запахом кофе, а тряся за грудки, и этим кем-то оказался одноглазый пират.

— Ты, блядь, кто? — не своим голосом выдавила я. Хотя звучало это примерно так: «ы-аа-хо?» из-за того, что пират зажал мне рот одной ладонью, а второй яростно вжимал в кровать, бешено вздымая крылья носа и сжав губы в тонкую полоску.

— Я сейчас отпущу руку и ты тихо и внятно ответишь, кто такой Бус. Ясно? Вздумаешь кричать, сильно пожалеешь. — Пират медленно убрал руку, вперившись тяжелым взглядом в лицо.

За это время я поняла несколько вещей: или я Лео в фильме «Начало», с зацикленным сном во сне, или галоперидол попался нажористый, или реально очутилась в мире омегаверса. Даже не знаю, какую версию выбрать и чего придерживаться — всё такое вкусное, йопт.

— Ты, блядь, кто? — повторила вопрос, не удержавшись в рамках приличия. В своем теле я была до приторности вежливой и скромной, и могла ругаться только в своем бумажном дневнике и под фейковым аккаунтом в сети. А вот в живых людей тыкать матом и членом никогда не могла. Пусть раньше у меня и члена не было, но мат-то был. Но тут… тут мне было монопенисуально, что со мной сделает этот индивид, видимо, шок давал надежду думать, что хуже быть не может и отключил тормоза напрочь. Как и страх, должная доля которого помогала мне выживать в своем мире и благополучно дожить до тридцати пяти лет без сильных ударов и поражений.

— Даже тааак, — со злостью протянул тип. — Я — твой жених, Биллиатт. А вот кто такой Бус? Меня ты не помнишь, а ебарька, значит, не забыл? — Женишок встряхнул меня, крепко держа за ночнушку на груди, и вновь вдавил в кровать. — Кто. Такой. Бус. Если соврешь или попытаешься юлить, ударю.

Сказать, что я была зла — ничего не сказать. Почему-то испуга не было. А злости столько, что хватило бы на взрыв сверхновой.

— Бус — кот. Питомец. Он всегда возвращается под утро и спит на мне. А вот что в комнате у незамужнего омеги ночью делает женишок, вот это намного более интересно. — Яда в моем новом, хриплом, мальчишеском голосе хватило бы на двух кобр.

Странно, обычно с мужчинами всегда вела себя неконфликтно, не навязывалась, но и никогда не старалась оскорбить. А этого индивидуума хотелось придушить или разочек дать в глаз со всей дури, и с удовольствием наслаждаться наливающимся фингалом, расползающимся на пол-лица.

Хотя никто раньше так со мной себя не вел.

— А жениху донесли, что родные что-то сделали с омегой и скрывают от меня это за неделю до свадьбы. Вот и влез в окно, чтобы самому убедиться в том, что происходит. Ведь моего стеснительного, скромного жениха, не знающего бранных слов и краснеющего от одного прикосновения к руке, могли обидеть нехорошие родственники, надо было защитить своего омегу. И не зря влез. Жалко только, не застал этого ебарька здесь. — И жених провел свободной рукой по моему телу, сжав сквозь одеяло утренний стояк и мерзко ухмыльнувшись. — Что, не удовлетворяет тебя твой Бус?

О, нет, пролети хоть всю Вселенную насквозь, но и там мужики останутся долбодятлами.

— Ты так и не представился, женишок. — Я повернула голову и осмотрела его тело. — Не кентавр, уже хорошо. Эй, ты, пуп Земли, ты не перекидываешься по ночам? В волка? В тигра? В… кто там еще в оверсе перекидывался? А! У тебя нет тентаклей или хвоста?

— Не уводи разговор в сторону, Биллиатт! Думаешь, — тихим злым шепотом, — если ты будешь нести чушь, я тебе поверю, что ты ничего не помнишь? Скажи еще, не помнишь, трахался ты с кем-то или нет?

Ох, йошкин кот. А вот тут ты попал прямо в точку. Понятия не имею, трахался Ли до этого или нет. Как там проверяют — девственник ли омега? Я особо не вникала…

— Если ты переместишь свою руку мне на затылок, то нащупаешь там шишак, почти такой же, как тот, на котором ты сейчас греешь свою недостойную моего обручального кольца ручонку. И, может, это донесет до тебя, тупой ты альфа, что я провалялся без сознания весь вечер и всю ночь, и не помнил даже, как меня зовут. Имени своего не помню. Родителей не помню. А уж такого женишка, который ревнует к коту, запоминать вообще не имеет смысла. АЙ!!! Придурок! На шишку-то зачем нажимать??? Больно же! Вдруг я щаз опять отрублюсь? А ты воспользуешься моей отключкой?

И тут мне стрельнула в голову одна мысль, которую я тут же поспешила озвучить: — Так что, свадьбы теперь не будет?

— Размечтался. Будет. Думаешь, если будешь косить под дурачка и трахаться налево и направо, то наш договор, который мы скрепили подписями на прошлой неделе, волшебным образом станет недействительным? Или папаша уже потратил все деньги и можно не соблюдать приличий? Вы собрались расторгнуть договор? Нет уж, «дорогой» женишок. Ты и правда слишком дорогой, чтобы соскочить теперь. Твой титул будет моим, так же, как и твоя жопка, уже через неделю. И я буду трахать тебя, заливая спермой по самые гланды, пока ты мне не родишь двух детей, как и указано в договоре, под которым ты сам, добровольно, при своем уме и в трезвой памяти, поставил подпись. И если раньше я думал трепетно и нежно создавать с тобой семью, то теперь можешь не мечтать, сученыш. Мал еще строить козни против Мэдирса Кайрино, сопляк!

Ах, ты ж, сукаблядь! Папочка меня продал, как инкубатор, этому одноглазому страшилищу, и он теперь будет иметь меня во все отверстия, пока у меня не родятся пиратики. Через жопу. Блядь. Хотя, чему удивляться, у меня всю жизнь все было через этот многофункциональный орган.

— Думай, что хочешь, но запомни на всю свою дальнейшую жизнь:

Первое: У меня амнезия. Я действительно ничего не помню. Даже простые вещи.

Второе: Если ты не видишь кота, это еще не значит, что его нет.

Третье: Лучше быть умным и иногда тупить, чем быть тупым и все время умничать.

И последнее. Четвертое. Ты неправ. Ты ошибаешься. И ты пожалеешь. Но будет поздно.

И напоследок дам бесплатный совет, который тебе не будет стоить ни цента, ни копейки, ничего: самое главное — когда чего-нибудь не понимаешь, вини во всем омег. Это они во всем виноваты — понарожали дураков.