— С первой до последней минуты, лорд Мэдирс.

Мэд с надеждой вперил в меня взгляд: — А что вы сказали про банкет?

Это что, посвящение в секту какую-то? Что за ЕГЭ он тут устроил?

— Не наедайся, говорю, вечером банкет будет, — процитировала и посмотрела в потолок, чинно сложив ручки на груди, как примерная ученица церковно-приходской школы, только голая и с хуем.

— Лиана! — заорал Мэд, набросившись на меня, и я подскочила от неожиданности, впечатавшись глазом в его подбородок. — Это ты, моя девочка! Это ты!!!

Я оттолкнула Мэда и села, вцепившись в глаз, из которого стреляли молнии. Потом сползла с кровати и кинулась в ванную. Намочила полотенце холодной водой и приложила к глазу. Ну, блядь, ты как всегда. Глаз болел адски. Убрала полотенце и посмотрела в зеркало. Вокруг глаза наливался здоровенный синячище. Пока еще это было покраснение, но красивые фиолетовые с синим переливы были гарантированы. Аккуратно приоткрыв глаз, радостно выдохнула — зрение не пострадало. В зеркале отразился бледный до обморока Мэд, нерешительно стоявший в дверях.

— Мэд, мне понадобится твоя повязка. Ты ее не выбросил?

— Нет. А зачем повязка?

— Затем, что уехал один пират, а вернется другой — как я покажусь твоим подданным с фингалом на все лицо? — Протиснулась мимо него и легла на кровать, накрываясь одеялом. Мокрое полотенце на глазу притупляло боль, но не обиду. И ведь некого винить, сама, дура, виновата.

— Лиана, это правда ты?

— Нет. Дейенерис Бурерожденная из дома Таргариенов, именуемая первой, Неопалимая, Королева Миэрина, Королева Андалов, Ройнар и Первых Людей, Кхалиси Дотракийского Моря, Разбивающая Оковы и Матерь Драконов… — Я посмотрела на раскрытый рот Мэда. — Ты что, подумал, что Лиатт вернулся в свое тело? — У меня самой отвисла челюсть. — Ты дурак, Мэд? Думаешь, души летают по воздуху тудым-сюдым?

Мэд виновато качнул головой.

— Ли! — Он взял меня за руку. — Прости меня за недостойное альфы поведение. — Мэд перецеловал каждый палец на руке.

— Да чихать я хотела на всех альф, вместе взятых, Мэд. А на тебя — нет, — выдохнула устало. — Тем более, что сама виновата перед тобой. Эта чертова течка выбила меня из колеи. Вместе со смазкой вытекла часть мозга. Я никогда раньше так себя не вела. Не знаю, что на меня нашло. Простишь меня? — Отбросила нагревшееся полотенце и посмотрела на Мэда, аккуратно приоткрывая больной глаз.

— Херовый я альфа, тоу. Не смог сладить со своим омегой в течку, бросил его одного мучиться, да еще и покалечил, — Мэд был готов расплакаться, а успокаивать плачущих альф как-то не входило в мои планы. Тем более жар опять начал окутывать тело, позорно заставляя плавиться мозги и внутренности.

— Как ты справилась, Лиана? — Он с настойчивостью мазохиста разглядывал наливающийся синяк, изо всех сил культивируя свою вину передо мной.

— Медитировала, отжималась, качала пресс, комнату вон отдраила, — махнула головой на место падения подноса.

— Медитировала? — повысил голос Мэд. — Я же запрещал тебе!

— Иди нахер, Мэд. Неужели ты думаешь, что если бы я даже могла, то стала бы переселять свою душу в мое мертвое тело там, на Земле? Сколько можно страдать херней?

Мы помолчали.

— А ты как справился? — Перетерпев свой приступ, я примерно представляла, как мучился Мэд.

— Спарринг с Тиром. Все равно не помогло.

— О, кстати, боюсь забыть — ты спрашивал — он там точно кончил два раза на консумации?

— Да. Когда ругал за мое поведение, он сказал, что мне достался такой омега, которого надо на руках носить, даже он, мол, два раза кончил, а я не ценю тебя. И про «боюсь забыть» — не смеши меня, Ли. У тебя прекрасная память. Мне временами кажется, что ты точно знаешь даже сколько фрикций было в нашем сексе, а не только…

— Двести десять.

— Что двести десять?

— Двести десять фрикций было у нас с тобой. Или ты считаешь туда-обратно?

Лицо Мэда вытянулось, и я не выдержала, заржав: — Да шучу я, дурачок, шучу! Иди ко мне!

Мэд рванул рубашку на себе, содрал брюки и рыбкой нырнул на постель в мои объятия, обнял, нежно поглаживая по волосам, по спине. — Лиана! Если тебе так надо… Если ты хочешь… Я готов… Ну… Это…

— И что, прямо готов? И даже растянулся и клизму поставил?

Увидев, как Мэд позеленел, звонко рассмеялась. Мое хорошее настроение возвращалось ко мне, и я поняла, что если не заткнусь и не успокоюсь, то второй раунд с битьем посуды нам гарантирован. Новый поднос с фруктами и едой снова стоял на столе.

— Мэд. Не так и не сейчас. Я хочу, чтобы ты сам захотел. Сам. А сейчас хочу, чтобы ты любил меня нежно. Так, как если бы это был наш с тобой первый раз.

И он показал мне. Так нежно, так трепетно, как ни один мой мужчина на Земле. И оказалось, что течка не туманит мозги, а лишь поддерживает градус желания, окрашивая наши ласки и прикосновения во все цвета радуги. Это был самый длинный секс в этом мире, в этом теле. И самый невероятный.

Лежа в кровати после душа, я вспомнила об одном невыполненном обещании. — Дорогой, помнишь, ты мне обещал?

Мэд напрягся и внимательно посмотрел мне в глаза. — Что именно, солнышко?

Представила себе, как Мэд теперь будет ходить, оберегая свой альфячий зад, с заклеенными скотчем крест-накрест полупопиями, и громко засмеялась.

— Ты мне так много обещал, что уже не помнишь? Ай-ай-ай, Мэдди!

— Если бы не знал, какая ты честная, я бы подумал, что ты говоришь об обещанном сексе сверху. Но, раз ты обещала, что я сам должен захотеть, значит, это что-то другое? Смею предположить — обстричь тебе волосы?

Притянула его голову к себе и нежно-нежно поцеловала. — Да, Мэдди. Именно.

— Ли… — Мэд замялся. — Солнышко… Ты с этим фингалом под глазом, выбритой головой, да еще с остриженными волосами… Не будет ли это смотреться слишком странно для герцога, милая?

— И здесь «Что люди скажут», — грустно хмыкнула, признавая его правоту.

— Подождешь до прилета домой? — Мэд поцеловал меня в шею, извиняясь.

— Если ты так просишь, разве я могу тебе отказать? Конечно подожду. Но ты будешь мне каждый раз при необходимости заплетать косички. — Я задрала подбородок вызывающе.

— Буду. И вот еще что. Лиана, если я буду называть тебя в женском роде даже наедине, то могу проговориться где-то еще и это скажется на моем деловом имидже. Вокруг меня много врагов, для которых признать мою недееспособность будет слишком большим подарком. Поэтому, прости, но мне придется обращаться к тебе только как к Ли, моему любимому омеге, даже когда мы вдвоем.

Я тяжело вздохнула, понимая, что он прав. Опять и снова.

— Ну, если любимому, тогда ладно, Мэдди.

— Дай поцелую!

— Ну не сюда же! Тут синяк. Хотя! — Я осторожно ощупала область глаза и не ощутила никакой боли. Сорвавшись с кровати, домчалась до ванной комнаты и уставилась неверяще в зеркало. Фингала не было.

Выглянула из-за двери ванной и недоверчиво посмотрела на Мэда. — А где синяк?

— Я зализал. Понимаешь, милый, когда альфа и омега создают пару, их жидкости смешиваются и в теле альфы вырабатывается антидот для омеги.

— Волшебная слюна! — Я вытаращила глаза, не в силах поверить, и внутренний голос тут же подсказал — «про единорогов не забудь и драконов, мать их».

— Так ты теперь и геморрой можешь лечить? — ухмыльнулась провокационно.

— Раскусил, Ли, — улыбнулся Мэд. — Ну, ничем тебя не удивишь.

— Так где синяк?

— Могу вернуть на место. Надо?

— Ох уж эти шутки за триста! Я серьезно, Мэдди! — Забралась на него сверху, он только охнул и напряг мышцы живота.

— Я же говорил, что медицина у нас на высоком уровне. Есть такой портативный медицинский прибор — он многофункциональный: cращивает ткань, обеззараживает. Я обязательно покажу, как им пользоваться. Тебе надо учить язык, солнышко, чтобы читать знаки и уметь пользоваться техникой. Вчера ты слишком быстро заснул, пришлось лечить во сне.