Среди духовенства, которое так смело изобличал Бэкон в невежестве и пороках, у него было много врагов. Они злорадно выслеживали ученого и наконец пустили о нем зловещий слушок: Бэкон знается с нечистой силой, по ночам он колдует, вызывает каких-то духов, он маг и чародей. Ловко пущенные слухи выросли в грозное обвинение. Враги добились своего. По обвинению в «чернокнижии», то есть колдовстве, Бэкон был подвергнут строгому заключению на десять лет.

Но ученый и в заточении продолжал свое дело. У него за плечами уже большой опыт, накоплена масса наблюдений. Бэкон размышляет, приводит в систему свои знания, подводит итоги. Написанный им в тюремной келье, тайком от надзиравших за ним монахов, «Большой труд» содержит ряд ценных открытий и наблюдений. Он исследует такие «загадочные» явления, как радугу и мираж, которым давали совершенно фантастическое объяснение: радуга — разноцветный мост, переброшенный с неба на землю после потопа; мираж — бесовская игра и обман зрения. Бэкон впервые заявляет, что в этих явлениях нет ничего сверхъестественного. Он дает описание устройства глаза. В его сочинении имеется такое замечательное место: «Достаточно смешать в известной пропорции самые обыкновенные вещества, и можно произвести такой ослепительный взрыв, перед которым потускнеет шум грома и блеск молнии… Если бы люди умели пользоваться как следует этой смесью, они делали бы чудеса…» Бэкон, очевидно, делал опыты по составлению взрывчатых веществ. Ему принадлежит первый известный в Европе рецепт изготовления пороха.

Рожер Бэкон задумывался и над вопросом о том, как усилить слабое от природы человеческое зрение, как сделать видимыми отдаленные или ничтожно малые предметы. «Прозрачные тела, — пишет он, — могут быть так обделаны, что отдаленные предметы покажутся близкими, и наоборот… Можно их так оформить, что большое покажется малым (и обратно), высокое — низким, скрытое — станет видимым…» В этом глубоком уме уже бродила идея очков, микроскопа, телескопа…

Слава великого ученого пробивалась через тюремные затворы. «Удивительный доктор» — со страхом и благоговением называли его в народе. В те времена «доктор» означало «ученый». Иногда под окнами монастыря, где он содержался, собиралась кучка любопытных. Высоко запрокидывая головы, они пристально вглядывались туда, откуда мерцал слабый свет.

— Удивительный доктор все знает, от него ничего не скрыто, — почтительно шепчет тщедушный Яков, подмастерье малярного цеха.

— Ему известно все, что было когда-то, с самого сотворения мира, — прибавляет булочница Мери-Анна.

— Он знает не только прошлое, но и будущее, — восхищенно подхватывает вдова кузнеца Барбара.

Бэкон, конечно, не был чудодеем, как думали в простоте своей эти люди. Но он действительно предвидел будущее. В его главном произведении «Большой труд» встречаются совершенно изумительные пророчества: «Можно построить приспособление для плавания без гребцов, так чтобы самые большие корабли, речные и морские, приводились в движение одним человеком… Можно также соорудить повозки, которые двигались бы без животных с невыразимой быстротой, и летательные машины, сидя в которых человек может летать, как птица. Можно провести мосты, не нуждающиеся в столбах или иных подпорках. Можно, наконец, соорудить инструменты для прогулок в глубине рек и морей без опасности для тела».

Мы видим, как опередила свой век гениальная мысль Бэкона. Он предвидел и пароход, и паровоз, и самолет, и подводную лодку задолго до их изобретения.

«Людям, открывающим науке новые пути, всегда приходится бороться с препятствиями», писал Бэкон. Главная его заслуга состояла в том, что он с презрением отвергал слепую веру в авторитет и выдвигал на ее место опыт, требуя самостоятельного исследования. А между тем «отцы церкви», как, например, «блаженный» Августин, утверждали: «Авторитет священного писания выше всех способностей человеческого разума». Защищая права человеческого разума, Бэкон боролся за науку — против религии, душившей ее. Этот замечательный человек открывал собой длинный ряд мучеников науки.

Почти четверть века продержали церковники в тюрьме Рожера Бэкона. Это была еще «мягкая» кара! Чем больше разгоралась борьба между наукой и религией, тем более суровые и жестокие меры принимала «святая апостольская церковь» против своих непокорных сынов. С XIII века в ее руках появилось новое могущественное орудие борьбы с «ересью». То был высший церковный суд — инквизиция.

В 1267 году Бэкона выпустили на свободу. «Десятилетнее заключение, конечно, смирило этого упрямца», думали торжествующие враги.

Пытка водой.

Но Бэкон был не из тех, кого могли сломить жестокие кары, физические страдания. Он с удвоенной энергией продолжал борьбу за науку. В своем новом сочинении «О ничтожестве магии» он страстно боролся с суеверием и доказывал, что вера в волшебство и магию порождена невежеством. Не забудем, что он писал это в такое время, когда люди сжигались живьем по обвинению в колдовстве. И Рожер Бэкон поплатился за свое исключительное мужество — его снова бросили в тюрьму, на этот раз на целых четырнадцать лет! Его дух не сломили, но сил для борьбы уже не было. Вскоре по выходе на свободу он умер.

Весной 1208 года папа Иннокентий III бросил воинственный клич всему христианскому миру: «Восстаньте, воины христовы! Истребляйте нечестивых всеми средствами, какие укажет вам бог!»

Это был призыв к истреблению «еретиков» Южной Франции, известных под названием альбигойцев (от городка Альби).

Кто такие были еретики и чего они хотели?

Еретиками были те, кто возмущался засильем феодальной знати, привилегиями духовенства, алчностью церковников. Обездоленное, закрепощенное крестьянство мечтало о равенстве и справедливости, об освобождении от насильников. Особенно притеснял его своими поборами крупнейший крепостник — папа римский. Ремесленники и купцы цветущих городов Южной Франции также страдали от папских налогов.

Альбигойцы и другие еретики не признавали власти папы, отвергали некоторые обряды, не хотели повиноваться епископам. Они обличали духовенство в роскошном образе жизни и призывали церковь отказаться от своих богатств. За все это папы объявили их богоотступниками и предали проклятию.

Требования еретиков часто носили религиозный характер. Но под «религиозной мантией», по выражению Энгельса, скрывался глубокий социальный протест, борьба угнетенных против угнетателей. И городские ремесленники и крестьянские массы поднимались против феодалов-помещиков, против бесчисленных князей и королей и самого могущественного из них — папы римского. В этом и состояла их «ересь».

Пытка колесом.

Папа собрал против альбигойцев двухсоттысячное войско. К нему шел всякий сброд, в расчете на легкую поживу. Кроме того, папа обещал отпущение грехов за расправу с альбигойцами. «Мы не обещаем вам награды здесь, на земле, за службу вашу богу с оружием в руках, — объявил папа, — но вы войдете в царствие небесное». Через три месяца папская армия вторглась в город Безьи и стала беспощадно избивать жителей. В этой бойне погибло больше шестидесяти тысяч человек. Когда у папского посла спросили, как отличить еретика от верного сына церкви, он ответил: «Бейте их всех, господь узнает своих».

«Крестовый поход» против альбигойцев и разгром их не прекратили движения масс против феодалов и папской власти. Ересь надо было вырвать с корнем! С этой целью и было организовано вскоре после похода на альбигойцев верховное судилище — «святейшая инквизиция».

Большую поддержку папству оказывали монашеские объединения, или ордены. Особенным влиянием пользовался орден доминиканцев, названный так по имени его основателя, испанца Доминика. На своем знамени доминиканцы изображали собаку с горящим факелом в пасти. Это означало, что они, как верные псы, охраняют истинную веру. Да и самое их название «доминиканес» по-латыни означало «псы господни». Этим «псам» папа и поручил ведать инквизицией (от латинского слова «инквизицио» — розыск).