Забираясь в кабину, Элен твердила себе, что должна быть польщена. Но вместо этого она вспомнила, как жаловалась Стелла Дорвуд, что ей пришлось поставить свой автомобиль очень далеко от завода, потому что все ближайшие места парковки были оцеплены. Этим утром дул особенно пронзительный ветер, а Стелла была на седьмом месяце беременности. Элен представила, как Стелла сейчас глядит на них в окно и кипит от возмущения, поняв, что такие неудобства причинил ей каприз Чарльза. Эта мысль заставила Элен почувствовать себя не в своей тарелке.

– А после обеда немного покатаемся по склонам, – крикнул Чарльз ей в ухо, пока они пристегивали ремни.

– Я неподходяще одета для лыж, – напомнила Элен.

Он кивнул на два рюкзака.

– Один из них твой. Я попросил Марту сегодня утром купить для тебя кое-что.

Раньше Элен была бы польщена и растрогана его щедростью. Сейчас же ей вспомнилось суровое лицо Питера Уитли, который явно счел ее ловкой авантюристкой.

– Я ведь не начальник и не могу уходить с работы в середине дня.

– Зато я начальник и сказал Полу, что сегодня ты больше не вернешься.

Элен видела по его упрямо выдвинутому вперед подбородку, что спорить бесполезно. И она знала, что любую другую сотрудницу Пол назавтра вызвал бы к себе и объявил ей строгий выговор за самовольную отлучку развлечения ради. Но поскольку за ней стоял Чарльз, он ничего не скажет, оставит свои чувства при себе, и их отношения станут еще более натянутыми.

– Сегодня я с тобой поеду, но больше нам этого повторять не следует. Нечестно перекладывать свою работу на других.

Про себя она решила непременно поговорить с Полом, извиниться за свой сегодняшний уход и заверить, что не собирается превращать это в привычку.

– Тебе надо научиться расслабляться и радоваться выгодам, которые дает помолвка с боссом, – упрекнул ее Чарльз.

Элен собралась было напомнить, что пока еще не считает себя помолвленной, но мешал шум пропеллера. Она откинулась на спинку сиденья и принялась наблюдать, как земля уходит вниз.

– Как тебе нравится этот вид? – спросил Чарльз, когда они поднялись в воздух.

– Чудесный, – ответила Элен, преодолевая приступ страха. Она еще не говорила Чарльзу, что не любит летать. Хотя при необходимости и вступала на борт самолета, но удовольствия никогда не получала. Лишь один-единственный раз она хорошо себя чувствовала в полете. Это когда они с Питером спасали семью летчика Пайерса. Наверное, просто некогда было бояться. Да, но ведь и на обратном пути на место катастрофы она не испытывала страха, даже не нервничала, призналась себе Элен. Получается, что небывалым для себя спокойствием она была обязана присутствию Питера? «Ерунда, просто я слишком тревожилась о Пайерсах и забыла о себе», – решила она.

Чарльз принялся показывать ей различные достопримечательности и, к облегчению Элен, вполне довольствовался ее молчаливой улыбкой и кивками.

Когда они приземлились, Элен, все время полета крепко державшаяся за край сиденья, едва сумела разжать пальцы. Но все-таки справилась с этим и с достоинством покинула вертолет.

Пока лифт возносил их к ресторану на вершине горы, она пыталась вновь обрести чувство радостного волнения, которое раньше всегда испытывала в обществе Чарльза. Но ей по-прежнему было не по себе.

– Беру на себя смелость предположить, – сказал Чарльз, когда они разместились за столиком у окна и заказали напитки, – что ты готова меня простить. Другую возможность даже не хочу принимать в расчет. – Он наклонился к ней и подкупающе улыбнулся. – Где бы ты хотела провести медовый месяц? Я подумываю о Париже и Венеции. Оба эти города особенно хороши весной.

– Я не была ни в одном из них.

Элен представила, как они с Чарльзом прогуливаются по улочкам Парижа, а потом плывут в гондоле по Венеции. Но эти картины, вместо того чтобы привести ее в восторг, только еще больше смутили.

– Я не уверена, что готова строить планы на медовый месяц.

Чарльз насупился.

– Никогда не думал, что ты можешь быть такой ограниченной. В самом деле, ты ведешь себя как ребенок. Или тебе мало моего унижения? Чего ты еще хочешь от меня?

– Я не просила тебя унижаться, – возразила она сухо.

Он взглянул на нее умоляюще.

– Что мне еще сделать, чтобы загладить свою вину?

Элен пожала плечами.

– Не знаю. – Выражение раскаяния в его глазах заставляло ее чувствовать себя безжалостной. – Может, ты и прав, я и впрямь веду себя как ребенок. Но я ведь никогда не была «светской».

Он снова улыбнулся и погладил ее по щеке.

– Это одна из черт, которые так восхищают меня в тебе. Я ненавижу себя за то, что обидел такое невинное, доверчивое создание. Послушай, что, если мы перестанем сейчас обсуждать наши отношения, а просто будем наслаждаться едой и красотами пейзажа?

Элен сейчас больше всего хотелось остаться одной, но она уже пробовала избегать Чарльза, и это отнюдь не помогло ей принять верное решение. Если она проведет весь день с ним, возможно, это подскажет, как правильно поступить? Она выдавила улыбку.

– Я согласна.

Но день, проведенный с Чарльзом, так и не разрешил проблемы. Элен признала это несколько часов спустя, сидя одна в своей квартире. С тех пор как она вернулась домой, Чарльз успел уже дважды позвонить ей. Первый раз он хотел убедиться, что она благополучно добралась до дома, второй – удостовериться, что изысканный ужин, который он заказал для нее в ресторане, уже доставлен. Оба раза Элен благодарила за заботу и чувствовала себя негодяйкой, потому что никак не могла простить его.

Теперь, переодевшись в старый спортивный костюм, она сидела на диване и ела пирог с сыром, прибывший в числе прочих блюд. Перед ней на столике лежало обручальное кольцо, подаренное Чарльзом, и бриллиант в пять карат ослепительно сверкал при свете лампы.

Неужели она способна упустить самый выгодный шанс, который когда-либо выпадал ей? Чарльз сможет обеспечить ей жизнь, которой позавидует большинство женщин. Более того, если она не выйдет за него замуж, то, вполне возможно, больше не найдет никого другого и окончит свою жизнь в одиночестве… без детей, без мужа.

В дверь постучали, и у Элен вырвался стон. В ее теперешнем настроении ей было не до общения.

Стук повторился. Элен открыла дверь и в изумлении уставилась на посетителя. Если бы не запоминающиеся ярко-голубые глаза, она вряд ли узнала бы его. Волосы были коротко подстрижены, а борода и усы исчезли.

– Подозреваю, что выгляжу несколько иначе, – произнес Питер, потирая гладко выбритый подбородок.

– Да… – вот и все, что Элен сумела из себя выдавить. Питера, строго говоря, нельзя было назвать писаным красавцем, но у него были правильные черты лица, а его мужественный подбородок свидетельствовал о твердости характера.

– Через несколько дней я уезжаю в Гватемалу, а в том климате разумнее быть чисто выбритым. – Он кивнул головой в сторону комнаты: – Вы не против, если я зайду?

– Вообще-то я рассчитывала провести вечер в одиночестве, – сказала Элен, безмерно удивленная его появлением. Она была уверена, что он больше не захочет ее видеть.

Не обратив внимания на ее не слишком гостеприимный тон, Питер прошел в прихожую. Подождав, пока она закроет дверь и повернется к нему лицом, он сказал:

– Я пришел, чтобы извиниться. Наверное, вчера я был слишком циничным.

Стараясь не поддаваться непонятному беспокойству, которое охватывало ее в его присутствии, Элен досадливо вздохнула.

– Возможно, вы поспешили с вашими извинениями.

Удивившись, он вопросительно поднял брови.

Элен нервно улыбнулась и снова заняла свое место на диване. Похоже, ей не помешает сейчас дружеское участие, решил Питер.

Он стоял так, что, не поворачивая головы, Элен могла видеть его ноги в джинсах. И снова в ней начало разгораться пламя. Эти вспышки влечения ужасно мешали мыслить ясно; кроме того, они были абсолютно необъяснимы. Она и Питер Уитли совсем чужие люди, они даже не симпатизируют друг другу.