Лаки прижалась к Грегу еще крепче, и он снова увидел в ее глазах страх.

— Почему ты считаешь, что их было двое? Он начал пространно объяснять ей, что у убийц должна была быть вторая машина, чтобы вернуться. Грег нарочно тянул время: ему очень не хотелось рассказывать про багажник. В конце концов он замолчал, не зная, что еще сказать. Лаки глядела на него выжидательно.

— Когда мы осматривали на стоянке для арестованных машин ту, что чуть не стала твоей могилой, Доджер вдруг заскулил — точно так же, как когда нашел тебя в стенном шкафу. — Грег не осмеливался поднять на нее глаза. — Коди открыл багажник. Там лежала простыня с зацепившимися за ткань длинными светлыми волосами.

— Моими?.. — прошептала она.

— Да. На простыне мы обнаружили пятно крови величиной с большую монету. Было похоже, что на ней тебя несли. Коди полетел с простыней из багажника в Гонолулу. Там есть криминалистическая лаборатория со всем необходимым оборудованием. Только что он позвонил и подтвердил: это твоя кровь.

Грег почувствовал, как по телу Лаки пробежала судорога. Выражение ее лица, впрочем, осталось прежним.

— Меня запихнули в багажник?

В ее голосе слышалось недоверие. Грег с радостью отдал бы все, чем обладал, и даже больше, лишь бы не говорить ей остального. Но скрывать правду было невозможно.

— Доджер заскулил, едва мы приблизились в машине, а ведь крышка багажника была захлопнута, и резиновое уплотнение при аварии не пострадало. Вывод прост: ты провела в багажнике много времени — несколько часов, а то и сутки, — и успела оставить запах, который Доджер сумел почуять даже при закрытом багажнике.

Лаки застонала, ее глаза расширились от ужаса. Грег снова обнял ее и прижал к себе, лихорадочно размышляя, как лучше ее успокоить. А ведь он еще не сказал всего! Увы, правда была так неприглядна, что способа смягчить ее не существовало.

— Помнишь, я тебе рассказывал, как ты бормотала что-то непонятное у меня в палатке?

— Помню. Кажется, я просила, чтобы ты полюбил меня...

— Эти слова ты произнесла вполне отчетливо, но выражение твоего лица поставило меня в тупик. Так не просят о любви! Твои глаза были полны отчаяния и ужаса. Я решил, что ослышался, потому что твои слова совершенно не соответствовали и внешнему облику, и поведению. — У него перехватило дыхание, как на стоянке, когда Коди открыл этот чертов багажник. Но он не собирался останавливаться на полпути. — Теперь я понимаю, что ты хотела сказать: «Не убивай меня». Ты умоляла сохранить тебе жизнь.

Лаки дрожащими руками крепко обняла его за шею и спрятала лицо у него на груци. Грег прекрасно понимал ее состояние, сочувствовал ей всей душой и ничего так не хотел, как утешить ее, изменить ее прошлое.

— Мне и теперь угрожает опасность? — спросила Лаки.

— Нет, — заверил ее Грег. — Если они хотели тебя убить, то у них было для этого сколько угодно возможностей. Уверен, что потеря памяти стала для тебя спасением.

— Все равно они могут за мной следить! — испуганно прошептала она.

— Мы с Коди считаем, что вряд ли. Твою фотографию много раз публиковали все местные газеты. Все эти глупости насчет призрака Пиэлы оказались как нельзя кстати. Ты стала объектом всеобщего внимания, однако не нашлось никого, кто смог бы тебя опознать. По-моему, людей, покушавшихся на твою жизнь, давно след простыл. Но Коди на всякий случай держит твое дело в центре внимания. Пусть только он найдет этих людей — я растерзаю их голыми руками!

Не приходилось сомневаться, что это не преувеличение. Вообще-то Грег никогда не считал себя кровожадным: ведь смыслом его жизни было спасение людей и четвероногих. Но сейчас его обуревала самая грубая, примитивная злоба. Ничто не доставило бы ему такого наслаждения, как возможность превратить подлых убийц в кровавое месиво. Он мечтал причинить им те же страдания, что приняла по их милости Лаки.

— У меня есть для тебя и хорошая новость: прокурор снимает обвинение.

— Слава Богу, — отозвалась Лаки странно безразличным тоном. — Хорошая новость — это то, что я не крала машину. Плохая — что меня чуть не убили.

Внезапно она засмеялась, сотрясаясь всем телом. Смех становился все громче, пока Грег не понял, что у нее истерика. Она хотела, но не могла остановиться.

Чтобы Лаки перестала смеяться, Грегу пришлось хорошенько ее тряхнуть. И тогда она зарыдала, вскочила и выбежала в темноту.

Ночной воздух был душным, напоенным ароматами моря и тропических цветов. Лаки стояла в траве, глядя на дорожку лунного света на воде, и глубоко дышала, чтобы прийти в себя.

ЕЕ ПЫТАЛИСЬ УБИТЬ!

Но у кого она вызывает такую лютую ненависть?

Слезы заволокли глаза Лаки, ею вновь овладело знакомое чувство: это был страх перед чем-то, напрочь вылетевшим из памяти. Приходилось полагаться на воображение. Наверное, она хотела от отчаяния расплатиться с убийцами своим телом. Наверное, то было отчаяние, степень которого она теперь даже не могла себе представить!

Лаки смотрела на воду и никак не могла унять дрожь — теплая ночь казалась ей зябкой. А той ночью она, видимо, испытала животный ужас и тряслась так же, как сейчас... Ее заперли в багажнике машины. Она не могла себе представить человека, способного на такую жестокость.

— Я не допущу, чтобы с тобой случилось новое несчастье.

Лаки испуганно обернулась и обнаружила, что Грег незаметно подошел к ней. Рядом стоял Доджер, поглядывавший на нее грустными собачьими глазами. Она вспомнила, что и он прошел когда-то через суровые испытания — несколько дней провел среди болота и чуть не утонул. Она чувствовала в нем родственную душу.

Лаки опустилась на траву. Стоило ей потянуться к Доджеру, как он прижался головой к ее плечу.

— Мы с тобой счастливчики, — прошептала она. Грег тоже сел рядом и обнял ее горячей рукой.

— Вы не просто счастливчики, а прирожденные мастера выживания! У вас обоих такая могучая воля к жизни, вы так отважно смотрите в лицо неизведанному будущему, что с вами никто не сравнится.

Лаки провела пальцем по шелковистой голове Доджера и нащупала у него на ошейнике хромированную бляху. В своей первой жизни он был гончей собакой, во второй стал поисковиком и спасателем. Ее вторая жизнь только начиналась, и Лаки считала, что начало оказалось достойным. Но какой была ее первая жизнь? Что она такого натворила, если нашлись охотники отправить ее на тот свет?

Взглянув на Грега, она произнесла:

— Знаешь, что тревожит меня больше всего? Что та ужасная блондинка из зеркала — и в самом деле я. У нее был вид стервы, способной на такую гадость, что у кого-то вполне могло возникнуть желание покарать ее смертью. Но мне совсем не хочется быть такой, как она! Мне хочется стать достойным человеком, помогающим другим.

— Ты — достойный человек, — твердо сказал Грег. — Кроме того, ты очень талантлива. Вспомни, сколько ты всего умеешь. Ты — настоящая компьютерная волшебница. Ты поешь ангельским голосом. Ты превосходно готовишь. А главное — ты умеешь сочувствовать и поэтому можешь работать с животными. Вот сколько у тебя достоинств!

— Хотелось бы мне, чтобы ты оказался прав! — пробормотала Лаки и как-то затравленно взглянула на него.

— Можешь не сомневаться в моей правоте. Когда тебя покажут в передаче «Пропали и разыскиваются», кто-нибудь наверняка откликнется, и ты узнаешь все о своем прошлом. Вот увидишь, у тебя появятся новые основания гордиться собой.

Лаки недоверчиво покачала головой. У нее осталось тревожное чувство, что женщина в зеркале — это она. Вульгарная, злобная, такая, какую и убить не жалко.

Грег сжал ее лицо ладонями.

— Встреча с тобой — лучшее, что со мной когда-либо происходило. — Он смотрел ей прямо в глаза, и это подтверждало его искренность. — Я просто без ума от тебя!

Вот они, слова, которых ей так недоставало! «Без ума от тебя...» Но у нее не осталось сил, чтобы откликнуться; его рассказ слишком ее потряс.