— Не беспокойся, мы все понимаем, — ласково сказала Сара. — И помни, пожалуйста: если понадобится, мы всегда будем рады помочь.

Грег вышел из машины, не сказав Коди ни слова: он знал, что брат нарочно оставляет его вдвоем с Лаки. Подождав, пока Лаки с Сарой расцелуются, он неторопливо направился к бассейну для молодняка. Лаки молча шла за ним.

— Вот это да! Вернулись?

Номо кормил Абби из бутылочки. Он широко улыбался, но стоило ему увидеть лицо Грега, как улыбка погасла.

— Сегодня я улетаю, — прошептала Лаки. — Я возвращаюсь домой.

— За ней приехал муж, — пояснил Грег, не скрывая горечи. — У нее маленькая дочь, которой нужна мать. Номо положил Абби на под стилку и обнял Лаки.

— Я буду по тебе скучать, лоа. Жаль, что ты уезжаешь: ты прямо рождена для этой работы.

— Я нужна свой дочери. Джулии всего четыре года, и она...

— Знаю, ты бы не уехала, если бы не считала, что так надо. Но разве это запрещает мне по тебе скучать?

«Скучать»... Если бы Грег мог сказать о себе то же самое! Он изнывал от тоски, ему было больно даже смотреть на Лаки. Какой же невыносимой станет боль потом, когда она навсегда исчезнет из его жизни?

— Спасибо, что научил меня гавайскому языку, Номо, и за то, что показал, как обращаться со зверьем. Мне здесь было очень хорошо... — Голос Лаки становился все тише, пока не превратился в шепот.

— Не грусти, — сказал ей Номо, которому тоже было невесело. — Вспоминай про нас. Может, как-нибудь выберешься навестить...

— Обязательно выберусь! Но сначала мне надо разобраться в собственной жизни.

Абби обратила на себя внимание жалобным тявканьем. Лаки схватила ее и прижала к груди. Грег встретился взглядом с Номо. Тот был, как никогда прежде, близок к слезам.

— Абби, деточка, я должна уехать! Ты знаешь, я бы тебя не оставила, если бы не необходимость. Будь умницей — ради меня. Слушайся Номо. Пускай он тебя научит ловить рыбу... — Ее голос прервался, Номо вытер кулаком глаза. — Ты повторишь мой путь и вернешься домой. Тебя отвезут на Ниихау, к родичам. Жаль, что я не увижу, как ты станешь плескаться с другими тюленями.

— Я сделаю снимки и пришлю тебе, — пробормотал Номо. Он был так растроган, что Грегу сделалось еще грустнее.

— Обязательно пришли! — Лаки чмокнула Абби в лоб, и тюлененок довольно заблеял. — Как досадно, что при этом не будет меня.

— Все, пора! — резко сказал Грег: сцена расставания стала совершенно невыносимой.

Отдав Номо тюлененка, Лаки встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Ухаживай за ней получше, — попросила она. — Научи всему, что потребуется для самостоятельной жизни. Я буду за вас молиться.

Лаки отошла от бассейна со слезами на глазах. Идя с ней рядом, Грег ломал голову, что бы такое сказать, как убедить ее остаться. Его угнетала безнадежность

случившегося: узы, связывающие мать и ребенка, прочнее всех остальных уз на свете.

— Можно взять в аэропорт Доджера? — спросила Лаки.

— Вполне. Он где-то тут.

— Доджер, Доджер! — позвала она, и пес тотчас выскочил из темноты.

Всю дорогу в аэропорт они молчали. Доджер, занявший заднее сиденье, не снимал морду с плеча Лаки, словно понимал ее состояние. Ей бы очень хотелось знать, понимает ли ее Грег, но по его лицу, как всегда, ничего невозможно было угадать.

Заехав на стоянку аэропорта, Грег заглушил двигатель. Вот оно, мгновение, которого она так боялась! Все кончено, пора прощаться. Но как благодарить человека, который спас тебе жиз ь, а потом научил любви?..

Они стояли у машины. Лаки жадно вдыхала вечерний воздух, смотрела на звездное небо и не знала, что сказать. Наконец она решила, что лучше сперва проститься с Доджером, и опустилась на колени. Пока она гладила пса по узкой шелковистой голове, он не сводил с нее умных глаз, словно тоже умолял не уезжать.

— Будь умницей, Доджер. Слушайся Грега и приглядывай за Абби. Теперь ты будешь ей очень нужен. Но и обо мне не забывай. Мысленно я всегда буду с тобой. — Доджер лизнул ей руку и тихо заскулил. — И поосторожнее на спасательных операциях! Не хочу, чтобы с тобой случилось несчастье.

Пес лизнул ее снова, на этот раз в щеку. Лаки чувствовала взгляд Грега, но еще не была готова к прощанию с ним.

— Спасибо, что нашел меня, Доджер.Утебя непревзойденный нюх! Если бы не ты, я бы погибла и никогда не узнала, что у меня есть дочь. Я ей обязательно все про тебя расскажу. Я буду по тебе сильно скучать и все время про тебя думать!

Доджер склонил голову набок, словно понимал каждое ее слово. Лаки обняла пса за шею и прижалась к нему, как когда-то в универмаге. Ей хотелось позаимствовать у него силы, ибо собственные покидали ее на глазах. Она не представляла, как расстанется с Грегом.

«У тебя нет выбора, — твердила себе Лаки. — Джулии нужна мать. Ты обещала больше ее не бросать».

Она медленно выпрямилась и решилась наконец посмотреть на Грега.

— Ты ведь понимаешь, почему я уезжаю?

— Не понимаю! Твой брак был неудачным, ты вовсе не обязана возвращаться к мужу! — Он крепко обнял ее и прижал к себе. — Я люблю тебя, Лаки! Останься со мной.

— А как бы ты стал ко мне относиться, если бы я махнула рукой на дочь?

— Можно оформить совместное попечительство, еще что-нибудь придумать... В наше время полно детей, у которых развелись родители.

В голосе Грега слышалось отчаяние, и Лаки провела пальцами по сто небритой щеке. Больше она никогда не сможет дотрагиваться до него, обнимать его... Она долго не могла собраться с силами, чтобы ответить.

— Ты лучше многих понимаешь, как важна материнская любовь. Я не могу бросить своего ребенка!

— Но девочка может остаться с тобой. Если оформить опеку...

— Нет. Брэд безумно любит ее, а она любит Брэда. Видел бы ты их вместе...

Грег взял ее за плечи, взгляд его был полон невыразимой нежности. Лаки ни на мгновение не сомневалась в его любви и знала, что над ее любовью время тоже не властно. Она обязана вернуться к Брэду и Джулии, но ее сердце навсегда отдано Грегу!

— Пойми, я в неоплатном долгу перед Джулией и должна попытаться сохранить брак. — Грег стиснул ее плечи еще сильнее. — Помнишь, я тебе говорила, чего больше всего боюсь?

— Помню. Ты боялась, что окажешься женщиной, которую увидела в зеркале.

— Так вот, я и есть она. Я спросила Брэда, в чем состоят наши проблемы, и он ответил, что я вышла за него ради его денег, не заботилась о Джулии...

— Не верю!

— Милый, мне тоже хотелось бы, чтобы это оказалось ложью, но, увы, это правда. Представляешь, Джулия разлила молоко и расплакалась, потому что была уверена, что я на нее заору! Боже, как ужасно узнавать про саму себя такую правду! Но деваться некуда: я была плохой матерью.

— Ты прекрасный человек. Лаки. Я достаточно тебя узнал, чтобы это утверждать.

Грег взял ее за подбородок, и Лаки поцеловала его ладонь. Если кто и был прекрасным человеком, так это он! Ей бы очень хотелось походить на него, но она совершила подлый поступок: бросила собственного ребенка. Теперь ее терзало отчаянное желание искупить

сдою вину перед дочерью, и это желание придавало ей сил.

— Нет, Грег. Я была эгоистичной. Я удрала, чтобы «найти себя», наплевав на мужа и дочь. А ведь Брэд мне еще далеко не все рассказал: Джулия не могла уснуть в незнакомом месте и позвала его. Не представляю, что со мной будет, когда я узнаю о себе всю правду.

— И все-таки я не могу поверить...

— Это потому, что ты меня любишь.

— Тут ты права: я тебя люблю.

Лаки понимала, что он не лжет: в его глазах она видела любовь, на какую только может надеяться женщина. Непобедимую любовь, которой она не заслуживала.

— Я тоже тебя люблю. Тебе ли этого не знать?

— Любишь — и бросаешь?

— Дорогой мой, иначе нельзя. Всякому ребенку необходима мать. Мне надо хотя бы попытаться стать для Джулии хорошей матерью.

Лаки заглядывала в его синие глаза, такие же манящие и изменчивые, как океан, который он обожал. Грег хмурил темные брови, как бывало всегда, когда он о чем-то сосредоточенно думал. Черная прядь, упавшая на лоб, дрожала на ветру, как в их первую встречу.