— Рано или поздно?

— Её воспоминания о последних нескольких годах столь же расплывчаты, как и воспоминания о её древней истории. Но она помнит тебя. Она помнит, что ты следил за ней ради того, чтобы отдать Нефилимама, но по какой-то причине передумал. Она помнит, что ты занимался с ней сексом, а потом сразу же передал её тем существам, которые чуть не убили её. Но она не помнит, что в очередной раз именно ты спас её. Почему так?

— Я понятия не имею, почему она этого не помнит. Это не имеет большого значения.

— Не пытайся увильнуть. Ты отдал её этим мясникам. Почему ты спас её?
В прошлом Элли старалась держаться от него подальше, но последние несколько лет укрепили её внутреннюю силу, и она больше не боялась его. Не боялась бросить ему вызов, задавать трудные вопросы, принуждать его к чему-то, если понадобится. Всё определённо изменилось.

— Я передумал, — своим тоном он ясно давал понять, что не собирается обсуждать это дальше, и она пожала плечами.

— Тебе придётся дать ей более вескую причину, чем эта. Конечно, когда она будет готова поговорить с тобой. Сказать ей, что это ты её спас?

— Учитывая нашу недавнюю историю, я сомневаюсь, что она будет впечатлена. Я сам ей скажу, если решу, что ей нужно это знать.

Элли кивнула и погрузилась в задумчивое молчание. Как ни странно, он чувствовал себя вполне комфортно, сидя в темноте рядом с женой Разиэля и наблюдая за приливом. Он чувствовал, как последние остатки его обиды ускользают. Сара ушла, и лучший способ почтить её память и то, что у них было — это отпустить её, двигаться дальше.

Он закрыл глаза и на мгновение почти ощутил её руки на своих плечах, её губы коснулись легким поцелуем его макушки, её тяжёлая седая коса коснулась его лица. Он держал глаза закрытыми, впитывая благословение, а потом она ушла.

Он открыл глаза и обнаружил, что они мокрые и горят. Он благословил темноту, но знал, что Элли всё равно видит. Он прочистил горло.

— А разве никто не должен её проверить?

— Гретхен там. Я бы не оставила её, если бы она не стабилизировалась. Ты же знаешь это, Азазель, — в её голосе послышалось лишь лёгкое обвинение.

Он это заслужил.

— Да, — сказал он. Он должен был сказать это, но по какой-то причине это не злило его. Возможно, всё дело было в прощальном благословении Сары. — Спасибо тебе, Элли. Спасибо, что спасла её.

Он почти ожидал, что она отнесётся к этому легкомысленно, но она просто сказала:

— Пожалуйста.

— Разиэль гадает, что с ней будет.

— Её место здесь. Она как новорождённый ребёнок... это её новая жизнь, её воспоминания, старые и новые. Мы найдём способ ввести её в общество.

Она не стала спрашивать его, не возражает ли он. Теперь уже это было не его решение. Он уступил лидерство Разиэлю и отправился на поиски, чтобы уничтожить Лилит. Сейчас он был просто одним из Падших. И она будет здесь. Ненавидя его.

— Так и будет, — сказал он, используя старые слова.

— Так и должно быть, — официально пробормотала Элли.

Она оглянулась. Разиэль подошёл к ним, встал позади них, и они оба обменялись улыбкой, своего рода тайной связью, которую он когда-то имел с Сарой, и он ждал этой вспышки гнева, ревности и ярости за всё, что он потерял.

Всё исчезло. Начисто смылось. Удивительно, ведь это так долго управляло его жизнью.

Элли взглянула на Разиэля, и он кивнул, положив руки ей на плечи, как когда-то Сара прикасалась к нему, наклонился и поцеловал её в макушку. Эта параллель должна была бы его встревожить. Вместо этого она начала согревать очень холодное место внутри него.

— Ты слаб, Азазель, — сказала Элли через мгновение. — Я это чувствую. Ты существовал просто на нервах. Это было слишком долго для тебя, и ты это знаешь.

Он покачал головой.

— Я не готов идти в дом или проходить через ритуал.

— В этом нет необходимости, — сказала она.

И протянула ему своё тонкое запястье.

Он удивлённо взглянул на Разиэля, но тот просто кивнул.

— Ты нуждаешься в этом, — сказал он.

Было против законов Шеола, вкушать Источник без полного ритуала, но теперь Разиэль создавал законы. И всё уже изменилось, с Рейчел и с ним. Он хотел бороться с этой цепкой потребностью, отвергнуть эту женщину, но не мог. Он взял её за запястье обеими руками, немного поколебавшись. А потом когда его клыки удлинились, он укусил, осторожно, и кровь стала густой, сладкой и целебной.

Он остановился раньше, чем насытился, стараясь не давить на неё, и отпустил её руку с традиционными словами благодарности.

— Ты уверен, что тебе этого хватит? — спросила она, будучи одновременно целительницей и источником. Он кивнул, чувствуя, как сила проходит сквозь него, наполняя его стальной мощью. — Тогда я пойду, проведаю своего пациента.

Когда она вернулась в дом, он понял, что в какой-то момент она достигла совершенной грации, которая сопутствовала тому, чтобы быть Источником. Теперь он мог видеть её и восхищаться ею.

Разиэль занял покинутое ею место.

— Я так понимаю, ты больше не испытываешь к ней ненависти. Это очень хорошо, брат, — он проследил за взглядом Азазеля, устремлённым на море. — И теперь, я полагаю, ты при полной силе. У меня есть к тебе вопрос. Элли решила, что Рейчел останется здесь. Значит ли это, что ты уйдёшь?

Он задумался об этом. Она возненавидит его, и её вид причинит ему глубокую, необъяснимую боль. Боль, от которой он не собирался убегать. Он уже достаточно долго бежал от боли.

— Нет. Я останусь здесь.

Разиэль кивнул.

— Хорошо. Подозреваю, что ты нам понадобишься. Я так понимаю, что Разрушители Правды не смогли раскопать её воспоминания о Люцифере?

— По словам Уриэля, они преуспели. Мы были глупцами, думая, что он действительно передаст нам эту информацию. И это была бы первая доля её мозга, которую они очистили начисто.

— Естественно. Это не имеет значения. Она остаётся.

Азазель кивнул, поднимаясь.

— Я скоро вернусь.

Небо было чернильно-тёмным, луна едва виднелась. Он взмыл ввысь, мимо облаков и тумана, которые всегда окутывали Шеол, в ясную, прохладную ночь. Звёзды казались крошечными искорками света, и, накренившись, он повернулся, чувствуя, как ветер проносится мимо него, словно пальцы по волосам, целуя лицо, и он подумал о Рейчел далеко внизу. Он должен был отпустить её, отпустить так же, как отпустил Сару.

Он поднимался всё выше и выше, а воздух становился всё холоднее. Он мог видеть свой любимый насест внизу, на краю утёса, но он уже достаточно долго сидел и размышлял. Он пульсировал энергией, которую дала ему кровь Элли, и ему хотелось скользить и парить в сладко пахнущем ночном воздухе, танцуя на ветру.

Он двинулся дальше над океаном, где волны накатывались пеной, и он повернулся, закружился и нырнул вниз, ударившись о ледяную воду в гладком, чистом погружении, почти не потревожив поверхность воды.

Он глубоко погрузился в бодрящую соленую воду и почувствовал, как его целебная сила пронзает его, вновь делая целым. Он вдохнул воду, позволив ей наполнить его тело, лёгкие, а затем двинулся вверх, чтобы снова вдохнуть воздух. Он нырнул ещё раз, и там были дельфины, те самые, которых он знал. Они приветствовали его как одного из своих, когда плыли по течению, переворачиваясь от удовольствия в воде, плавая вместе со своим другом со странными плавниками.

Он потерял счёт времени, которое провёл в воде. К тому времени, когда он устал от этого, солнце уже взошло, и он снова поднялся в небо, достаточно высоко, где жар солнца высушил его одежду, и она стала жёсткой и покрытой солью, и когда он легко приземлился на берег, Михаил уже ждал его. Михаил, боец, который никогда бы не позволил Разрушителям Правды забрать Рейчел.

— С возвращением, — сказал он. — Разиэль говорит, что на этот раз ты останешься здесь.

— Да.

Михаил молча кивнул.

— Ты нам ещё понадобишься. Те немногие Нефилимы, что остались, собираются вместе. Оказывается, эти тупые ублюдки наконец поняли, что могут летать.

— Замечательно, — мрачно сказал Азазель.

На мгновение он вспомнил, как приковывал Рейчел в том заброшенном доме в австралийском буше, и ему стало дурно. В конце концов, он спас её, напомнил он себе. Он дважды спас её.

Потому что дважды пытался убить её. Он был так напуган пророчеством, что готов был принести её в жертву, не выяснив, кем и чем она была на самом деле.

— Ты будешь готов сражаться? — спросил Михаил.

Он подумал о Рейчел, лежащей на больничной койке, так близко к смерти. Он подумал о чувстве вины, которое душило его. Именно этого и хотел бы Уриэль. Ему нужно было отвлечься, и немедленно.

— Я готов сражаться, — сказал он.