Глава 17

ДНИ ШЛИ ЗА ДНЯМИ. Каждый день он спрашивал Элли, готова ли Рейчел принять его, и каждый раз она отвечала, что стоит подождать, дошло до того, что он начал думать, что сойдёт с ума. Как только он посмотрит на Рейчел, то сможет отпустить её. Пророчество явно было ложным, неправильным. Он смог без колебаний отдать её Разрушителям Правды, даже если не смог удержаться и вернулся за ней. Он вовсе не собирался этого делать. Он тщетно надеялся, что они проявят милосердие, но хватило одного взгляда и что-то сломалось.

Он испытывал бы то же самое по отношению к любому человеку. Пытки были отвратительны, и неудивительно, что он чувствовал себя виноватым за то, что отдал её. Ему не было никаких оправданий в том, что он прижал её к стене и занялся с ней сексом перед тем, как её забрали. Он не смог остановить себя и сказал себе, что если он сможет войти в неё и затем отдать её Разрушителям Правды, то пророчество должно быть ложью.

Так и было. Он доказал то, что должен был доказать, и все знания, которые были в её голове о том, где находится пойманный в ловушку Люцифер, были извлечены и украдены. Теперь они были у Уриэля, хотя, вероятно, он уже знал обо всём с самого начала. Когда всевышнее Создание передало бразды правления последнему архангелу, оно приказало ему охранять созданную им вселенную. Никто не мог сказать, что это были за подробности.

Уриэль мстительно ухватился за свою новую роль, используя древнюю силу, чтобы осенить злом всё, где только мог, посылая эпидемии, наводнения, пожары и опустошения. Некоторые люди видели в этом божье проклятие, более просвещённые объявляли подобные трагедии законом природы, который должен быть реализован с божьей помощью. Они и понятия не имели, что божий слуга навлёк на них беду.

Равно как он питался страхом Азазеля, позволив ему поверить, что тот обречён провести вечность в качестве пары ужасного демона. И Азазель оказался настолько глуп, что позволил ему это сделать.

Он устал ждать. Он делал всё возможное, чтобы поладить с Элли, но она по-прежнему была решительной женщиной, которая медленно переворачивала законы Шеола с ног на голову, в то время как Разиэль внимательно наблюдал, редко сдерживая её. Она управляла лазаретом, она управляла домом и женщинами. Она была Источником для несвязанных Падших, она была омегой для альфы Разиэля. Но он уже начал уставать от её дерьма.

Он сидел на выступе скалы, высоко над океаном и огромным зданием, в котором жили Падшие. Лунный свет лился с неба, отражаясь в тёмном океане, и Азазель внезапно поднялся в тёмное небо, а затем легко опустился на влажный песок. Время пришло.

Он не узнал молодую девушку, сидевшую за столом в приёмной лазарета. Очевидно, её оставили на дежурстве, и он с лёгкостью погрузил её в благодатный сон, чтобы она проснулась через несколько часов. Он не хотел подвергать Рейчел риску, основательно вырубив её сиделку, но если ей понадобится помощь, Элли узнает об этом и встанет с постели. Рейчел не будет в опасности.

Он бесшумно толкнул дверь и проскользнул внутрь. Она спала, как и в первые дни после того, как он принёс её сюда, и он не отходил от её постели. Теперь он мог её узнать. Её избитое лицо больше не было опухшим, синяки поблекли до уродливого жёлтого цвета. Она выздоравливала, медленно, но верно.

Вокруг неё больше не было трубок, подсоединённых к телу, хотя она выглядела очень маленькой и хрупкой на большой белой кровати. Это было неправильно. Он думал о ней как о сильной, могущественной, а не как о беззащитном человеке.

Руки и ноги у неё всё ещё были забинтованы, а торс под простыней казался распухшим, то ли от бинтов, то ли от ран. Он не хотел будить её.

Он опустился на стул, с которого его прогнала Элли, и стал наблюдать за Рейчел, рассматривая её раны. Дар целительницы у Элли был необычайный, так было всегда с Источником, и Рейчел выздоравливала очень быстро, гораздо быстрее, чем с обычной человеческой медициной. Разиэль и Элли решили, что она останется. Они не приняли её мнение во внимание.

Если он и научился чему-то, так это тому, что у Рейчел было своё собственное мнение. Проблема была в том, что больше нигде она не будет в безопасности. Уриэль ещё не закончил с ней, и только стены Шеола смогли удержать его. По крайней мере, сейчас. Уриэль потратил тысячелетия, пытаясь понять, как пробить их защиту, и он преуспел только с Нефилимами несколько лет назад. Но рано или поздно он всё равно найдёт ответ, и они мало что смогут сделать.

Рейчел пошевелилась во сне, бормоча что-то, и он резко поднял голову, затаив дыхание. Она снова погрузилась в сон, и он расслабился, взглянув на мониторы, которые следили за её пульсом и кровяным давлением, только для того, чтобы увидеть, что они подскакивают.

Он снова перевел взгляд на Рейчел к ней, и она смотрела на него с таким ужасом, что это потрясло его.

— Не кричи, — сказал он тихо, чтобы никого не насторожить.

Она задрожала, и ему захотелось обнять её и прижать к себе, успокаивая. Вот только он был единственным, кто пугал её.

— Я не могу, — это был едва ли не выдох, произнесённый саднящим, повреждённым голосом, и он вспомнил, как Уриэль сказал, что её голос сломался.

— Я не причиню тебе вреда, — сказал он, начиная подниматься, но она съежилась, и он быстро сел снова, чтобы не пугать её ещё больше. — Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь.

Нельзя было не заметить вспышку презрительного недоверия на её лице.

— А почему тебя это должно волновать? — прошептала она.

Это был единственный вопрос, на который он не мог ответить.

— Элли очень талантливая целительница, — к этому времени он уже привык хвалить Элли, хотя эта похвала всё ещё немного давила ему на нервы. — Она вернула тебя из могилы.

— Не благодаря тебе, — прошептала она.

Он забыл, что она не помнит, как он спас её. Едва ли это было достаточным наказанием за то, что он позволили ей пройти через такой ад.

— Не благодаря мне, — согласился он. — Но я обещаю тебе, что тебе не стоит меня бояться. Никогда больше.

— А ты хорошо врёшь, — её голос становился всё слабее, и он понимал, что это он внес напряженность в её голос.

— Я никогда не лгал тебе. Я не способен лгать.

Это была чистая правда. Он ничего не объяснил, но и не солгал.

— Убирайся отсюда, — эти слова были едва слышны, но в них явно чувствовалась ненависть.

Это было не совсем то, что он ожидал. Не страх — это было неожиданность. Но ненависть и гнев были нормальными. Он предал её так, как только мужчина может предать женщину, отослал её с палачами с его семенем внутри неё. По правде говоря, он и был чудовищем.

Нет, он не собирался говорить ей, что передумал и пошёл за ней. Слишком мало, слишком поздно.

Он встал и протянул руку, чтобы дотронуться до неё, желая ощутить её, чтобы быть абсолютно уверенным, но она отпрянула в таком ужасе и отвращении, что он отклонился назад, ударившись на ходу о стул.

— Не возвращайся, — прошептала она.

Он бесшумно закрыл за собой дверь.

Я ВСЁ ЕЩЁ НЕ МОГЛА ПЛАКАТЬ. Боже, если когда-нибудь и было время, когда мне нужно было поплакать, то именно сейчас. Это он был чудовищем, а не я. Как можно заниматься с кем-то любовью, а потом отдать её палачу? Не то чтобы он занимался любовью. На самом деле это был секс, горячий, грубый и первобытный, и я хотела его так же сильно, как и он. Я почти ничего не помнила — может быть, даже сама это спровоцировала. Я знала, что ждала, страстно желая, чтобы он снова прикоснулся ко мне, снова поцеловал.

Но я никак не могла вспомнить, где мы были. Там была вода, а за моей спиной дверь. Стояла ночь, но казалось, что в Тёмном Городе всегда была ночь. Разве не так они его называли?

Белоха нигде не было видно. Моя память была полна дыр — он был добр, не так ли? Почти по-отечески, в своём заставленном книгами кабинете с уютным запахом трубочного табака. Он не мог знать, что они там были...

Я не могла думать об этом. О том, что они сделали со мной. Я обнаружила, что не могу позволить некоторым вещам войти в мою память. Было слишком много жизней, слишком много ужаса, чтобы выдержать его, но я смогла изгнать те мысли, которые не смогла выдержать. Мне нужно было изгнать Разрушителей Правды, и ножи, и воркующий звук, который они издавали.

Исчезло. Это было так просто. Точно так же, как я изгнала сотни и сотни лет возлежания с монстрами. Тело было другим, и всё было кончено. Это тоже исчезло.

С Азазелем я могла бы так же легко разделаться. Стереть воспоминания о его сильных руках, касавшихся меня, его губах, о том, как он поднял меня на себя и толкнулся внутрь.

Я могла бы избавиться от этого воспоминания под проливным дождем, когда я обхватила его ногами и боролась, чтобы получить от него ещё больше. Воспоминание о кульминации, которая разбила меня вдребезги, волнами прокатилась по моему телу, когда он медленно отпустил меня.

И тут появились Полуночники.

Это было бы самое мудрое решение. Я могла вспомнить другой секс, неудовлетворённый секс с людьми, и, возможно, это было частью моего проклятия. Хотя разве Лилит не должна была возбуждать мужчин? И я это делала, но не для себя. Я пробуждала их ради их жён, ради детей, которые ещё не родились. Пока меня насиловали монстры.

Исчезло. Этого уже нет. И всё же в Тёмном Городе я лишь следовала своему естественному пути. Я занималась сексом с монстром, хотя он был красив и он был уравновешенным, сильным и твёрдым. Я научилась получать удовольствие от его рук — возможно, это стоило запомнить.

Элли и Разиэль защитят меня от него. Я не спрашивала, кто меня спас — должно быть, кто-то знал, что у меня неприятности. У меня не было никаких иллюзий на этот счёт: Азазель был здесь очень важен. Они, скорее всего, следили за ним и пришли спасти Азазеля, как и спасти Лилит.

Причины не имеют значения. Я была в безопасности и так будет всегда. Азазель никогда больше не причинит мне вреда. Никогда больше не прикоснётся ко мне. Элли обещала мне, и её слово было законом.