Мысли — это сон в словах. Сон — это мысли в картинках, вот и вся разница. Сновидения — примитивный способ мышления, а мысли — более развитый, более цивилизованный, более культурный, более интеллектуальный, но на самом деле это одно и то же, только картинки заменены словами, это стало ещё дальше от реальности, реальность ближе к картинкам, чем к словам.

Ли-цзы — не мыслитель, хорошо это поймите, это поможет вам понять его притчи. Ли-цзы — не мыслитель, а поэт; поэтом я называю того, кто верит переживанию, а не рассуждениям. Поэт в поиске, в поиске красоты, но красота — это проблеск истины. Истина, когда она сверкает вам всего мгновение, воспринимаетсякак красота. Когда истина познана полностью, то красоту познают только как проявление истины. Когда истина видна сквозь занавес, туман — это красота; обнажённая красота — это истина.

Так что разница между поэтом и мистиком не так уж велика: поэт — подошедший близко, мистик — достигший. У поэта только проблески истины; у мистика истина стала его жизнью. Поэт лишь иногда переносится в мир истины, а затем падает обратно, у мистика истина стала его пристанищем, он живёт там, он живёт там как истина.

Поэт ближе всего подходит к религии. Мыслители, философы, логики, богословы, учёные — очень далеко. Их подход словесный. Подход поэта более экзистенциальный, подход мистика экзистенциален, он абсолютно экзистенциален.

Дао — значит быть на пути и жить так, чтобы не быть отличным от пути. Существование едино. Мы не отделены от него. Отделение, идея отделения, весьма иллюзорна. Мы соединены вместе, мы единое целое, мы не острова, а единый континент. Вы во мне, а я в вас, вы в деревьях; это взаимосвязанное целое.

Басе говорит об этом: «Это подобно огромной паутине». Вы замечали? Дотроньтесь пальцем до паутины в любом месте, и вся паутина задрожит, завибрирует: целое вибрирует. Троньте лист на дереве, и вы заставите звезды вибрировать вместе с ним. Может, сейчас вы ещё этого не видите, но все так глубоко связано, что невозможно не коснуться звёзд, дотронувшись до листа, до маленького листика на дереве.

Целое едино, отдельность невозможна. Сама идея отдельности — барьер. Идея отдельности — это то, что мы называем "я". Если вы с "я", вы не в Пути, вы не с Дао. Когда "я" отброшено, вы в Дао. Дао означает, что жизнь — это часть безграничного целого, а не вся жизнь, как отдельная сущность.

Нас, как правило, учат жить как отдельную сущность; нас учат иметь отдельную волю. Ко мне приходят и спрашивают: «Как мне развить силу воли?» Дао против воли, Дао против силы воли; Дао за целое, а не за часть. Когда часть существует в целом, в гармонии. Когда часть начинает быть сама по себе, все становится дисгармоничным — это диссонанс, конфликт, сумбур. Если вы не растворены в целом, наступает неразбериха. Если не произошло слияние с целым, сумбур неизбежен. Как только вы не с целым, вы несчастны.

Определим счастье так: быть с целым — значит быть счастливым. Быть с целым — значит быть и здоровым. Быть с целым — значит быть целым, значит быть святым. быть отдельно — значит быть нездоровым. Быть отдельно — значит быть невротиком. Быть отдельно значит отпасть от благодати.

Падение человека не в ослушании Бога, падение — от мысли, что он есть; падение человека от мысли, что он — отдельная сущность. Глупо: вас не могло бы быть, если бы не было ваших родителей, и родителей ваших родителей, и родителей родителей родителей…. так до Адама и Евы. Если бы не было Адама и Евы, не было бы и вас, так что вы связаны со всем прошедшим. Но Адам и Ева только миф. У прошедшего нет начала, не может быть никакого начала, сама идея начала абсурдна. Как это все могло вдруг начаться? Процесс происходящего безначален. Вы связаны со всем прошедшим и вы связаны со всем будущим, без вас будущее было бы другим. Пусть вы никто и ничто, но вы оставите свой след. Все будущее, все вечное будущее приобретает особое качество оттого, что были вы.

Может быть, вы жили только семьдесят лет и в эти семьдесят лет сознательно существовали только семь секунд, но все равно вы оставили след; целое уже не может оставаться прежним. Если бы вас не было, все было бы по-другому; все будет по-другому уже оттого, что вы были. Вы останетесь. Может быть вы не сделали ничего особенного, ничего большого и великого; обычная жизнь, но все же вы повлияли на судьбу всего существующего.

Прошлое, будущее, — вы связаны с ними, это измерение времени, а в пространстве вы связаны со всем. Эти деревья, солнце, луна, звезды, … вы связаны со всем. Если из существующего уйдёт солнце или просто остынет, как должно случиться однажды, потому что его энергия ежедневно расточается… некоторые учёные считают, что оно остынет уже через четыре тысячи лет; четыре тысячи или сорок тысяч, или четыре миллиона — неважно, когда-нибудь солнце остынет, а как только солнце остынет, мы тут же замёрзнем, мы потеряем жизнь потому, что для жизни нужно тепло. Так что солнце просто даёт нам жизнь. И запомните: в жизни нет ни одного одностороннего процесса, не бывает. Получение и отдача — все дороги ведут в обе стороны. Если солнце даёт вам жизнь, значит и вы даёте солнцу жизнь тем или иным способом.

Вот почему Гурджиев говорил ученикам, что луна питается людьми. Весьма возможно: вы питаетесь животными, животные питаются травой, — все есть чья-то пища, так почему полагать человека исключением? Гурджиев тут в чем-то прав: все есть чья-то пища, почему же человек должен быть единственным исключением и не служить пищей для кого-то? Это невозможно, ведь все связано. И он придумал прекрасную теорию, что человек — пища для луны: луна питается человеком, человеческим сознанием.

И правда: полнолуние лишает людей рассудка, сумасшедших зовут лунатиками. Океан выходит из берегов; возможно и человек выходит из берегов в ночь полнолуния, — ведь человек на девяносто процентов состоит из воды, причём такой же, как в океане, поэтому когда океан выходит из берегов, что-то должно происходить и с вашим телом, в котором девяносто процентов океана — что-то тоже должно происходить, выходить из берегов. В ночь полнолуния поэты пишут прекрасные стихи, влюблённые впадают в романтику. Известно, что в ночь полнолуния сходят с ума чаще, чем в любую другую.

Гурджиев прав, говоря, что луна питается нашим сознанием. Может быть, это просто вымысел, но во всяком вымысле есть доля правды, а когда придумывает такой человек, как Гурджиев, в этом должна быть некая правда.

Все связано. Мы едим, нас едят; где-то берём, где-то отдаём. Вот мы едим яблоко, но когда-нибудь яблоня будет есть нас, мы станем удобрением. Надкусывая яблоко, мы не думаем, что вместе с яблоком едим своего дедушку или бабушку, а когда-нибудь наши дети будут есть нас.

Все связано со всем. Эту связанность и означает слово Дао — связь, взаимосвязь, взаимозависимость всего. Никто не отделим, абсурдно говорить "я". Только целое может сказать "я", части не могут говорить "я". Можно употреблять это как лингвистическую форму, но не утверждать, что "я" есть.

Будучи отдельно от всего существующего, ваше бытие несчастно; вы оборвали связь, и никто в этом не виноват, кроме вас. Понаблюдайте, что происходит с вами, когда вы счастливы: у вас нет "я". В эти Мгновения счастья, радости, благодати "я" внезапно исчезает, вы более растворены в целом, границы менее ясны, они размыты, Когда границы совершенно размыты, — так бывает, когда река исчезает в океане, — когда границы смыты, вы едины, пульсируя со всем целым — это и есть счастье.

Говорят, что когда-то жил один царь. У него было все, чего можно желать: богатство, власть, даже здоровье. У него была жена и дети, которых он любил, но не было счастья. Печальный и недовольный сидел он на троне.

Это естественно: чем больше у вас этого мира, тем меньше у вас счастья, потому что чем больше у вас этого мира, тем сильнее становится ваше "я", — более отвердевшим, а отсюда несчастье. Поэтому что-то не слышно о счастливых царях, разве что очень редко. Не случайно, что Будда и Махавира оставили свои царства и стали нищими и, став нищими, воскликнули: «Теперь мы стали императорами», — они стали счастливыми.