Саньяси — это тот, кто познал путь Дао. Он говорит: «Меня больше нет, есть только целое».

В этом смысл сказанного Иисусом: «Блаженны нищие духом, ибо их царство небесное». «Нищий духом» — это тот, у кого нет "я"; такой нищий, что у него нет даже мысли о "я", но с другой стороны — он богаче всех. Вот почему Иисус говорит: «Последний из вас станет первым в Царствии Небесном.» Самый бедный станет самым богатым. Учтите, «бедный» не означает материальное положение, «бедный» — это тот, кого нет. Становясь ничем, вы становитесь частью целого. Царь, должно быть, очень несчастен, т.к. он сказал:

«Я должен быть очень счастлив». Позвали царского врача. «Я хочу быть счастлив, — сказал царь. — Сделай меня счастливым, и я сделаю тебя богатым, а если не сделаешь меня счастливым, я отрублю тебе голову».

Врач призадумался: что делать? Как сделать кого-то счастливым? Никто не знает как, никому никогда не удавалось сделать счастливым кого-то другого, но царь обезумел, он может убить. «Я должён подумать, государь, — ответил медик, — и заглянуть в древние тексты. Я приду к вам завтра утром». Он продумал всю ночь и наутро нашёл решение: все очень просто.

Он перерыл множество книг, но в медицинской литературе ничего не говорилось о счастье. Задача была трудной, но наконец он придумал и описал требуемое средство. «Ваше величество, — сказал он, — нужно достать рубашку счастливого человека, тогда у вас будет счастье. И вы узнаете, что это такое». Простое средство — найти рубашку счастливого человека и носить.

Услышав это, царь обрадовался: так просто? Он велел первому министру: «Иди, найди счастливого человека и принеси его рубашку как можно скорее».

Министр вышел. Прежде всего он отправился к самому богатому человеку и попросил у него рубашку, но тот ответил: «Можешь взять сколько угодно рубашек, но я не назову себя счастливым. Рубашек бери сколько хочешь, но я сам несчастлив и тоже пошлю своих слуг искать счастливого человека и его рубашку. Благодарю за твоё средство».

Министр обошёл множество людей, но никто не был счастлив. Каждый изъявил свою готовность: «Чтобы царь был счастлив, мы отдадим жизнь, что там рубашку! Мы отдадим свои жизни, но мы несчастливы, наши рубашки не подойдут».

Министр очень расстроился: что же делать? Теперь вина на нем, а врач ловко выкрутился; министр почувствовал себя очень несчастным. Но кто-то сказал ему: «Не печалься, я знаю счастливого человека. Может и ты когда-нибудь слышал: по ночам он сидит и играет на флейте прямо на берегу реки. Ты, должно быть, слышал его».

«Да, — ответил министр, — иногда посреди ночи я бывал очарован звуками. Кто этот человек? Как найти его?»

«Мы придём ночью и найдём его. Он бывает здесь каждую ночь».

И вот они пришли ночью. Человек играл на флейте, и было так хорошо, удивительно хорошо. Звуки были исполнены такой благодарности, что министр почувствовал себя совершенно счастливым. «О! — воскликнул он, — я нашёл того, кто мне нужен».

«Ты счастлив?» — спросил министр.

«Да, — ответил он, — я счастлив. Я и есть счастье. Чти вам угодно?»

Министр заплясал от радости. «О, мне нужна всего лишь твоя рубашка!»

Но человек ничего не ответил. «Почему ты молчишь? Дай свою рубашку, она нужна царю».

«Это невозможно; у меня нет никакой рубашки. Темно и ты не видишь, но я сижу совершенно голый. Я бы отдал рубашку, я бы отдал жизнь, но у меня нет никакой рубашки».

«Отчего же ты счастлив? — спросил министр. — Как же ты тогда счастлив?»

«В тот день, когда я потерял все — рубашку и все остальное, — я стал счастливым… В тот день, когда я потерял все. На самом деле у меня нет ничего, у меня нет даже себя самого. Но я играю на этой флейте, целое играет через меня. Меня нет, я никто, ничто…»

В этом смысл слов «нищий духом»: тот, у кого ничего нет, кто ничего не знает, кто и есть ничто. «Когда ты ничто, ты становишься всем, — говорит Дао. — Раствори себя, и ты станешь целым. Утверждай, что ты есть и ты станешь несчастным.»

Этому Дао, этому погружению в целое, этому исчезновению в космосе невозможно выучить. Этому можно научиться, но научить невозможно, поэтому Ли-цзы и других Мастеров Дао ни о чем не просят, и не о чем просить. Они говорят притчами. Можно послушать притчу и если услышать её по-настоящему, то что-то… что-то откроется в вас, так что все зависит от того, как вы слушаете. Сам Ли-цзы много пробыл со своим учителем, просто тихо сидя, ничего не делая, просто учась быть тихим, учась быть восприимчивым, учась быть женственным, — так становятся учеником. Узнайте: нет учителей, есть только ученики. Поэтому нельзя научить, нельзя назвать их учителями. Вас не может научить Будда, вас не может научить Лао-цзы, зачем же называть их учителями? Но если есть ученик, он учится.

Так что учитель не тот, кто вас учит; учитель тот, в чьём присутствии вы можете учиться. Почувствуйте разницу: учитель не тот, кто вас учит — учить нечему; учитель тот, i[ чьём присутствии вы можете учиться.

Ищущий пришёл к суфийскому мистику Джалаледдину Руми и сказал: «Согласишься ли учить меня, учитель?»

Джалаледдин посмотрел на него и сказал: «Позволишь ли ты мне учить?»

«Как же я не позволю тебе учить? — спросил тот. — Я пришёл, чтобы учиться».

«Дело в том, что это самое главное: позволишь ли ты мне учить», — ответил Джалаледдин, — иначе я не могу учить, ведь на самом деле учить невозможно, возможно только учиться. Если ты позволишь, учение расцветёт".

Ли-цзы пробыл со своим учителем многие годы просто сидя, молча, ничего не делая, лишь становясь все пассивнее и пассивнее. И пришёл день, когда молчание его стало полным; ни малейшего дуновения мысли во всем его существе, ни шороха. Полное присутствие всей его энергии — резервуар, спокойное озеро, ни ряби, ни ветерка, — и он понял.

Это случилось в единое мгновение. Истина — не процесс, это событие. Она постоянна, не нужно времени, чтобы свершиться. Если и нужно время, то только для вас, потому что вы не можете замолчать прямо сейчас. Она всегда приходит в молчании.

Что же случается в молчании? Когда вы молчите, вас нет; границы растворяются, вы едины с целым.

В чем же роль учителя? Его роль только в том, чтобы быть рядом с вами, чтобы вы могли ощутить того, кто ощутил целое. Он может стать «средним путём». Вам трудно ощутить целое; вы слишком заполнены своим "я". С тем, кто свободен от "я", в ком свободно струится Бог, кто струится вместе с Богом, струится с его энергией… просто рядом с ним, сидя молча, ожидая, — однажды вы переполнитесь.

С вашего позволения, я расскажу вам одну даосскую историю.

Ученик сказал Лао-цзы: «Учитель, я пришёл».

«Если ты говоришь, что пришёл, — ответил Лао-цзы, — ты, наверняка, ещё не пришёл».

Ученик ждал ещё несколько месяцев и однажды воскликнул:

«Вы были правы, мастер, теперь оно пришло!»

Прежде он сказал: «Я пришёл», и мастер отмёл это. Затем через несколько месяцев он внезапно раскрылся и сказал: «Оно пришло».

Лао-цзы взглянул на него с великой любовью и участием и потрепал по голове: «Теперь все в порядке, расскажи, что произошло. Теперь я с удовольствием послушаю, что случилось?»

"До того дня, как вы сказали: «Если говоришь, что пришёл, то, наверное, не пришёл», я прилагал усилия, я делал все, что мог и старался изо всех сил. В день, когда вы сказали: «Если ты говоришь, что пришёл, ты, наверняка, не пришёл», до меня дошло. "Как я могу достигнуть? "Я" — это барьер, и оно должно уступить дорогу".

Оно может прийти, даже даосы называют это «оно», не называют «он», не называют «она», не говорят «Бог-отец», не называют никаким личным именем, а просто говорят «оно». «Оно» безлично, это имя целого, оно значит Дао.

«Дао достигло, — сказал он. — Оно пришло лишь тогда, когда меня не стало».

«Расскажи другим ситуацию, в которой это произошло», — попросил Лао-цзы, и тот ответил: «Я могу сказать только, что я не был хорошим, не был плохим, не был грешником, не был святым, не был ни тем, ни этим, я не был чем бы то ни было, когда оно пришло. Я был лишь пассивностью, глубочайшей пассивностью, лишь дверью открытой. Я даже не звал, ведь и зов бы шёл с моей подписью. Я даже не звал… Честно говоря, я совершенно забыл о нем, я просто сидел, я даже не стремился, не рвался, не горел. Меня не было, — и внезапно „оно“ переполнило меня».