Так и бывает: оно может прийти к вам, только если вы становитесь все пассивнее и пассивнее. Дао — путь женственности. Другие религии агрессивны, с более мужской ориентацией. Дао более женственно. Помните: истина приходит только тогда, когда вы в женственности, в женственном состоянии сознания, — иначе не бывает. Истину нельзя завоёвывать, это глупость: глупо думать, что можно завоевать истину. Часть завоёвывает целое! Часть может только позволить, часть может только попустить, принять.
Принятие это произойдёт только, если вы сделаете следующее: перестанете цепляться за знание, перестанете цепляться за философии, учения, догматы. Перестанете цепляться за организованные церковью религии, иначе вы останетесь при ложных взглядах, и эти ложные взгляды не позволят войти истине в вас.
Есть прекрасная притча…
Вдоль всего плетня, окружавшего птичий двор, расселись ласточки, беспокойно щебеча друг с другом, говоря о многом, но думая только о лете и юге, потому что осень стояла уже у порога, ожидался северный ветер.
Однажды они улетели навсегда, и все заговорили о ласточках и о юге. «Пожалуй, я сама слетаю на следующий год на юг», — сказала курица.
И вот минул год, ласточки вернулись, минул год и они снова расселись йа плетне, а весь птичник обсуждал предстоящее отбытие курицы.
Ранним утром подул северный ветер, ласточки разом взлетели и, паря в небе, почувствовали, как ветер наполняет их крылья; к ним пришла сила, странное древнее знание и нечто большее, чем человеческая вера. Высоко взлетев, они оставили дым наших городов.
«Ветер, пожалуй, подходящий», — сказала курица, распрямила крылья и выбежала из птичника. Хлопая крыльями, она выскочила на дорогу, сбежала вниз по насыпи и попала в сад.
К вечеру, тяжело задыхаясь, она вернулась обратно и рассказывала обитателям птичника, как летала на юг, до самого шоссе, и видела величайший в мире поток машин, мчащихся мимо. Она была в землях, где растёт картофель и видела питающие людей злаки. И, наконец, она попала в сад, в нем были розы, прекрасные розы, и там был садовник.
«Потрясающе, — сказал весь птичий двор, — и как живописно рассказано!»
Прошла зима, прошли тяжёлые зимние месяцы, занялась весна нового года, и опять вернулись ласточки.
Но птичий двор ни за что не соглашался, что на юге — море. «Послушайте нашу курицу!» — говорили они.
Курица теперь стала адептом, она-то знала, что и как там на юге, хотя она даже не ушла из городка, просто перешла дорогу.
Интеллект — такая же курица… ему не уйти далеко, и как только курица что-то узнает, это сразу же становится помехой, препятствием.
Отбросьте интеллект, вы ничего не потеряете. Останьтесь с интеллектом — потеряете все… Отбросьте интеллект — вы потеряете только тёмную камеру, свою неправду; отбросьте интеллект и внезапно ваше сознание воспарит высоко, обретёт свои крылья… вы полетите на крайний юг, к открытому морю, от которого вы все. Интеллект — обуза для человека.
И последнее, прежде чем углубиться в притчу: Дао начинается со смерти. Почему? Есть что-то знаменательное в таком начале. "Если вы понимаете смерть, — говорит Дао, — вы понимаете все, потому что в смерти ваши границы размоет; в смерти вы исчезнете; в смерти "я" будет отброшено; в смерти ума больше не будет; в смерти будет отброшено все несущественное и останется только существенное."
Если вы понимаете смерть, вы поймёте Дао, поймёте, что такое путь без пути, потому что религия — это тоже путь смерти, любовь — тоже путь смерти, молитва — тоже путь смерти. Медитация — это великая смерть. Смерть — величайшее явление, это кульминация жизни, крещендо, высочайший пик. Вы знаете только один пик — пик секса, но это маленький пик в Гималаях. Да, это пик, но самый маленький; смерть — пик величайший.
Секс — это рождение, это начало Гималаев, низина. В самом начале вершина невозможна; постепенно пики поднимаются все выше и выше и наконец доходят до предела. Смерть — это вершина, а секс
— в самом начале. Между сексом и смертью проходит вся жизнь.
Психология Запада начинает с понимания секса, психология Востока, психология Будды начинает с понимания смерти. Понимать секс
— самое начало, понять смерть — это все. Поняв смерть, можно умереть в сознании. Если вы умрёте сознательно, то не родитесь вновь, — больше не нужно; вы поняли урок, вас больше не бросят назад, снова и снова, в колесо жизни и смерти. Вы научились, вы поняли, — вас больше не нужно снова посылать в школу, вы превзошли. Если вы не познали смысл смерти, вам придётся вернуться назад. Жизнь — это ситуация для того, чтобы познать, что такое смерть.
Когда Ли-цзы закусывал на обочине дороги по пути в Вэй, он увидел столетний череп. Подняв прутик, он указал на череп и, повернувшись к своему ученику, сказал: «Только он и я знаем, что ты никогда не рождался и никогда не умрёшь. Он ли подлинно несчастен? Мы ли подлинно счастливы?»
Таинственная фраза, шифр, который надо раскрыть. «Только он и я знаем, — говорит Ли-цзы, указывая на череп, пролежавший сотню лет, — что ты никогда не рождался и никогда не умрёшь». Почему он сказал «только он и я?» Хозяин черепа умер не вольной смертью, Ли-цзы умер вольной смертью; оба умерли. Ли-цзы умер через медитацию. Ли-цзы умер, потому что он больше не "я", потому что он больше не отделен от целого, потому что его больше нет. Это настоящая смерть, более глубокая, чем смерть черепа. Понял ли смерть человек, чей череп пролежал тут больше ста лет? Уверенности нет: может понял, может нет. Ли-цзы понял и познал, его смерть сознательна, но он воспользовался ситуацией. Притча пользуется ситуацией. Рядом сидел его ученик, тут же был череп, Ли-цзы указал на него: «Только он и я знаем, что ты никогда не рождался и никогда не умрёшь».
"Кто умирает, кто рождается? "Я" рождается и "я" умирает. В глубине, где "я" больше нет, вы никогда не рождаетесь и никогда не умираете. Вы вечны, вы — вечность, вы — суть, самая основа этого существования, её важнейший субстракт, — как вы можете умереть? Но "я" рождается и "я" умирает.
Вы никогда не рождались и никогда не можете умереть, но как познать это? Может быть подождать, когда придёт смерть? Это очень рискованно: если вы прожили бессознательно всю свою жизнь, то невелика вероятность, что вы станете сознательным, будучи при смерти. Это невозможно: вся ваша жизнь прошла бессознательно, вы и умрёте бессознательно, вы не сможете перенести смерть осознанно. Вы умрёте в коме и не сможете наблюдать и видеть, что происходит. Вы не смогли даже увидеть жизнь, как же вы сможете увидеть смерть? Смерть ещё тоньше.
Если вы на самом деле хотите знать, то начните сознавать, начните пробуждаться, живите сознательно, учитесь осознанности, накаляйте сознание, станьте великим пламенем сознания, тогда в момент, когда придёт смерть, вы сможете стать её наблюдателем, сможете увидеть и понять: "Тело умирает, "я" умирает, но я не умираю, я — наблюдающий". Этот наблюдающий и есть самая сердцевина существования, этот наблюдающий и есть то, что другие религии называют «Богом» и то, что Ли-цзы и Чжуан-цзы
•называют «Дао»: знающий, познающий элемент, сознание, понимание, пробуждён ность.
Начните жить сознательной жизнью, делайте все, что делаете, но делайте так, как если бы вы были наблюдателем происходящего:
смотрите, молчаливо продолжайте наблюдать, не теряйтесь в происходящем, оставайтесь пробуждённым, оставайтесь вне. Начните с малого: когда вы идёте на улице, едите, принимаете ванну, жмёте другу руку, говорите, слушаете, — все самое будничное,
— сохраняйте пробужденность.
Снова и снова вы будете терять её, снова и снова будете забывать, но вновь ухватывайтесь за нить, вновь находите, вновь вспоминайте. Это то, что Будда называет «памятованием» (букв. «полнота сознания»), Гурджиев — «самоприпоминанием».
Продолжайте помнить, что вы — наблюдатель. Вначале это мучительно трудно, потому что мы долго спали: мы проспали много жизней, мы так привыкли ко сну, Мы метафизически похрапываем. Это трудно, но если вы попытаетесь, постепенно луч пробуждения проникает в ваше существо. Это, возможно, трудно, но возможно, не невозможно. Это самое ценное в жизни.