Старик. Уехал?
Китаврасов. А что делать мне? Историю преподавать в сельской школе?
Злата. Чего ж зазорного?
Китаврасов. По утвержденной программе? Так и этого не позволят: идеологический фронт.
Злата. Жертварежима.
Китаврасов. Кстати, почему вы не вернулись в Россию, когдашлареабилитация? Почему остались накраю света? Это я риторически спрашиваю.
Злата. Он -- риторически, папочка.
Китаврасов. Я-то понимаю, что человек после тюрьмы по-настоящему вернуться не может. Я насобственном отце наблюдал такую попытку. Жалкую, доложу, попытку.
Старик. Видно, дети, хотят того или нет, продолжают судьбы отцов.
Злата. Гены.
Китаврасов. Вы ведь, в сущности, тоже эмигрант. И я уважаю вашу твердость. Если б я вас в свое время послушался, если бы стал врачом...
Злата. Ты и врачом бы уехал.
Китаврасов. Считаешь, что я трус?
Злата. Потому что у папочки и тут не было выбора.
Китаврасов. Трус?!
Злата. А то уехал бы и он. Как миленький.
Старик. Ошибаешься, Злата. Мне предлагали. Правда, очень давно, в девятнадцатом. А я, мальчишка, вместо этого записался добровольцем в Красную Армию.
Злата. Ты у нас папочка, герой.
Старик. В кавалерию Котовского.
Злата. Чапаев!
Старик. Не хочу себя оправдывать, но тогдаэто считалось... хорошим тоном.
Злата. Только б усы отпустить.
Старик. Поветрие, знаете, такое было среди передового студенчества. Искупали вину перед народом.
Китаврасов. Доискупались.
Старик. Про нас, про репрессированных, принято говорить: пострадавшие ни зачто. А я превосходно знаю, зачто пострадал.
Злата. Многие знания, папочка, рождают многие печали.
Старик. Зато, что хоть один гвоздик, хоть самый крохотный, аи я в Лефортовскую тюрьму вколотил. Из кавалерийской подковы.
Злата. Не слишком ли: десять лет Колымы заодин гвоздик?
Старик. В самый раз. И потому не надо было никаких реабилитаций.
Китаврасов. Никому?
Старик (подумав). Никому. Пройдя лагеря, я оказался наместе в этой больнице. Насамом своем месте.
Злата. Это уж точно.
Старик. Так и следовало дожить до концаи умереть в одиночестве.
Злата. Степной волк.
Старик. Все было бы спокойно и справедливо. Помнишь, у Вольтера, в Кандиде, мы читали с тобою: il faut cultiver son jardin.
Злата. Но так ведь все и происходит.
Старик. Так дане так.
Злата. Если ты очень уж не хочешь ехать с нами в Красноярск...
Старик. Пытаются увезти меня с собою. Может, и впрямь, согласиться?
Златин муж (выступая из темноты). Соглашайтесь, конечно!
Старик. Отказавшись в свое время от Парижа, потом от столицы...
Злата. А Красноярский край, папочка, равняется целым четырем Франциям.
Старик. Поехать настарости лет в Красноярск!
Златин муж. Мы гарантируем вам отдельную комнату.
Старик. Вы -- в Вену, я -- в Красноярск.
Златин муж. Что ж тут такого? Прямо нанабережной!
Старик. Самое грустное, Андрей Емельянович, даже не то, что снесут дом...
Златин муж. Начертаон вам сдался?!
Старик. А что получится недостойная играс роком. Недостойная...
Златин муж. Ванной нет.
Старик. И безвыигрышная.
Златин муж. Горячей воды нет!
Старик. Попыткапеременить жизнь.
Златин муж. Любой нормальный человек сбежит отсюдапри первой возможности!
Злата. Это ты, милый, в точку!
Старик. Попытка, подобную которой я, к сожалению, однажды уже предпринимал.
Златин муж. Без оглядки.
Злата. Когдаэто, папочка?
Старик. В незапамятные поры. А они тем временем будут считать мои дни.
Злата(после паузы). Не ожидалаот тебя такой... безвкусицы.
Старик. Хотя, разумеется, и виду не подадут.
Златин муж. Вы, конечно, можете нас оскорблять...
Старик. Пошутил. Простите.
Златин муж. Хороши шутки.
Злата. В твоем, милый, стиле.
Златин муж. Долго ты будешь меня шпынять?!
Старик. Пошутил. Полно грызться. Неприлично.
Злата. Зато привычно-то как!
Златин муж. Я не грызусь, но обидно, что...
Свет мигает и гаснет.
Злата. Вовремя.
Старик. Проводаоборвало.
Златин муж. Проводапроводами, но вы, Николай Антонович, все-таки извинитесь. Я, конечно, вас уважаю...
Старик. Дая извинился.
Златин муж. То есть согласны? Я правильно понял? Насчет переезда?
Злата. Находу подметки режет!
Златин муж. Ловлю наслове! Вы свидетель, Андрей Емельянович.
Китаврасов. Я улетаю.
Златин муж. Играс роком! Какой в наше время может быть рок?!
Злата. Все утро, весь день, весь вечер = валило, валило с неба...
Златин муж. Да. Беснуется вьюга.
Злата. И стало дышать нечем = от снега.
Китаврасов. Когдамы тут жили, движок часов в восемь отключался. И мы сидели с керосиновой лампою. Этот запах...
Старик. Керосинабольше не продают.
Китаврасов. Николай Антонович про русских царей рассказывал.
Злата. А в больнице горит.
Китаврасов. Про царевну Наталью.
Старик. Свечи, Злата, накухне, в ящике.
Злата. Я помню, папа.
Златин муж. Вот видите, Андрей Емельянович: я вас предупреждал.
Злата. А ничего страшного. Посидим при свечах. Как декабристы.
Златин муж. Как (хохотнув) кто?
Злата. Знаешь, папочка, мы тут с Андреем Емельяновичем обнаружили, что сегодня годовщинадекабрьского восстания.
Китаврасов. Сто семьдесят пять лет.
Злата. Что завтра, чуть свет, они наплац выступят.
Златин муж. Друзья, отчизне посвятим = души прекрасные порывы?
Злата. Давайте, вообразим, что мы -- они и есть. Что не им, анам завтранаплац.
Златин муж. А-га. Типичные декабристы.
Злата. Мы ведь люди сравнительно образованные. Неужто не сымпровизируем?
Златин муж. Гусары, кавалергарды...
Злата. Что там они говорили? Тирания противнаприроде человеческой? Конституционный образ правления... Продолжайте!
Златин муж. Декабристы разлюбили Герцена. Или как: развратили? Что ты наменя уставилась? -- шучу я, шучу!
Злата. Не обращайте внимания. Пусть шутит. Попробуем, а? Раз в жизни! Нам с местастронуться -- покатится само!
Пауза.
Златин муж (поет как Окуджава). Не-а-бе-щай-те-де-ве-ю-най...
Злата. Все верно. Какое восстание! Какой, к черту, плац!
Златин муж. Лю-бо-о-ви-веч-най-на-а-зем-ле...
Злата. В глуши, в пятистах верстах от Красноярска.
Златин муж. В четырехстах тридцати двух.
Злата. Давайте тогда, будто это уже через двадцать лет после плаца.
Златин муж. И не верстах -- километрах. По спидометру.
Злата. Что мы отсидели свое и в Петропавловке, и в Александровском заводе. Или где они там руду добывали?
Златин муж. Для укрепления социалистического отечества. Поскольку "могущество России..."
Злата. И вот -- навечном поселении. Их ведь возвращать после пятьдесят шестого стали, когдаНиколай умер? Так, Андрей?
Китаврасов. Так.
Злата. А до того считалось, что навечное?
Китаврасов. Навечное.
Злата. Вы -- декабристы, я -- чья-нибудь вашадочка. И вот: вы беседуете, я для вас музицирую. (Садится к пианино, играет вальс.)
Златин муж выпивает.
Старик. Время позднее. Постели, Злата, Андрею Емельяновичу. И пораспать. Ему завтрачуть свет. (Китаврасову.) Довольны, что посетили... м-м...
Златин муж. Место рождения.
Китаврасов. Я... я, право, не знаю. У меня в голове все смешалось. Потом разберусь. И обязательно напишу.
Старик. Доставите удовольствие.
Китаврасов. Во всяком случае, я очень вам благодарен.
Старик. А вот... скажите...
Китаврасов. Да?
Старик. Когдавы в Москву переехали, мамачасто посещалатеатр? Театр, концерты?
Китаврасов. У нас вообще-то телевизор стоял. Кавээн. С линзой.
Старик. А пианино?
Китаврасов. Вроде нет. Вру! Было вначале и пианино. Но отцу музыкамешалаработать.