На столе в стакане абрикосовые цветы. Смотрю на них с умилением. Ангельская окраска. Подошел Викентий. Попытался меня обнять. Я была резкой. Сказала, что являюсь противницей размножения. Ему это не понравилось. Убежал на дежурство, как ужаленный.

Вечером нарвала фиалок. Их запах мне бесконечно приятен. Викентий мне надоел. Я уже не скучаю без него. Мне безразлично, приходит он с работы вовремя или задерживается. Я разочаровалась в нем. А, может быть, я ревную? Сегодня я видела, как страстно он говорил с улыбающейся ему во весь рот барышней.

Поиски пейзажа привели меня к реке. Села в лодку, причаленную к берегу, и начала рисовать. Возвращалась домой голодная и умиротворенная. Во дворе увидела двоих. С одного из них я когда-то писала портрет. Когда мои неожиданные кавалеры ушли, Викентий, сдерживая негодование, готовый взорваться, сказал: "У тебя, кошечка, повышенное настроение!" Я не ответила.

6

Поднимаюсь с постели, открываю шифоньер. Колотится сердце, чувствую слабость, тошнит, но чтобы осуществить задуманное, надо терпеть. Надеваю бордового цвета платье. Висит на мне как мешок. Шапочку. Она прикрывает опухоль. Беру деньги. Смотрю в зеркало. Скулы торчат, как у азиатки. Я не сомневаюсь, что во мне течет изрядная доля этой первобытной крови. Выхожу на улицу. Золотой сентябрь. Тепло. Сквозь листву просвечивает солнце. На трубе, которая рядом с котельной, ребятишки. Один из них в бескозырке, изображая ладонями рупор, кричит: "Полный вперед!" Сейчас для них двор - океанский порт. Они уходят в дальнее плавание. Пятачок фундамента вокруг трубы - палуба лайнера. Иду к троллейбусной остановке. Добираюсь до автовокзала. Середина недели. Возле билетных касс немноголюдно. Через полчаса я в пути. Смотрю на панораму дороги, - вижу и не вижу, потому что нахожусь в прошлом.

7

Небольшой морозец. Земля не покрыта снегом, но на деревьях бело. Стоят, как весной - в цвету. Посмотрела вверх - облака голубые, лазурные. Хочется жить. Шатнула тонкое деревце и обсыпалась инеем - блестит на платке, на пальто, на ресницах. Вечером Викентий долго рассматривал начатую мною картину. Я сидела рядом. Затем мы ушли из комнаты, потушили свет и присели с ним в коридоре. Мы ни о чем не говорили. Я чувствовала, как между нами стоит тишина. Каждый думал о своем.

И снова он. Вместе ужинаем. Смотрит на меня. Прижимается к моему плечу. Уходит угрюмый. Возвращается и сообщает, что военнопленных отпускают в Германию, и их часть переправляют куда-то в Среднюю Азию. Целый день хожу, как помешанная. Да, я люблю его. В моих глазах стоят слезы. Я пытаюсь отвлечься. Подхожу к мольберту, но не могу. Уезжает... Уезжает Викентий.

8

Бродила по парку среди седых валунов. Сгустились сумерки. Взобралась на один из камней и погрузилась в созерцание - смотрела, как медленно двигаются освещенные электрическим светом люди. Дома письмо Викентия. Читаю. Слова, слова, слова... У меня новый ухажер. Троюродный племянник моей матери. Зовут Василием. Вчера я шла с ним через кладбище. Он остановился, пытаясь поцеловать. Я сказала: "Ведь мы родственники. Мертвецы будут смеяться над нами".

9

Впереди показалась достопримечательность трассы - бронзовая скульптура быка. Рядом с постаментом указатель с надписью: "Племенной совхоз - 6 км." Автобус замедлил ход. Несколько пассажиров вышло и я пересела. Лобовое стекло. Все то, что я вижу, скользит, накатывается на автобус и на боковинах исчезает в черные провалы. Угол моего зрения сужен. Это связано с моим заболеванием. Метастазами поражены зрительные центры. Через три недели после операции, когда я начала ходить, мне удалось втайне от медсестры заглянуть в историю болезни. Выписалась. Диагноз расшифровала дома. Помогли конспекты моей дочери. В одном из них вычитала, что глиобластома - это злокачественная опухоль. Она инфильтрирует и разрушает мозговую ткань. Психические нарушения зависят от локализации. При опухолях височной доли наблюдаются расстройства речи. Результаты хирургического вмешательства оцениваются пессимистически. Выживаемость после лечения от 6 до 15-ти месяцев.

10

По дороге в библиотеку за мной увязался парень. Назвался Дмитрием. На его плоском лице с серыми глазами выделялась только одна деталь - вздернутый нос. При входе на ступеньки он взял меня под локти и чуть не поднял. Сдала книгу. Вышли. Он оказался навязчивым. Намеревалась попросить его оставить меня в покое, но не сделала этого - видела, что никакая сила не сможет сломить вспыхнувшего в нем упорства. По пути он забавлял меня болтовней о Моцарте, о художниках, о поэзии - старался быть интересным. Мне его потуги казались смешными и все же я была благодарна ему за оказанное внимание. Пригласила в хату. Показала скульптуру. Он сразу узнал нашего математика и тут же, пожав со смущением мою руку, ушел.

К вечеру снова он. Увидев, что я работаю, не задерживался. Проводила к дверям.

- Хочу быть вашим другом.

- У истинных друзей взгляды совпадают. Любят они одно и то же.

- Я согласен любить то, что любите вы.

- В таком случае вы сделаетесь искусственным, а искусственных людей я терпеть не могу.

Это его очень обидело. Он выбежал, как ошпаренный, забыв галоши.

Бесцветные, ничего не выражающие глаза; задравшийся кверху нос, рыжие усы, толстые красные губы, тонкая шея. Натуральный тюльпанчик - вот полный портрет моего ухажера. Он мне ужасно надоел своими частыми посещениями. Сегодня я сказала ему, что не верю в любовь. "Один поцелуй, и я докажу, что она есть", он приблизился, стремясь раздвинуть ограду моих ладоней. Ему не удалось этого сделать. Я пылала от возбуждения, от тех слов, которые он произносил. Мне импонировало то, что он изъяснялся в любви так прямо, но отсутствие глубины, недалекость его утомили меня. Чтобы быстрее расстаться с ним, я дала ему еще одну маленькую надежду - сказала: "Приходите завтра". Он ушел. Я направилась к реке. Ночь с трех сторон окружила землю: с правого берега, с левого и сверху. Перед глазами вода - ее течение с колеблющимся отражением звезд.

11

Три часа пути превратили мой мозг в источник неимоверной боли. Покинув автобус, я немедленно поспешила к автоматам газводы, запить лекарство. Проглотила три таблетки, одну за другой. На попутном грузовике добралась до поселка. Вышла возле запыленного здания воздуходувных установок. На лице Оли, когда она меня увидела, отразилось удивление, а потом испуг, который тут же перешел в притворство. "Как же ты такая больная умудрилась приехать?" спросила и забегала зрачками по плакатам техники безопасности, ниже которых располагались ряды кнопок. Работа сестры заключалась в том, чтобы включать и выключать вентиляторы. Возле телефона лежал карандаш. Я взяла его. Движениями кисти показала, что нужна бумага. Оля открыла тумбочку и дала мне клочок. На нем я написала: "Приехала попрощаться. Хочу видеть нашу хату и школу".

12

Вышла подышать свежим воздухом и потеряла контрольный талон. Билетерша глухая стена. Так обидно мне стало, что я заплакала - рыдала взахлеб, не стесняясь прохожих. Не потому, конечно, что меня не пустили, а от того, что на душе невыносимо. Во всем, чего не коснешься, чувствуешь себя жалкой и ничтожной, потому что не можешь делать то, что ум подсказывает и сердце. Во всем зависишь от окружающих, помыслы которых ниже твоей высокой мечты. Эх, жизнь - скорбная прогрессия!

Говорят, что около Песчанки движутся наши войска с пушками, машинами и танками. Слухи идут, что турки нарушили границу и что мы дали отпор, заняв прежнюю позицию. Так что готовь себя к тому, чтобы услышать трагическое война! Завуч сказала, что по русскому устному у меня якобы "5".

Троица. Мама притрусила в доме травой, украсила веточками дверной проем. В комнате хорошо, но мне почему-то грустно. Каждая моя последующая мысль тоскливее предыдущей - нет у меня сил остановить их нарастающий, захлестывающий поток. Надо что-то предпринимать, надо действовать. Прочь из хаты - туда, где свет, где люди!