Все эти фоновые звуки замаскировали крадущиеся шаги, а свежесть от дождя скрыла запах девчонки, пока та не появилась рядом.

— Мистер Скари, вы не голодны?

Он был изумлён. Аппетит стал ненасытным. Неужели она издевается над ним? Он мог бы в любую секунду выскочить и схватить её, прежде чем Кенна успеет сбежать. А затем кинжалом распотрошить на восхитительные кусочки, поджарить мясо на костре и устроить пир. Но после дождя костёр развести крайне тяжело. Впрочем, он достаточно голоден, чтобы есть сырое мясо.

Скари снова стукнулся головой об опору моста, чтобы отогнать скверные мысли.

«Нет, нет!»

Голод, тёмные желания постоянно терзали его, но он мог с ними бороться. Он может... Ему под силу!

Кенна протянула ему смятый бумажный пакет.

— Я принесла гамбургер. Как вам вредная еда?

«Разве еда может быть вредной? Они что, питаются мусором? Лучше уж что-то изловить».

— Гамбургер?!. — хрипло спросил он.

— Кто-то из проезжих угостил нас. Это остатки. В основном хорошие, кроме холодной и недожаренной картошки.     Я хотела предложить последнюю порцию. Мама не знает, что я здесь. — Она протянула мешочек ближе и быстрым движением он мог бы схватить её за запястье. — Всё равно еда хорошая. Порция почти не тронутая.

Удивлённый до глубины души Скари взял мешочек и открыл его. Облако божественных ароматов ударило ему в лицо. У него потекли слюнки. Он был безумно голоден!

Запихнув гамбургер в рот, Скари принялся рыться лапами на дне пакета, пытаясь сгрести всю до единой засохшей картофелины.

— Спасибо, — выдохнул он с набитым ртом. Слёзы обжигали глаза.

Он вспомнил, как пировал с другими воинами на восхитительном банкете, устроенном лордом-победителем после особенно долгой и кровавой битвы. В тот день они уничтожили бесчисленное количество чешуйчатых демонов, прогнали их обратно через врата ужаса и забаррикадировали под каменным мостом.

Вспомнил удушающую вонь над полем брани, что дымящаяся чёрная демоническая кровь имела прогоркло-кислый запах, столь не похожий на аромат свежезажаренного кабана на костре. Неприправленное мясо, поблескивающее от жира. Он с собратьями по оружию насладился праздничной едой, выпил лучшего вина лорда и самого дешёвого эля. Неимоверные лакомства!

Это было до того, как Скари потерпел неудачу, до проклятия... до того, как ему вверили эту священную миссию.

Покончив с едой, он облизал обветренные губы и выпрямился в отчаянных поисках остатков гордости и памяти, таких же рьяных, как его попытка сгрести всю жаренную картошку.

— Это ваши вещи? — Кенна рылась в его тележке, отодвигая в сторону груду вещей, которые он собирал годами, десятилетиями... веками.

Скари судорожно втянул в себя воздух. Он не мог позволить ей найти его оружие — запечатанный заклинанием кинжал.

— Прочь оттуда! — Девчонка отскочила назад. — Тебе не следует здесь находиться. Возвращайся к матери и своей семье.

Он приподнялся, и Кенна с благоговейным ужасом наблюдала, как Скари растёт и раздувается, зловеще покачиваясь под мостом. Она попятилась, спотыкаясь в траве. Скари понизил голос, обращаясь больше к себе, чем к ней:

— У тебя есть семья. Не забывай об этом.

Она побежала обратно к их жалкому фургону, и Скари услышал её плачь, от которого заныло в груди. Ещё один камень вины, новая неудача, поступок, который придётся искупить. Но у Кенны есть брат и мать... действительно заботящаяся о своём потомстве.

Мать Скари была другой. Сбегая, дабы вступить в армию и сражаться против демонов, его переполняла самоуверенность, фальшивая бравада и уверенность, что никакое чудовище, вырвавшееся из ада, не сможет сравниться со сварливой женщиной, которая избивала и морила его голодом дома.

Как же он заблуждался на сей счёт.

На какое-то время товарищи стали для него семьёй. Жрецы благословляли их, аристократы вооружали, волшебники снабжали магическими талисманами с клинками, погруженными в кровавое серебро, способное уничтожить демонов.

В первых двух сражениях Скари не участвовал и был далеко от места, где монстры вырывались из-под моста. Военачальники и вооружённые воины сражались со слюнявыми демонами, в то время как жрецы и волшебники пытались заблокировать и запечатать врата ужаса. Скари перепугался до смерти, но избежал ранений... а война тем временем продолжалась.

Однако в третьей битве, когда монстры с клыками и когтями повернули атаковать жалкую горстку Скари и его друзей, он увидел, как умирает его лучший друг. Торин был сыном пекаря из той же деревни — они сбежали вместе — и Скари увидел, как друга разрывают на куски, выкручивая руки и ноги из туловища, точно кости из хорошо прожаренной перепелиной тушки. Другой демон откусил голову Хернсу. У длинноволосого подмастерья кожевника были женственные черты лица и дерзкая улыбка, а клыкастое чудовище открыло ненасытную пасть и откусило голову мальчишке, а потом выплюнуло в облаке зловонного дыхания. Голова Хернса влетела Скари прямо в грудь.

Он не помнил, как выронил меч и с криком побежал мимо остальных солдат. В тот день погибло множество сотен, но демоны были отброшены назад невероятной ценой — кровью храбрецов. Правда, Скари схватили люди лорда. Осуждённый за трусость он был приговорён к топору палача. Однако ему дали выбор, который в итоге оказался ужасней смерти. Волшебники предложили ему стать бессмертным стражем запечатанных врат, который будет стоять на часах на случай, если орда ужаса снова попытается вырваться на свободу.

Бессвязно что-то бормоча, Скари согласился. Упав на колени, он с рыданием стал умолять сделать себя стражем. Тогда Скари не знал, что эта участь хуже смерти.

Он потерял свою семью, друзей, всех и вся. Был в одиночестве на протяжении многих столетий, когда необходимо переходил от моста к мосту в любой точке мира, где появлялось новое уязвимое место.

— Твоя задача — защищать человечество, — наставлял тогда волшебник.

Лорд стоял перед ним с безжалостным лицом. В последней битве он потерял руку. Он видел, как Скари в ужасе уносил ноги от чудовищ. Скари знал, что заслужил коротать вечность в одиночестве. Его преступление было не настолько велико, чтобы заслужить адскую бездну, но тем не менее, он оказался приговорён к этому чистилищу. Его судьба, работа и задача — защищать людей от зла... даже если близость к вратам ада развратила его.

Он никогда больше не позволит злу сбежать. Он не мог позволить, чтобы чудовища добрались до Джоанны и её детей.

Он повернулся к стене моста за спиной, где мог чувствовать неугасающие врата. Вокруг царила тишина и безмолвие, но он не смел терять бдительность. Не смел уходить... Не смел надеяться. Он сжал грязный, покрытый струпьями кулак и ударил по твёрдой стене.

— Я ненавижу тебя!

Нет ничего хуже, чем оказаться в ловушке одиночества, где меньше всего хочешь находиться.

Охраняя врата ужаса, он думал о Кенне и Билли, бездомных, без гроша за душой, изгнанных из дома «подлым человеком», беззащитных перед человеческими хищниками и коварной судьбой. Даже если война с демонами закончилась, тьма человеческого общества оставалась беспросветной. По крайней мерей, демонов можно было победить.

Его мысли постоянно возвращались к женщине с детьми. Как он мог помочь с неприятностями, с которыми столкнулась Джоанна? Эта семья похожа на ту, которой у него никогда не было. Возможно, это новая ступень его наказания: испытывать полную беспомощность, начав сопереживать им. Но что он мог поделать?

«Нам просто нужно продвигаться по чуть-чуть. Маленькими шажками. Если мы доберёмся до Мичигана, то сможем всё начать сначала», — сказала тогда Джоанна.

Подумав о них, он вздохнул. Он сражается ради таких, как они, и если проигнорировать реальную, хотя не сверхъестественную угрозу, то это всё равно, что позволить злу за вратами ужаса поглотить их. Всё равно, что сбежать с поля боя, снова став трусом.

Скари подошёл к своей тележке и стал рыться в пожитках, сваленных в кучу сокровищах и рухляди... пока не нашёл то немногое, что осталось от его прежней такой далёкой жизни в ином мире: тяжёлый золотой медальон, колечко и горсть серебряных монет — трофеи с его первых битв. Эти безделушки уже тогда стоили целое состояние, а сегодня их цена баснословна.

Веками он оберегал их. Теперь они помогут молодой матери и её детям добраться до безопасного места.

Стояла глубокая ночь. Врата ужаса казались прочными и устойчивыми. Он не ощущал шёпота зла, лишь тишину, но чувствовал боль и нужду Джоанны с детьми.

Пока он брёл к стоянке для отдыха, стал накрапывать дождь. В окутанном ночной мглой фургоне — единственное транспортное средство на стоянке, — в котором ютилась семья в поисках убежища, более безопасного и тёплого, чем ночлег под мостом. Одинокий тусклый свет от фонаря придавал лужицам на столах для пикника ртутное сияние. Металлическая табличка, испещрённая дырками от пуль дробовиков, гласила: «Ночная стоянка строго запрещена. За несоблюдение – штраф». Но уже несколько дней никто не удосуживался провести проверку.

Неуклюже волочась, словно тень, окружённая более глубокими тенями, Скари подошёл к окну с водительской стороны и постучал. Он услышал испуганный вздох из-за стекла и суету детей. Скари увидел вспыхнувшие отвагой глаза матери, готовой к бою. В темноте они видели его гигантские размеры, но не могли разглядеть уродливо искажённые черты и шершавую кожу.

Он поднял вверх пакет.

— Я не хотел вас пугать, мэм. Я просто подумал, что это поможет вам продолжить ваше путешествие.

Джоанна опустила стекло ровно настолько, чтобы Скари смог просунуть пакет. Стоило ей взять его, как Скари отвернулся, не желая говорить, не дожидаясь, пока она поймёт, что лежит внутри.