15

Перед глазами коричневые ромбы с точками. Какое-то старое покрывало. Тело лежит неровно на боку, таз проваливается в выемку, а в голову упирается пружина. Старый неудобный диван. Зябко. Витя не глядя щупает рукой вдоль тела, находит куртку и укрывает ей плечи. Так лучше. Намного. А с пружиной и проваливающимся задом можно смириться. Хотя нет, нельзя. Постепенно просыпается осознание самого себя и он понимает, что всё тело затекло. Особенно ноги, которые, судя по всему, были долго прижаты почти к груди. Витя аккуратно переворачивается на спину и видит серый потолок, который когда-то, наверное, был белым. Поворачивает голову влево — высокие стеллажи с кучей хлама. У стены, над столом ссутулился Геннадий всё в той же лимонной рубашке, во всю орудует отвёрткой. Ощущение будто всю ночь пил. Виктор, медленно подложив под голову руки, чтоб пружина давила в них, а не в затылок, вспомнил ночное видение. Он поводил глазами в разные стороны и тихонько цокнул. Хотел спросить «Что произошло?», но не смог — во рту пересохло и слова отказывались выскакивать наружу, удалось издать только хриплое сопение. Заскрипел стул, Гена аккуратно сложил инструменты и подошел к Вите, молча посмотрев на него сверху. 

— Что видел? — вопросительно кивнул инженер. 

Витя пытался прокашляться, но не вышло, он прижал руку к горлу и пощупал его, со злостью глядя на Геннадия. 

— Зато жив, — пожал плечами Гена, налил в пластиковый стакан воды из остывшего чайника и протянул Виктору. 

«Ах ты, долбанный псих, — подумал Витя, — убить вздумал?». 

 — Мне нет смысла травмировать тебя, — прокомментировал Геннадий агрессивный взгляд Вити, — воды выпей и всё пройдёт. — Он присел на край дивана,  протянул свободную руку и помог подняться. 

Никогда в жизни Виктор не пробовал такой вкусной воды. С каждым глотком он ощущал чистоту, свежесть, даже блаженство, чувствовал, что это живительная жидкость. Он прикрыл глаза от наслаждения и увидел себя, пьющего из быстрого горного ручья, а вокруг лес с высоченными соснами и вдалеке снежные вершины, дух захватывает. Выдохнул, произнес восторженное «эх» и с удивлением глянул на Гену, протянув пустой стаканчик. Инженер улыбнулся, отчего морщины вокруг глаз стали глубже и вернулся на стул. Витя медленно сел, пощупал голову и облокотился на колени, глядя инженеру в глаза, которые, как оказалось, были разного цвета. Один  светло-коричневый, а другой серый. Он пристыдил себя, что не заметил такой интересной детали раньше, но потом оправдал — не до этого было. Обернулся и глянул в маленькие окошки под потолком — судя по всему, глубокая ночь. «Эх, была не была, — подумал Витя и махнул ладошкой, — расскажу что видел во сне».  

Пока Витя рассказывал сон, Гена выкурил три сигареты, любуясь клубами испускаемого дыма. Он не перебивал, не задавал вопросов, только изредка покачивал головой. Переводить ощущения в речевую форму, было непросто. Словарный запас Вити не включал тех терминов, которыми можно было бы описать пережитое и с каждой произнесенной фразой он всё острее чувствовал абсурдность своего видения. Когда он закончил, то скривил лицо, вжал голову в плечи и неловко резюмировал «как-то так». Геннадий помолчал ещё минут пять. А Виктор поймал себя на том, что уже не испытывает злости к инженеру, а чувствует себя мальчиком, пришедшим к учителю, чтоб узнать решение задачи. «Ну всё, он и мне промыл мозги» — промелькнуло в голове разочарование, но Гена не позволил его развить. 

— Нет, очень полезное видение. — Он помассировал нижнюю губу, — Всё состоит из энергии. И всё связано со всем. — Он цокнул, — как бы тебе объяснить, — громко выдохнул, — все существа соединены энергетическими нитями в нашем мире, между мирами, в разном времени. Я называю это ментальными каналами. И это огромная, многомерная система. Полностью осознать её невозможно потому, что вот тут, — он постучал указательным пальцем по виску, — слишком много ограничений. — Он облокотился на спинку стула и запрокинул голову, — Слишком, слишком много. 

Витя внимательно слушал, пытался применить слова Гены для решения своих проблем. Но всё было таким общим, неконкретным, что он зашёл в тупик в своих размышлениях и перебил инженера: 

— Вы говорили, что можете помочь, так? — попытался перевести разговор он в конструктивное русло, — как мне найти мать с бабушкой и вернуть Костю в здравый рассудок? 

— На конкретные вопросы хочется конкретных ответов, — протянул Геннадий, — но у меня их нет.

— Ну, конечно, биоэнергетика — это вопросы про высшую материю, а не ответы про приземленные неприятности. — Разочарованно усмехнулся Виктор. — Вы ввели меня в транс или загипнотизировали, осыпали цитатами из какого-нибудь философского трактата и считаете, что помогли. А на деле, никакого толка от всех этих слов. Ни капли  полезной информации. — Он встал и отряхнул одежду от мелкого мусора с дивана. 

— Ты прав. — Ответил Геннадий. — Только вот никакого толка и не будет, пока ты, — он погрозил Вите указательным пальцем, — вот ты сам, не перестанешь считать себя сумасшедшим или лунатиком. 

— Я себя таким не считаю, — сцепив зубы ответил Витя. 

— Считаешь! — Разозлился Гена и вскочил со стула, — а из-за тебя всё рушится! Тысячи людей остались в единственном экземпляре во всей Вселенной! Друг твой пошел в секту, чтоб тебе же доказать, что ты нормальный и сны твои чистая правда! А ты, идиот! — он сцепил кулаки и поднял плечи, — бестолочь ты! — Гена замолчал и расслабился, закрыл глаза, сложил руки в треугольник на груди и добавил, — Дневники свои читай. 

— Нет у меня их, — буркнул Витя и отвернулся. 

Геннадий рассмеялся и медленно похлопал в ладоши. 

— Девка спёрла? 

Виктор промолчал. 

— Ладно, мальчик ищущий правду… — Инженер поставил стул рядом с одним из стеллажей, забрался на него и поводил по верхней полке рукой, пододвигая к краю что-то крупное. Он достал стопку альбомных листов и протянул Вите, спрыгнув на пол со стула, — на, я копии сделал. Слишком уж ценная у тебя информация там была. Домой иди, утро уже. — Геннадий пошел открывать дверь, — и думай. 

Полученную при общении с кем-либо информацию, надо переосмысливать в одиночестве, а во время уединения — обсуждать с людьми. Так, и только так можно прийти к более-менее объективным умозаключениям. Если не позволишь себе время от времени изолироваться от социума — погрязнешь в чужой правде, которой далеко до истины. Если будешь чрезмерно избегать коллектива — завязнешь в собственном воображении. «А что я теряю если почитаю их?» — подумал Виктор про дневники, придя домой, — «Хуже всё равно не будет». Отчего-то он испытывал стыд. То ли от того, что вокруг всё рушится, а он бездействует. То ли от того, что безумный инженер сказал ему, будто это он виноват во всех бедах, потому что живёт неправильно. Да уж, придётся столкнуться с прошлым. Он вытащил из рюкзака стопку бумаг с распечатанными страницами из дневников, бросил их на кухонный стол и поставил чайник. 

Противно зазвонил дверной звонок, он глянул в глазок. С той стороны стоял полицейский в фуражке и с какой-то папочкой в руках. 

— Кто там? — спросил Виктор. 

— Здравствуйте, я ваш участковый. На вас донесение. Открывайте. 

Голос Витя уже подал, поэтому пришлось открыть, хоть визит служителя правоохранительных органов и казался крайне подозрительным. Оказалось, что на Виктора подала жалобу управдом за то, что он уже как три дня гадит на лестничной площадке. 

— Что, простите, я делаю? — не поверил Виктор своим ушам.

— Гадите на лестничной площадке. В туалет ходите. По-большому. — С вызовом и брезгливостью в голосе повторил полицейский.

— Это абсурд! Я живу в этом доме, зачем мне тут кучи валить?

— Слушайте, не знаю что у вас за фетиш, но извольте заплатить штраф за мелкое хулиганство. 

— Какой штраф? Мою вину ещё доказать надо. — Нет, они так просто его не возьмут, это же полная глупость!

— Доказана уже, десять из десяти соседей опознали вас на записи с видеокамер. 

— То есть я по вашему ещё и дурак, так что ли? Гадить под камерами, — Витя нервно засмеялся. 

— Вот квитанция. — протянул участковый бумажку. — Оплатите в течение трех дней. 

Виктор взял платежку, закрыл дверь и стал внимательно изучать то, что написано. М-да, нужно идти к управдому и разбираться, чтобы отзывала свою жалобу. Нет, ну почему нельзя было сначала прийти поговорить? Сразу бы выяснили кто и в чём виноват. Наверняка же просто некто похожий повадился кучи валить на лестничной площадке. Кто угодно, но точно не он. 

С горем по полам, Витя нашел чистую одежду, обулся, запер дверь и пошел к управдому в соседний подъезд. Это была тучная женщина, которая постоянно ворчит и жалуется на работу, на то как она обо всём доме заботится, а они только и знают, что приходить к ней с проблемами. Он набрал на домофоне «1». Офис управдома напоминал секретный штаб, ведь именно она следила за камерами, которые были выведены на несколько мониторов. Витя глянул на фиолетовый берет на её голове и разноцветный шейный платок — либо только пришла, либо уже уходит. 

— А вот и ты, гадёныш. — презрительно сказала она, — то-то же! Я сразу тебя узнала. Надо же о людях думать, о соседях своих. Вот Галина жила отродясь такого не было, а вы испорченное поколение. — она, прихрамывая, пошла к вешалке не давая Вите ни слова сказать, — ухожу я, рабочий день закончен. Некогда разбираться с тобой. 

— Это не я гадил на лестнице, — спокойно сказал Витя. 

— Ага, как же не ты, — она продела одну руку в рукав пальто, а другой водила за спиной, пытаясь найти второй. — Глаза-то всё видят, — она махнула головой в сторону мониторов. 

— Я на лестничной площадке не бываю, на лифте езжу. — так же ровно произнёс Виктор. 

— Да кто ж поверит тебе, засранцу. — она совершенно не желала слушать. — Одни интернеты да телефоны у вас в голове, никакого воспитания.