— Покажите записи. — он стал возле двери. 

— Завтра, Лимов, рабочий день у меня закончился, выходи, давай. — она напористо пошла на него. Учитывая габариты управдома, Виктор всё же попятился и вышел. 

— Я приду завтра. А вы заберете свою жалобу из полиции. Это был не я. — он не прощаясь пошел в свой подъезд, а женщина, прихрамывая и повторяя «ага, не он, видели мы все» — пошла в другую сторону. 

Совершенно возмутительная ситуация. Витя даже не мог представить себе таких условий, при которых он пойдет справлять нужду в подъезд вместо своей уютной «комнаты для размышлений». Ну бред какой-то. Ошиблись, перепутали его с кем-то, оклеветали и уже заклеймили засранцем. Наверняка те десять опознавших его, будут теперь сторониться при встрече, детям своим рассказывать про «дядю, который какает в подъезде» и показывать пальцами. Позорище. Вот ведь как бывает! Ничего не совершал, а виноватым себя чувствуешь.  

Он поднялся на лифте на двадцатый этаж, усмехаясь своему «хуже не будет». Глядя в пол, на ровные белые квадраты, и, переступая через линии, пошел по коридору, но увидел на полу тень. Поднял глаза и замер. Оксана, мать его. Истину говорят про преступников и про их тягу. Возвращаются всё-таки, гады, на место преступления.