20

Неприятное чувство — открыть глаза и осознать, что ничего не изменилось. Была кромешная тьма с мерцающими искорками, она же и осталась. Витя сильно зажмурился,  резко открыл глаза, но кроме ярких пятен от напряжения глаз, снова ничего больше не увидел. Он лежал на чем-то относительно мягком, что-то среднее между диваном у него дома и кроватью у матери. Правый бок ныл, будто он переборщил с физическими упражнениями и потянул какие-то мышцы. Голова была ясной, не болела, но было ощущение будто он слишком много спал. Витя пощупал руками вдоль тела и под ним, нашел небольшие углубления с плотными кругами в ткани, на которой лежал — судя по всему, это матрас. Итак, два вопроса: во-первых, где он находится, во-вторых — почему? Витя повертел головой в разные стороны, но изменения в изображении не заметил — никаких полосок света или окон, равномерная густая темнота. Значит, нужно опираться на осязание. Стоп, а если он тут не один? Витя закряхтел, театрально откашлялся, но не услышал ничего кроме эха. Похоже, что кроме него здесь никого нет, но на всякий случай немного осевшим голосом спросил «здесь кто-нибудь есть?» — тишина. Почему болит горло будто он орал на концерте песни, стараясь наивно перекричать аппаратуру выступающих? Он сел, потихоньку стараясь восстановить картину предшествующих событий. Всё произошло настолько стремительно, что не до конца запечатлелось в памяти. Был на семинаре «великого» Учителя с людьми-манекенами. Ага. В конце представления разъяренные взгляды всех фанатиков в зале были обращены на него и… О боже. Витя закрыл нос и рот руками, почувствовал приближающийся приступ тошноты. Стоп. Испытывать рвотный рефлекс здесь-неизвестно-где не лучшая идея. Он сделал три глубоких вдоха-выдоха, стараясь унять панику и успокоить желудок. Но возникающие в голове картины увиденного явно не способствовали этому. Витя секунд десять вдыхал через нос, выдыхая ртом прежде, чем смог осознать увиденное. 

«Боже, они их всех убили!» — пронеслось в голове и на глаза навернулись слёзы. Хлюпнув носом, вспомнил как после появления дедушки замерев от жути, смотрел на мониторах убийства людей в других странах, сидевших на мероприятии как и он, обособленно. Не в силах что-либо изменить, вжавшись в спинку кресла в ожидании что следующим будет он, Виктор не мог заставить себя отвести взгляд от жестоких сцен. К перепуганной девушке на одном из экранов подошла толпа мужиков в костюмах. Её схватили за руки и ноги так, что она могла только лихорадочно вертеть головой. Пытаясь вырваться, девушка начала отчаянно извиваться всем телом, но схватившие её люди были слишком сильны. Через несколько секунд ей полоснули по горлу катаной, почти отделив голову. Хлестнувшая фонтаном кровь рассыпалась багровыми искрами, будто оставляя печать мрака на оскаленных нечеловеческим удовольствием мордах убийц... С мужчинами поступили менее кровожадно. Одного ударили кувалдой по голове так, что он сразу же обмяк. Даже на отдаленной трансляции можно было разглядеть проломленный череп и красное месиво на затылке. Оператор, снимая жертву, видимо, получал особенное удовольствие от крупных планов... Второму сделали укол, отпустили и тот, извиваясь на полу исходил белой пеной изо рта пока через пару минут не замер с выпученными глазами и в неестественной позе. Все это время окружившая несчастного толпа плевала и улюлюкала, наслаждаясь страданиями умирающего... Жесть! Витя надавил руками на лицо, помассировал виски. «Это же не взаправду было? Просто представление?» — подумал он, но, прокручивая детали увиденного, всё больше и больше ужасался. Похоже, убедить себя, что этого не было, не получится. Было. Он видел. В реальности. В какой-то жуткой, страшной, невозможной реальности. Громилы-фанатики убили трёх ни в чём не повинных людей. И указал на тех, кого нужно убивать, его дед. Нет, нет, нет! Это существо не может быть его дедом. Виктор много лет не мог смириться со смертью любимого дедушки. Верил, что однажды дедуля вернется. И только там, на этом кровавом семинаре, он окончательно принял смерть близкого человека и смирился с ней. Дедули больше нет… «Ты - не он!» — прошептал Витя.

Кажется, то, что он жив — это удача. Он вспомнил, как старался выбежать из красного актового зала, как мужчины и женщины с автоматами калашникова преградили дорогу со всех сторон. Он стоял на красной дорожке посреди партера, а они были везде — между рядов, возле сцены, возле выхода. Откуда их столько набежало? Ещё и с оружием. Не отдавая себе отчёта, он орал без остановки «Дедушка! Деда!». Ясно,  от этого и горло болит. Но как он оказался здесь? Судя по всему, в какой-то момент ему либо вкололи что-то, либо просто вырубили. Но ничего не болит кроме одного бока, которым он похоже просто ударился о стул когда пытался сбежать. Значит это было химическое воздействие, а не физическое. Почему он жив? «Хорошо, конечно, что жив, — Витя сплюнул три раза через левое плечо и постучал по голове, — но почему?». 

Он решил оглядеться, вернее, ощупаться. Сел на колени, проводя рукой по матрасу. Там где была голова, сантиметрах в десяти, нащупал стену. Судя по тому насколько она была холодной — бетон. Вдоль матраса стена и чуть дальше того места, где только что лежали его ноги, тоже стена. Пол ровный, лежанка узкая, как откидная полка в старом плацкартном вагоне. Витя медленно перемещал руки вверх, может где-то есть выключатель и можно зажечь свет? Он продвинулся вдоль одной стены. Зацепился за что-то ногой, что упало с металлическим грохотом. Настороженно замер, прислушиваясь к внутренней и внешней обстановке — вдруг сейчас кто-то прибежит на шум. Тихо. Присел, шаря по полу руками, нашел упавший предмет, формой и размерами похожий на пустое ведро. Точно, ведро. Поставил его поближе к матрасу и продолжил изучение комнаты. У другой стены наткнулся на какой-то пластмассовый контейнер, прошуршавший по полу с характерным звуком. Нащупал с двух сторон ушки — похоже на коробку для пикников. Пару минут не решался открыть. В ней же может быть что угодно. Но всё же переборол страх, надавил на рычажки и снял крышку. Медленно протянул руку к содержимому контейнера и отпрыгнул с испугом, пальцы погрузились во что-то мягкое, влажное, склизкое. Выругался от досады на себя, зачем полез, и, снова замер с мыслью, вдруг за ним кто-то следит? Тишина. Ногой нащупал место где осталась лежать коробка и поспешно набросил крышку, плотно прижимая, чтобы это мягкое и влажное не выползло наружу если оно вдруг живое. Зафиксировал ушки по бокам, проверил, что коробка не откроется и пододвинул её в угол. Прощупав все четыре стены снизу доверху, насколько хватило роста, пришел к выводу, что комната где-то два на два. Окон нет. Дверей тоже нет. Во всяком случае ни единой щелочки на стенах нащупать не удалось. Если и есть где-то дверь, то только наверху. Как высоко потолок неясно. Но, судя по пространственным ощущениям, Виктору до него никак не допрыгнуть. Прикладывание уха к стенам тоже не дало никакой дополнительной информации. Тишина. Темнота. Пахнет влажной землёй, но достаточно тепло. По крайней мере в куртке, джинсах и кроссовках не холодно. Витя вернулся на матрас, устроился в позе лотоса, пытаясь обмозговать своё положение. В животе заурчало и он с тоской вспомнил гречку без масла, которую ел последний раз в своей потерянной квартире. Сейчас она казалась ему вкуснейшим деликатесом. Пришлось одёрнуть себя, чтоб не истекать слюной. «Судя по всему, испражняться в ведро, а есть то, что в контейнере» — подумал он, но вспомнив мягкое и влажное содержимое, решил не открывать коробку снова. 

Раздался топот где-то вверху и Витя настороженно поднял голову. «По крыше кто-то ходит?» — пронеслось в голове. И вдруг с ужасом понял, что может находиться глубоко под землёй. «А там ходит тот, кто меня здесь закрыл.! Нужно как-то выбираться!» — подумал он и закричал «Эй! Выпустите меня!». Шаги прекратились, но появился шорох, будто подметают жестким веником. Потом пару раз стукнуло. Витя увидел тонкую полоску света в далеком потолке, которая медленно расширилась до ослепительно-белого большого квадрата. Он прищурился и рассмотрел темное пятно силуэта чьей-то головы. Глаза ещё не адаптировались к резкой смене освещения поэтому деталей он разобрать не смог, но подметил, что это мужчина, находящийся высоко, метрах в четырёх от него. Стены приняли более конкретные очертания. В них действительно не было никаких щелей, отверстий и выпуклостей. Идеально ровные бетонные стены. Он почувствовал себя на дне квадратного колодца, вылезти из которого без посторонней помощи невозможно. Понятно, что сюда его поместили ненормальные адепты Учителя. Нужно выяснить, кто конкретно стоит за его заточением. Голова безмолвно рассматривала Виктора, будто букашку в банке. Без агрессии и злобы, стараясь не провоцировать безумцев, Виктор громко выкрикнул вверх: 

— Кто вы? Выпустите меня.

— Ну привет, мальчик, который хочет свободы, — раздался знакомый голос. 

Витя нервно дёрнулся от неожиданности. Да это же Геннадий! «Неужели он тоже связан с Вечностью и все это время просто пытался мне промыть мозги? Вот черт, знал, что с ним что-то не так — Виктор сцепил зубы, мысли лихорадочно метались — Что-то не сходится. Мои дневники я ему принес сам и он мне всё вернул. Снял ксерокопии и вернул. И даже ксерокопии потом отдал. А Ксюха их выкрала для Учителя. Если бы Геннадий был с Вечностью, у Учителя давно были бы мои записи, Оксане не нужно было бы их красть. Как всё запутано… Но, похоже, странный инженер-биоэнергетик мой единственный шанс на спасение. Его хотя бы не было на кровавом семинаре» — последний аргумент позволил всё-таки обрадоваться странному знакомому: