— Ты уверен? — спросил я. — Из-за прихода гостей я чувствую, что слишком многого отнимаю времени у тебя.

Он наконец-то встретился со мной взглядом.

— Это не так. Я хочу сам отвезти тебя.

Наши глаза встретились, и мои руки покрылись гусиной кожей. Ничего такого не было сказано, тем не менее, казалось, что мы обменялись чем-то большим.

Но потом он снова перевел взгляд вниз, и это чувство исчезло.

Пока этим утром я был в тренажерном зале, наказывая себя особенно изнурительной тренировкой, позвонила Эллен и оставила голосовое сообщение, умоляющее меня о другом одолжении, — могу ли я сегодня помочь Максиму найти своего друга и отвезти его туда, куда ему было нужно?

По дороге домой, я перезвонил и наговорил ей кучу упреков, хотя тайно не возражал. Мне искренне нравился Максим, поэтому я хотел убедиться, что у него все в порядке, плюс моя голова чувствовала себя утром намного яснее.

Это была темнота, которая добралась до меня прошлой ночью.

Позднее время.

Вино.

Одиночество.

Максим был очень притягательным. В нем было правильное сочетание факторов: он общался со мной и заставил анализировать, чего я хотел и чего не хотел. Сегодня все будет по-другому. Я никогда не мог признаться в своих грехах вслух, но, по крайней мере, я мог бы искупить их, оказав ему помощь. И если бы я почувствовал хоть малейшее подозрение в том, что чувствовал прошлой ночью, я бы не позволил этому накрыть меня — я бы сопротивлялся.

А потом я увидел его в своей одежде и первое, о чем я подумал, это снять ее. Не потому, что я не хочу, чтобы она была на нем, а потому, что я хочу надеть ее прямо сейчас на себя, почувствовать ее на своем теле, хочу чувствовать в ней его.

Не совсем сопротивляющиеся мысли.

Но я собрался, держа свои желания в узде, даже когда он передвигался по моей кухне, как будто жил тут. Это было так приятно, что я мысленно начал разговор с собой. Дело не в нем. Это потому, что тебе одиноко. Ты хочешь, чтобы кто-то разделил твою жизнь. Такой близости с кем-то. Тебе нравится заботиться о людях, а ему как раз это необходимо.

Не смешивай это ни с чем другим.

Во время завтрака все было в порядке до тех пор, пока мы не встретились взглядом. Потому что каждый раз, когда мы это делали, я чувствовал, что невольно отдавал маленький кусочек своего секрета. Его влияние на меня нервировало. Я никогда не испытывал ничего подобного.

Темные, солнцезащитные очки. Это должно помочь.

В коридоре я взял пару с полки стеллажа и надел их.

— Готов идти?

— Да, — сказал он, показывая мне экран своего телефона. — Вот адрес.

Я немного поежился при мысли о квартире в этом районе, но для Максима Голливуд, вероятно, звучал как самый гламурный адрес в Калифорнии. Я не хотел ранить его чувства.

По дороге туда я спросил о планах.

— Мои планы на что?

Я взглянул в его сторону. Он выглядел совершенно беззаботным, хотя у него абсолютно ничего не было, кроме телефона, пакета с грязной одеждой и блокнота с его именем.

— Для того чтобы жить здесь. Ты должен был продумать план до того, как приехал, верно? Что ты будешь делать, как будешь жить.

— О? — он на мгновение замолчал. — В России мы говорим: «Yesli khochesh' rassmeshit' Boga, rasskazhi yemu o svoikh planakh» — это значит, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

Я закатил глаза.

— Бог не спрашивает тебя. Только я. И я почти уверен, что Бог никогда бы и не спросил, он просто предоставляет возможности выбора, который ты совершаешь.

— Ну, у меня есть квартира. Я уже заплатил за первый месяц.

— И что, достаточно хорошая?

— Не знаю. Я никогда ее не видел.

Я нахмурился.

— Что ты имеешь в виду под «никогда ее не видел»? Ты сказал, что уже заплатил за аренду.

— Я должен был заплатить, чтобы быть уверенным, что получу ее. Джейк — тот парень, который должен был забрать меня вчера — сказал, что не так много квартир, за которые я реально смогу платить аренду, пока устраиваюсь тут.

— Ты заплатил за квартиру, которую никогда не видел? — я был шокирован, но Максим не выглядел слишком обеспокоенным.

— Да, — сказал он, пожав плечами. — Но кроме этого, у меня действительно нет плана. Потому что, несмотря на то, что я хотел переехать сюда на несколько лет, решение сделать это было вроде... я не могу подобрать слово. Как будет называться, когда ты что-то делаешь, не задумываясь вначале о том, что произойдет после этого? — он посмотрел на меня.

— Импульсивность?

— Да, импульсивность. Мое решение приехать сюда было импульсивным, спонтанным. Я не слишком много думал или говорил об этом.

— Это очень важное решение, чтобы так спонтанно его принимать.

— Так и есть. Но я думаю, что если все планировать в своей жизни, можно так сосредоточиться на плане, что не заметить всех других возможностей. Ты будешь игнорировать интуицию. А мне нравится следовать своей интуиции. Я думаю, если ты это делаешь, то всегда примешь правильное решение.

Я не был в этом слишком уверен. Я был человеком, который любил планировать и не всегда доверял своему чутью действовать в моих интересах. Внутренние инстинкты могут быть полезными, но они все еще были инстинктами, основанными на врожденном принуждении, а не на причинах или фактах. И у меня были весьма пугающие жизненные потребности.

Но я не хотел того, что было у Максима. Это была его жизнь, не моя.

— Хорошо, давай представим, что с квартирой все улажено. Что ты будешь есть? — я посмотрел через плечо, прежде чем перестроиться в другой ряд на дороге. — У тебя есть накопленные деньги или ты будешь пытаться искать работу?

— В конце концов, мне придется работать, но пока моя мать переведет мне мои сбережения. Это не займет много времени.

— Как долго это продлится?

— Всего пару дней.

— Пару дней? — я посмотрел на него. — Ты не сможешь прожить пару дней без еды, Максим.

— Я и не буду. Парень, который арендует мне квартиру, поможет найти работу за наличные.

Для меня это прозвучало обобщенно.

— Чем он занимается?

— Я не знаю. Но не беспокойся обо мне, правда. Ты и так сделал достаточно, — он протянул руку, как будто хотел дотронуться до моей руки, но потом отдернул ее. — Моя мама спросила, не кинозвезда ли ты.

Это заставило меня засмеяться.

— Серьезно?

— Да. По ее мнению, Голливуд кишит кинозвездами. Они на каждом углу. Также она думает, что все американцы любят оружие и каждый день едят в Макдональдсе.

— Э-э, нет и нет. По крайней мере, я не такой американец, — я на мгновение задумался. — Но не могу ее винить. Все, что я знаю о русских, — это стереотипы, не то, чтобы ты подходил к одному из них.

— Ты имеешь в виду, что мы все холодные, недружелюбные и никогда не улыбаемся? И с хмурым взглядом на жизнь сидим и пьем водку?

— На самом деле, да.

— Русские улыбчивые, мы просто не делаем это так часто, как американцы, как бы случайно, и мы определенно не улыбаемся незнакомцам. Мы не так открыты и дружелюбны с людьми, которых не знаем.

— Это так.

Он пожал плечами.

— Я буду учиться приспосабливаться.

— Так какие русские на самом деле?

— Хммм. Сердечные после знакомства. Щедрые. Неунывающие и находчивые, потому что жизнь заставляет быть такими. О, и мы абсолютно суеверны.

Мне понравилось, как он сказал «абсолютно». Он произнес второй «t» так же, как и первый, в то время как американец превратит его в «d».

— Да? И в чем?

— Практически во всем. Например, я понял, что забыл зарядку телефона по дороге в аэропорт Москвы, но вернуться туда было бы невезением. Русские считают, что никогда не стоит возвращаться домой за забытыми вещами.

— Серьезно?

— Да, и если ты вернешься за чем-то, ты должен посмотреть в зеркало, прежде чем выйти снова.