Я качал головой и смеялся.

— Это просто абсурд.

— Вот еще одно, — сказал он. — Ты никогда не должен использовать жесты рук на себе или на ком-либо еще, описывая что-то негативное. Например, если ты говоришь о страшном шраме на чьем-то лице, никогда не показывай жестами на своем собственном в качестве примера. И если ты сделаешь это случайно, тебе нужно стереть плохую энергию с лица и стряхнуть ее.

— Забавно. Боже мой, неудивительно, что вы с Эллен столкнулись. Вы оба сумасшедшие.

Но они оба заставляли меня смеяться. Они оба были бесстрашны, спонтанны и абсолютно уверены, что независимо от того, чтобы им жизнь ни бросала, они с этим смогут справиться. В глубине души я завидовал. У меня была сила и упорство, но иногда я задавался вопросом, сделал ли бы я другой выбор, если бы у меня была какая-то свобода или легкость Эллен. Или желание наплевать на то, что другие люди думают обо мне.

— Твоя сестра рассказывала мне вчера вечером о двенадцатилетних жизненных циклах, — продолжал Максим, — и то, что каждый цикл должен начинаться в новом месте, так что хорошо, что я приехал сюда сразу после двадцати четырех лет.

— Будь осторожным. Следующая удивительная новость, которую ты узнаешь от нее, будет у вас на одном из ее сумасшедших сеансов анализа сновидения, или она возьмет тебя, чтобы получить экстрасенсорные замеры. Полный бред.

Он изучал меня.

— Ты действительно не веришь ни во что, чего не видишь?

Я задумался.

— Это не так уж и много. Я имею в виду, я верю в Бога. Думаю, я просто верю в свободу воли над судьбой. Я не думаю, что что-то неизбежно — у тебя всегда есть выбор и твои убеждения направляют этот выбор. Если ты не хочешь, чтобы что-то случилось, ты не позволишь этому случиться. И если ты хочешь чего-то достаточно сильно, ты идешь за ним.

— Я с этим определенно согласен, — сказал Максим. — Вот почему я приехал сюда. Но мне также нравится верить, что некоторые вещи предначертаны. Что некоторые моменты обязательно произойдут, несмотря ни на что, и никакая сила их не остановит. Мы не можем это контролировать. Даже чувства иногда находятся вне нашего контроля.

Черт возьми, да, так и есть.

— Но наши действия — нет, — утверждал я. — Ощущение чего-то не означает, что ты должен действовать под его влиянием. Если бы все вокруг делали то, что чувствовали, мы бы жили в полном хаосе.

— А хаос — это бардак.

— Да.

— И тебе не нравится беспорядок.

Я взглянул на него боком, а потом посмотрел прямо. Для кого-то, кого я встретил менее двадцати четырех часов назад, это было чертовски интуитивно. Это меня немного раздражало.

— Нет.

— Я понимаю, — он замолчал на мгновение, затем снова заговорил. — Я восхищаюсь твоей дисциплиной и самоконтролем. Я, наверное, мог бы также. И мне не нравится платить за квартиру, не видя ее, но какой у меня был выбор? Я больше всего на свете хотел приехать сюда. Я был готов рискнуть.

Я немного смягчился. Максим был молод — я должен был это помнить. Я даже завидовал некоторому безрассудству, которое просто не понимал. Многие в его возрасте ошибаются и учатся на своих ошибках. И я не мог винить его за это.

— Я понимаю. Тебе просто нужно еще немного набраться опыта. Быть практичным. Планировать заранее. Рассмотреть все возможные последствия, прежде чем рисковать.

— Я постараюсь, — сказал он. — Я действительно хочу, чтобы моя жизнь здесь состоялась.

И до того, как я понял, что сказал, слова сами вылетели из моих уст.

— Я буду помогать тебе. Я могу тебе с этим помочь.

Я пожалел, что это сказал, не потому, что он мне не нравился или я не хотел, чтобы он преуспел, а потому, что я не был доволен тем, что он заставлял меня чувствовать. Я думал, что проявление доброты к нему заставит меня чувствовать себя менее подавленным из-за прошлой ночи, но это не так. Даже находясь в машине с ним, я был на краю — в салоне «Рендж Ровера» вчера я чувствовал себя совершенно свободным, с Максимом на пассажирском сиденье я чувствовал себя уютно. Я постоянно ощущал, насколько он близок. Моя кожа вибрировала рядом с ним.

Все, чего я должен хотеть, это отвезти его в съемную квартиру, пожелать всего хорошего и выкинуть из головы.

Адрес, который мне дал Максим, был старым двухэтажным зданием в паре кварталов от голливудской автострады. Я нахмурился, когда мы подъехали. Ни один уважающий себя житель Лос-Анджелеса не захотел бы жить в этом районе. Тут были только туристы, бездомные и ужасные пробки. Само здание было похоже на бункер времен Второй Мировой Войны с обвалившимся фасадом и выжженной лужайкой.

— Ты уверен, что это тут? — спросил я.

— Да. Выглядит неплохо, не так ли?

Ты издеваешься? — размышлял я, но ничего не сказал, когда он выскочил из машины. Кто знал, какими были его условия жизни в России? Может, это место для него было похоже на дворец.

Спокойно.

— Как долго ты планируешь оставаться здесь? — я вышел из машины и закрыл дверь, убедившись, что запер ее. — Это не самый благоприятный район.

— По крайней мере, на некоторое время, — он оглянулся вокруг парковки. — Я надеюсь, что близко к общественному транспорту. Это мне понадобится.

— Общественный транспорт? Здесь ты не доберешься слишком далеко на общественном транспорте.

— Нет? Я думаю, что тогда мне придется ходить пешком.

Я смотрел на него.

— Максим, это Л.А.[4], никто не ходит пешком в Л.А., разве ты не слышал эту песню?

Его лицо ничего не отражало.

— Нет.

Я глубоко вздохнул, почувствовав, как поднимается давление. Как это возможно, что кто-то делает такой ответственный шаг, как трансатлантический перелет, совсем не имея детальных планов? Может он был одним из тех людей, которые верили, что всё само как-нибудь сложится? Кто преуспел исключительно на инстинктах, решимости и обаянии? Может быть, Максим действительно был на грани достижения американской мечты, но у меня было плохое предчувствие от этого места. В то время как я пытался решить, как помочь ему, не слишком втягивая свои чувства, он протянул руку.

— Эй, спасибо, что подвез меня. И вообще, за все. Я не забуду это.

Я ответил на рукопожатие, не обращая внимания на жар, который перешел в мою руку от соприкосновения наших ладоней.

— Ты уверен, что с тобой будет все в порядке? Может, мне стоит подождать? Убедиться, что это нормальное место.

— Нет, — его голос был твердым. — Ты уже достаточно сделал для меня. И я постараюсь вернуть одежду как можно быстрее.

— Оставь ее, — мне понравилась мысль о нем в моей одежде. Я мог позволить себе эту маленькую прихоть, может быть, даже подать ее под видом благотворительности, так как у него было так мало вещей.

Мы мгновение смотрели друг на друга, и я был рад, что на мне были солнцезащитные очки. Чтобы не говорить и не делать то, о чем я бы пожалел, я засунул руки в карманы.

— Ну. Удачи.

— Спасибо. Увидимся. Я надеюсь.

Улыбнувшись напоследок, он повернулся и пошел к входу.

Он успел отойти где-то на десять футов.

— Максим! — я побежал, чтобы догнать его, несмотря на то, что каждый инстинкт в моем теле говорил мне идти, бл*дь, к машине и ехать домой. — Позволь мне все-таки остаться и убедиться, что ты в порядке, — это было разумно, верно? Это то, что сделала бы Эллен. Бывают ведь самые разные чудики. А что если адрес был неправильный?

— Ты можешь, если хочешь, но это не обязательно.

— Я буду чувствовать себя лучше, если сделаю это. Эллен никогда не простит меня, если у тебя что-то пойдет не так, — пошутил я. К тому времени, как мы добрались до двери, я старался убедить себя, что делаю это для Эллен.

Дверь открылась на лестничную клетку, которая сразу же поразила меня — угроза безопасности. Что, любой мог просто войти?

— Квартира 202, — сказал Максим, поднимаясь по лестнице и глядя в свой телефон. — Второй этаж.

На втором этаже мы вошли в темный коридор, в котором пахло застарелой жареной едой. В моем желудке все перевернулось.