Но если древний мир индейцев здесь, как и всюду, оказывал на него чуть ли не магическое действие, если сами индейцы, эти молчаливые, покорные и в то же са­мое время грозные существа, по-прежнему заворажива­ли его и притягивали к себе, то боливийская революция его разочаровала. И разочаровала прежде всего потому, что индейцы, коренное население этой страны, продол­жали оставаться за пределами общества, влачили такое же жалкое существование, как и в те далекие времена, когда их жизнями распоряжались испанские завоеватели.

Руководители этой революции вызывали в нем недо­верие и неприязнь. Буржуазные деятели, они стремились не углубить, а затормозить революционный процесс, рабо­лепствовали перед Вашингтоном, многие из них занима­лись разного рода финансовыми махинациями и спеку­ляцией. В профсоюзах заправляли ловкие политиканы. Что же касается коммунистической партии, то, основан­ная только в 1950 году, она еще не успела приобрести заметного влияния на трудящиеся массы страны.

Нет, час Боливии еще не настал. Думал ли Эрнесто Гевара, что ему не в таком уж отдаленном будущем суж­дено вернуться сюда, чтобы сражаться за этих индейцев, потомков некогда могучих инкских племен, и что именно здесь закончится его короткая, но славная жизнь рево­люционера? Конечно, нет. Но то, что в 1953 году он по­сетил эту страну, объехал и изучил ее, «прочувствовал» ее проблемы, сыграло определенную роль в его решении вернуться на знакомое ему плоскогорье.

В Ла-Пасе Че познакомился с молодым аргентинским адвокатом, противником Перона — Рикардо Рохо. Спа­саясь от преследований полиции, Рохо нашел убежище в гватемальском посольстве в Буэнос-Айресе. И это навело его на мысль уехать в Гватемалу.

В то время в Гватемале у власти находился прези­дент Хакобо Арбенс, проявивший необычайную для го­сударственного деятеля Центральной Америки смелость: он отважился национализировать часть земель «зеленого чудовища», или «Мамиты Юнай», как зовут латиноаме­риканцы «Юнайтед фрут компани». Предшественником Арбенса на посту президента был демократически на­строенный профессор философии Хуан-Хосе Аревало. Одно время он жил в эмиграции в Аргентине и имел там много друзей. От некоторых из них и получил Рохо ре­комендательные письма, которые, он надеялся, позволят ему неплохо устроиться в Гватемале. Рохо уговаривал Че вместе пробираться в эту страну.[12]

Че согласился на роль попутчика Рохо, но только до Колумбии. Разочарованный в боливийской революции, он весьма критически воспринимал восторги Рохо по пово­ду гватемальского правительства. Он все еще намере­вался ехать в Каракас, где в местном лепрозории его с нетерпением ожидал Миаль.

Рохо полетел в Лиму, а Гевара вместе с аргентин­ским студентом Карлосом Феррером на автобусе объехал самое высокое в мире озеро Титикака, по которому про­ходит граница между Боливией и Перу, и прибыл в зна­комое ему уже по предыдущему путешествию Куско. Здесь пограничники их задержали, приняв за опасных агитаторов, но затем выпустили, отобрав книги и брошюры о боливийской революции. Вскоре путешествен­ники достигли Лимы, где встретились с Рохо.

Положение в Перу было не из приятных. Страной правил тиран Одриа, слуга Вашингтона, тюрьмы были забиты политическими заключенными. Долго задержи­ваться в Лиме было опасно. Раздобыв денег, Рохо, Феррер и Гевара сели в автобус и направились по тихоокеан­скому побережью к Эквадору, границу с которым пере­секли 26 сентября 1953 года.

В Гуаякиле они обратились в колумбийское консуль­ство за визой. Консул не возражал, но потребовал от путешественников представить ему авиабилеты до Бого­ты. В Колумбии только что произошел очередной пере­ворот: тирана Лауреано Гомеса сверг генерал Рохас Пинилья. Консул посчитал, что иностранцам небезопасно путешествовать по стране столь демократическим видом транспорта, как автобус.

Путешественники рады были бы представить консулу авиабилеты, да их скудные ресурсы не позволяли им это­го сделать. Нужно было искать какой-то иной выход.

У аргентинцев было рекомендательное письмо от Сальва­дора Альенде, лидера Социалистической партии Чили, к местному социалистическому деятелю, довольно изве­стному в Гуаякиле адвокату. Тот достал им бесплатные билеты на пароход «Юнайтед фрут компани», отплывав­ший из Гуаякиля в Панаму. «Зеленое чудовище» было готово время от времени благодетельствовать ни­щих студентов, чтобы доказать свое «доброе» сердце…

Рохо продолжал уговаривать Гевару ехать вместе в Гватемалу. Под влиянием этих уговоров, а может быть, и под впечатлением газетных сообщений о предстоящей интервенции США против Арбенса Че соглашается сме­нить, по крайней мере временно, Венесуэлу на Гватемалу и уведомляет об этом Миаля запиской в одну строку, содержание которой известно читателю.

В Панаме группа разделилась: Рохо продолжал свой путь в Гватемалу, а Гевара и Феррер задержались — у них кончились деньги. Чтобы добраться хотя бы до соседней Коста-Рики, Гевара продал все свои книги, а за­тем опубликовал в одном из местных журналов несколь­ко репортажей о Мачу-Пикчу и других перуанских древ­ностях. И все же денег было маловато. В столицу Коста-Рики — Сан-Хосе отправились попутным транспортом. По дороге грузовик, на котором ехал Гевара, попал в зо­ну тропических ливней и перевернулся. Эрнесто сильно ушиб ноги и левую руку, которой он потом долгое время с трудом владел.

В начале декабря Эрнесто и его аргентинский прия­тель уже бродили по улицам Сан-Хосе, столицы самой ма­ленькой по населению (тогда около 1 миллиона человек) латиноамериканской республики, которая, однако, по накалу политических страстей нисколько не уступала остальным.

В то время в Сан-Хосе стекались политические изгнан­ники из стран Центральной Америки и Карибского бас­сейна. Здесь плелись нити заговоров, переворотов и ре­волюций, готовились освободительные экспедиции, деба­тировались политические планы, программы, манифесты. Но дальше словесных баталий за бутылкой виски в мест­ных барах и кафе дело не продвигалось.

Президентом Коста-Рики был тогда, как, впрочем, и сейчас, Хосе Фигерес, кофейный плантатор, возглавив­ший в 1948 году восстание против правительства Теодоро Пикадо. Он обвинял его в симпатиях к коммунизму. Однако Фигерес не был реакционером обычного типа. Его идеалом был так называемый «третий путь» — бур­жуазная демократия. Фигерес выступал с осуждением диктаторских режимов в Центральной Америке и Кариб­ском бассейне и оказывал поддержку различным претен­дентам на власть в этих странах. Многие из них нахо­дились тогда в эмиграции в Сан-Хосе. Этой цели должен был служить и созданный Фигересом так называемый Карибский легион, в который вошли искатели приключе­ний, политические изгнанники, авантюристы и просто наемники. Среди участников легиона были доминиканцы, никарагуанцы, кубинцы, гватемальцы, испанские респуб­ликанцы из числа эмигрировавших в Латинскую Амери­ку после победы каудильо Франко.

Здесь, в Сан-Хосе, Гевара встречается с лидером ве­несуэльской партии «Демократическое действие» Ромуло Бетанкуром.

В ранней молодости Бетанкур примкнул к коммуни­стам. Теперь он никак не мог себе простить этого юно­шеского «грехопадения». Ренегат, политикан, демагог, Бетанкур пытался убедить Гевару, что в правящих кру­гах Соединенных Штатов якобы имеются люди, заинте­ресованные в демократическом развитии Латинской Аме­рики. Без участия американских капиталов, утверждал Бетанкур, невозможен прогресс в Латинской Америке.

Гевара сразу разгадал в этом медоворечивом «демо­крате» пособника американского империализма. И дей­ствительно, став президентом Венесуэлы в 1968 году, Бетанкур первым делом развязал в стране жестокий тер­рор. Чинил расправу над борцами национального осво­бождения. Загнал в подполье коммунистическую партию.

Бетанкур вызвал в Геваре не только антипатию — от­вращение.

А вот другой видный политический деятель, с кото­рым Гевара познакомился в Сан-Хосе, доминиканец Хуан Бош, ему понравился. Талантливый писатель, автор яр­ких, правдивых рассказов о жизни простых людей, о го­рестях и бедах своего народа, Хуан Бош многие годы скитался по странам Латинской Америки, разоблачая пре­ступления тирана Леонидаса Трухильо, превратившего его родину, Доминиканскую Республику, в средневековый застенок. В отношении американских империалистов Бош не питал никаких иллюзий. Они не раз посылали на его родину морскую пехоту для «наведения порядка» и на­дежно опекали своего союзника и единомышленника «карибского шакала» Трухильо. Хуан Бош тоже станет президентом Доминиканской Республики, но в отличие от Бетанкура — поклонника США — старый писатель и патриот будет свергнут «гориллами», вымуштрованными специально для этого заплечных дел мастерами из ЦРУ и Пентагона.