Я концентрируюсь на том, чтобы всё аккуратно разложить, когда слышу негромкий кашель позади себя. Я бросаю коробку и быстро разворачиваюсь. Небольшие желтые подушечки хлопьев разлетаются по поверхности и улетают на пол. Хадсон стоит прямо в дверях, которые я раньше не заметила. Я обращаю внимание, что на нём надеты только низко-сидящие баскетбольные шорты, и пялюсь на него. Ничего не могу с собой поделать. Он настолько красивый, что это ранит. Его широкие плечи, торс в форме V. Он мускулистый, но не громоздкий, сильный и безупречный. Я не могу не вспомнить, каково это было, когда этот точеный пресс вдавливался в мой, как эти мускулистые ноги раздвигали мои, и у меня перехватывает дыхание. Я веду глазами вверх и вниз по его телу, задерживаясь на дорожке волос, которые исчезают за резинкой его шорт. Я внезапно осознаю, что на мне ничего нет, кроме футболки, которая едва прикрывает верхнюю часть моих бедер. Я вижу, как его глаза темнеют, пока он смотрит на меня, вижу, как пламя проходит через всё его тело, и его пресс сокращается, когда он рассматривает меня. Затем, в течение секунды, этот взгляд исчезает. Он скрещивает руки на груди.

– Что случилось сегодня вечером во время боя, Мисс? Что заставило тебя так быстро уйти? – спрашивает он.

Я качаю головой.

– Ничего. Я не чувствовала, что это правильно. Такое иногда происходит. Тебе не о чем беспокоиться.

– Ты у меня дома, но думаешь, что твоя безопасность – это не то, о чём мне следует побеспокоиться?

– Я не хочу, чтобы кто-то беспокоился обо мне. Я могу сама о себе позаботиться. Я завтра уйду. Последнее, чем я хочу быть – это чьим-то бременем.

Его лицо моментально краснеет от моих слов. Я вижу, как Хадсон стискивает зубы и сжимает кулаки. Я делаю один шаг назад, подальше от его гнева. Я давно-давно выучила урок, что лучшее место, когда мужчина сжимает кулаки, это выйти из зоны его досягаемости. Я ухожу в сторону, оставляя кухонных островок между нами.

– Ты. Никуда. Не. Уйдешь, – произносит он по слогам. – Не тогда, когда ты находишься в опасности или хотя бы думаешь так, когда напугана чем-то, и неважно чем именно. Ты останешься здесь, где с тобой ничего не случится. Так долго, как только это потребуется. Между мной, Флинтом и Рэдом, рядом всегда должен кто-то находиться, чтобы присматривать за тобой.

Его послание жесткое, но эти слова заставляют меня стыдиться того, что я его испугалась.

– Правда, всё в порядке, я пойду.

– Ты, черт подери, останешься на месте!

Хадсон сейчас серьезно относится ко всему этому дерьму? Он думает, что может говорить мне, что делать? Я хлопаю рукой по столешнице с острыми краями.

– Кем, черт возьми, ты себя возомнил? – кричу я. – Что заставило тебя думать, будто ты можешь приказывать мне, что делать? Я в силах сама о себе позаботиться.

Хадсон делает шаг ко мне навстречу, поднимая вверх руки.

– Мисси…

– Нет, нет, нет, – бросаю я и трясу головой. – Ты не можешь говорить мне, что делать только потому, что мы знали друг друга много лет назад. Не в праве указывать, что делать только потому что мы однажды трахнулись, и ты чувствуешь себя виноватым из-за этого. То, что ты использовал моё тело, не значит, что я тебе принадлежу. Я принимаю свои собственные решения и никогда никому не позволю указывать мне, что делать.

Я понимаю, что у меня истерика. Мой голос похож на визг, но прямо сейчас я не могу полностью себя контролировать, чтобы скрыть свои чувства. Всё выходит наружу, прямо здесь и сейчас.

– Это больше никогда не повториться, Хадсон, ты слышишь меня? Я сама устанавливаю правила. Никто не говорит мне, что делать. Никто!

Я тяжело дышу, моё сердце бьется о ребра. Хадсон всё ещё стоит напротив, не сводя с меня взгляда, его лицо лишено каких-либо красок. Слишком много, я слишком много сказала ему. Можно сказать, что я шокировала его, может быть даже я противна ему. Он, должно быть, думает, что я сумасшедшая или, может быть, просто конченая сучка. Я точно не дала ему оснований считать, что являюсь кем-то ещё, девушкой, чья жизнь напоминают одну сплошную драму. Самое лучшее, что я могу сделать – это уйти. Сначала из комнаты, затем из его жизни. Мои плечи опускаются.

– Я ухожу. Я не хочу с тобой бороться, я не хочу разрушать твою жизнь или портить её. Давай просто обо всём забудем. Давай мы вспомним, какими являлись, когда были детьми. Я собираюсь уйти в ближайшее время, и это не те воспоминания, которые я хочу, чтобы остались у тебя обо мне, не о такой мне, какая я сейчас, а о счастливой девушке, которой я когда-то была.

Я подавляю слезы и поворачиваюсь, чтобы уйти. Когда я прохожу мимо Хадсона, он хватает меня за руку и притягивает к себе. Я чувствую, как напрягаются и сокращаются его мышцы. Мою руку покалывает в том месте, где её держит его ладонь. Я боюсь смотреть на него, потому что знаю, что всё, что я увижу – это гнев и боль, но, когда я, наконец, поднимаю голову, всё, что я вижу в глазах Хадсона – это тоска. Я думаю, что это пугает меня больше, чем напугал бы гнев.

– Пожалуйста, – он так тихо шепчет, что я не уверена, произносит ли он хоть что-то на самом деле. – Пожалуйста, не уходи.

Я киваю, сжимая губы вместе, делаю всё возможное, чтобы не полились слезы. Я мягко высвобождаюсь, оттягивая его пальцы, на мгновения задерживая их на своей коже прежде, чем Хадсон позволяет мне уйти.

И, в конце концов, когда я поднимаюсь по лестнице, то все еще чувствую голод, но теперь я и эмоционально пуста, и продолжаю чувствовать электрическое покалывание в том месте, где рука Хадсона касалась моей кожи.

Я стою перед зеркалом в ванной, протирая свои синяки на ребрах кремом с экстрактом арники, когда слышу, как Хадсон позади меня прочищает горло.

– Тебе что-то нужно? – я всё ещё немного зол на него после того, как он сбежал, и я позволяю ему услышать это в моем голосе.

Я возвращаюсь к нанесению крема на мои ноющие мышцы. Когда Хадсон ничего не говорит, я заглядываю в зеркало и вижу его лицо, лишенное каких-либо красок и покрытое следами беспокойства.

– Мисси хочет уйти, – наконец, говорит он.

Я бросаю тюбик с кремом и смотрю на него.

– Что ты ей сказал?

– Я? Ничего, я ничего ей не говорил. На самом деле, я сказал ей никуда не уходить, и она согласилась остаться. Я думаю.

– Ты полагаешь…

– Послушай, Флинт, тебе нужно поговорить с ней. Ты с этим лучше справляешься. Выясни, что с ней происходит. Она почти сравняла меня с землей этим вечером на кухне. Обвинила меня в том, что я решил, будто могу указывать ей, потому что мы один раз трахались. Никогда не думал, что в такой маленькой девушке может быть столько злости… или страха. И она действительно напугана. Ты должен выяснить, что происходит. Узнай, как мы можем ей помочь.

Хадсон трет голову над бровью и прислоняется к дверному косяку. Я прохожу мимо него и иду к своей кровати, поднимая рубашку, брошенную на край, и натягиваю на плечи. Хадсон всё ещё стоит в дверях, когда я поворачиваюсь обратно.

– Она, вероятно, тоже мне ничего не скажет. Я стоял рядом с ней во время боя, но она не захотела мне ничего говорить.

– Мне нужно, чтобы ты попытался.

– Да, хорошо. Я попробую. Хотя, она держит всё внутри себя.

– Она позволила некоторым чувствам вырваться. Мисси пыталась сбежать от меня на кухне. Я знаю, что выглядел разозленным, но я просто очень сильно волновался. Она выглядела так, будто была готова умчаться, если бы я подошел к ней.

Хадсон подходит к моей кровати и садится на край, ноги расставлены, локти упираются в колени.

Я поднимаю бровь.

– Что-то ещё?

– Да… – начинает он и замолкает.

Клянусь, он выглядит немного смущенным, и это не похоже на моего старшего брата.

– Какого хрена, чувак. Что ты ещё сделал? Выкладывай.

Хадсон прочищает горло.

– Ну, я встретил эту девушку…