На закате еще один из разговоров привлек особое внимание. К Сергею подошел низкорослый голый худощавый мужчина с горящим взором и бородой, торчащей нелепыми клочками во все стороны. Приглядевшись, я поняла, что волосы выглядят лохматыми из-за неровной стрижки. Пришелец сел по другую сторону костра, поерзал, устраиваясь поудобнее. Потом подкинул в огонь толстую палку и, прокашлявшись от дыма, начал:

— Сергей, ты ведь собираешься государство основывать, так? — он замолчал, поглядел на лидера слезящиеся от дыма глазами и, дождавшись кивка, продолжил. — А в любом государстве нужны ученые, исследователи, которые станут двигать науку, познавать этот мир, находить все новые способы увеличивать производительность труда граждан и улучшать его качество, а также способы обезопасить мирных жителей от стихийных бедствий, голода и болезней, обеспечивать высокий уровень образования и медицинского обслуживания, возрождать культуру и искусство, разрабатывать справедливые и гуманные законы и просто поддерживать государство в жизнеспособном состоянии. Мои люди могут обеспечить все это.

— По твоим словам, Свинтус, получается, что они у тебя не ученые, а военные и рабочие, крестьяне и художники, полиция и спасатели. Не думаю, что ты действительно сможешь обеспечить то, что так расписываешь. Лучше говори по-простому, что ты хочешь от меня и что дашь взамен.

— Я предлагаю сделку, — названный Свинтусом поворошил костер, подняв новый столб дыма. — Вы обеспечиваете моим людям безопасность, достойное питание и достаточно хорошие условия для работы. Мои ученые занимаются своим научным трудом и предоставляют вашему государству все полученные результаты и даже могут проводить исследования по заказу правительства.

Сергей засмеялся. Он смеялся долго, весело и открыто, безо всякой злобы и ехидства. Потом отрицательно мотнул головой.

— Нет, Свинтус, так не пойдет, ты и сам должен это понимать. Ты хочешь воспользоваться результатами труда моих людей, ничего не гарантируя взамен. Лучше просто присоединяйтесь и работайте вместе со всеми. Тогда и блага и безопасность также будут, как у всех, — Свинтус толкнул разгоревшуюся ветку, вызвав фейерверк огненных искр.

— Ты не понял, Сергей. Я много даю взамен. Все результаты нашей работы. Да, может быть, они видны не сразу, появляются только через год, два, десять, но это важный и тяжелый труд. И его плоды необычайно велики. Мои люди — ученые, они не должны тратить свои силы и интеллект на простейшие дела, которые может выполнить почти любой. Мы ученые и будем двигать науку. А взамен хотим всего-то достойную жизнь, — Сергей нахмурился.

— Нет, это ты не понял. Я не собираюсь кормить тех, кто не хочет вкладываться в общее дело. Когда-нибудь, когда у нас появится избыток пищи и работников, вот тогда начнете двигать науку. А сейчас наша задача выжить. И поверь, высоким материям места не хватает.

— Государство без ученых — как младенец с гранатой! А ты не хочешь приделать к ней даже предохранитель.

— А ученые без государства — груднички без мамки, — резко ответил Сергей. — Я не намерен продолжать пустой разговор. Если твои люди хотят получать пищу и кров — пусть приходят и работают как все. Или обеспечивают себя сами. Хотя насколько я видел, они на это не способны.

— Ты не имеешь права так говорить, — возмущенно вскочил Свинтус. — Не все обязаны уметь выживать, но воспитать настоящего ученого, обладающего острым пытливым умом и достаточным багажом знаний гораздо сложнее, чем простого рабочего. Погубить же интеллект легче легкого. Мои люди — ученые и будут заниматься наукой в любом случае. Даже если придется погибнуть от голода, мы не сдадимся!

— Уходи, глупец, — тоже поднялся Сергей. — Передай своим, что если хотят есть — пусть не выпендриваются. Надеюсь, они не такие упрямые, как ты.

Свинтус гордо вскинул голову и неожиданно спокойно, с железной решимостью в голосе произнес, глядя на лидера снизу вверх с легким презрением и снисхождением, как будто на неразумного или больного.

— Ты — сказал. Я — услышал. Теперь я скажу, а ты послушай. Здесь, на этой планете, никто и никогда не заставит меня поступиться своими принципами. Я — ученый. И мои люди — ученые. И мы будем заниматься наукой. Но без вас. На Земле нас любили унижать и втаптывать в грязь. И мы вынуждены были терпеть. Здесь этого не будет. Никогда. Удачи твоему государству, — и Свинтус ушел, провожаемый демонстративным стоном Сергея. И я, как привязанная, двинулась следом. Слова Свинтуса задели, да что там — разбередили старую плохо заживающую рану. Несмотря на то, что разумом я понимала, что в этом споре однозначно побеждает Сергей, душа моя брала сторону Свинтуса. Сразу вспомнились все переживания и несправедливости там, на старой Земле. Внезапно я с особой ясностью осознала, что здесь я свободна. В силах прокормить сама себя, я могу проявить независимость и занять ту сторону, к которой лежит сердце, не попав при этом в безвыходное положение. Возможно, именно из-за своей нынешней свободы я и отправилась за Свинтусом.

На мгновение где-то в глубине сознания шевелилось смутное подозрение, что Свинтус и не хотел, чтобы договор был заключен. Слишком уж демонстративно и нагло он себя вел. То же самое можно было сказать намного мягче и не с такой претензией и пафосом в голосе. И возможно результат оказался бы другим. Но я отогнала непрошеные мысли, не желая верить сама себе.

Группа Свинтуса состояла почти из восьми десятков мужчин и женщин.

— Нам отказали, — просто, хотя и немного ожесточенно поделился он с остальными. — Но мы не сдадимся.

Однако воодушевления это заявление не вызвало. Среди ученых начались ссоры и взаимные обвинения, которые продолжались в течение нескольких часов. Из их разговоров я поняла, что раньше прокормиться удавалось легко, но после появления троллей и объединения людей в большую группу пищи стало катастрофически не хватать. К счастью, пока не до такой степени, чтобы люди ослабли от голода, но в достаточной, чтобы постоянно хотелось есть. Конкуренция за удовлетворение этой потребности вынуждала людей объединяться, но она же и разрушала все связи. После крупного скандала от Свинтуса ушла, чтобы присоединиться к Сергею, почти половина группы, еще десяток покинул лагерь ночью, не прощаясь. Под утро, популярно объяснив, что принципы принципами, а голодать ради них никто не собирается, ушло еще четырнадцать. Я испытывала к сбегающим двоякие чувства. С одной стороны, их уход являлся ничем иным как предательством, причем предавали они не своего лидера и свою группу, а, прежде всего, науку. Ту науку, ради которой страдали и умирали великие люди. Но, с другой стороны, попробовав прикинуть, что бы я сделала на их месте, я поняла, что не могу гарантировать, что мое решение в той же ситуации оказалось бы отличным от их решения. Скорее наоборот. Через несколько часов Свинтуса покинула еще одна девушка. Она была последней из ушедших, и теперь в группе осталось всего двенадцать человек, причем, как ни странно, поровну мужчин и женщин. Что-то негромко обсудив, группа разделилась: большая часть покинула стоянку, видимо отправившись на поиски пропитания, а меньшая осталась сторожить вещи.

— Да, нам приходится заниматься неподобающим делом, — сказал кудрявый черноволосый мужчина. — Но в любой ситуации мы, прежде всего, останемся учеными и при первой же возможности вернемся к своему истинному призванию.

— Да-да, и никто никогда не собьет нас с этого пути, — ехидно и пафосно добавил улыбающийся рыжий.

Я продолжила наблюдать за ними. В целом, их лагерь произвел на меня весьма благоприятное впечатление. Пара низких столиков из веток, с валиками мха вместо сидений, удобно расположенное кострище, небольшой настил у воды в разрыве прибрежных зарослей полуводных растений. Кстати, вещей у них не так мало, хотя в основном и далеких от простого бытового применения: микроскоп, градусник, колбы, пробирки, еще какие-то измерительные приборы… А ни одежды, ни котелка, ни лопаты, ни топора я у них не видела. Даже ножа всего два, на дюжину человек. Куда это годится?