Боль привела меня в чувство, и я резко отбросила Росса в сторону, схватившись за укушенную руку. Место укуса кровоточило. За что?!

Повторив вопрос вслух, я обернулась и, вздрогнув, бросилась к лежащему телу. Зеленокожий лежал практически без движения, хрипло дыша и откашливаясь. При моем приближении резко дернулся и отстранился.

— Прости… я… — почувствовав вновь появляющееся раздражение, я поспешно отодвинулась на самый дальний от него край плота. Спокойно… Я спокойна… Как же меня раздражает его присутствие. Хоть вплавь, но пусть проваливает, и побыстрее. Да что же со мной?! Боль. Возможно, именно боль помогла мне на этот раз. Но все же не стоит слишком надеяться на этот способ и поэтому…

— Припадок кончился? — немного хрипло поинтересовался Росс. Я еще пару раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но, поняв, что самовнушение не помогает, отрицательно помотала головой и спрыгнула в воду. Прохладная глубина слегка остудила эмоции, этому же поспособствовали тугие струи дождя.

— Ты знаешь, где остальные ваши? — я решила не возвращаться на плот, пока зеленокожий не окажется в безопасности. Так, по крайней мере, даже, если я потеряю над собой контроль, чтобы добраться до него, потребуется больше времени.

— Вон, недалеко, — с опаской следя за мной, показал Росс.

— Подгребай быстрее, — я и сама приняла посильное участие в подталкивании плота в нужном направлении. Зеленокожий подчинился безо всяких вопросов и возражений. — Перелазь, — приказала я, как только мы приблизились на достаточное расстояние к ученым. Стоило Россу покинуть мою территорию, как внутренний дискомфорт отступил, я выбралась на плот и облегченно вздохнула, отдыхая от борьбы с желанием снова напасть на него и хотя бы вытолкать за борт. Посмотрела на возбужденных людей. Зеленокожий не спешил поведать остальным о случившемся, но молчать вечно тоже не станет. Такие тайны хранят только мертвые. В глубине души зашевелилась гаденькая мысль, что не стоило сдерживаться, а пираньи бы обеспечили хорошее алиби. И никто бы меня не обвинил в его гибели: я ведь такая маленькая… Я потрясла головой, на мгновение ощутив отвращение к самой себе. Нет. Убивать можно, но нельзя опускаться до того, чтобы убивать без причины. Хотя Росс мне и не нравится, но он не сделал ничего такого, что дало бы мне это право. А в данном случае он наверняка рисковал, чтобы предупредить меня, ведь мой плот находился за пределами охраняемой зоны. Я разумное существо и никогда не опущусь до того, чтобы убивать от одной антипатии.

— Вы видели? — восторженно поделилась Вера. — Тролли пытались добраться до плотов, но пираньи мигом выгнали их на сушу. Молодцы ребята!

— Да, это еще то зрелище, — подтвердил Росс, и я поняла, что он не собирается меня выдавать. По крайней мере, пока.

— Ладно, я отплыву пока, мне отдохнуть надо, — не в тему влезла я и изо всех сил оттолкнулась от их плота. Недалеко, только чуть больше, чем на длину шеста. Но пока хватит. Густая пелена дождя скрывала не все, но достаточно, чтобы не видеть деталей.

Я задумчиво поглядела на слегка покосившуюся от непредвиденных нагрузок стену и щель в крыше, через которую дождь бодро мочил и без того влажный мох подстилки. Вздохнула и принялась поправлять стены, пытаясь выровнять и хоть как-то укрепить строение.

Все-таки я монстр. А имеет ли монстр право на жизнь? Может, моему виду потому и предсказано вымирание, что мы по сути своей беспричинно агрессивны? Если мы — машины для убийства, так не лучше ли станет мир, если в нем не будет нас? Непрошенные слезы покатились по щекам. Не хочется верить, но похоже на правду…

Стоп. Я неправильно мыслю. Если исходить из того, что все мы созданы по уже известному планете генотипу, то есть первоначально произошли естественным путем… Природа не создает бездушных монстров или машины, предназначенные только для убийства. Это бессмысленно. Тогда все мои инстинкты должны иметь под собой какое-то рациональное обоснование. И если «жор», скорее всего, предназначен для индивидуального выживания, то в этот раз я занималась ничем иным, как защитой своего дома. Но вроде раньше я так не привязывалась к чему-то одному, легко оставляя гнездо и устраивая новое в другом месте. Только ли в том дело, что в эту постройку я вложила больше сил, или этот тот же инстинкт, который проявляется у многих животных… Так, опять я о чем-то не том думаю. В очередной раз почувствовав внутри себя шевеление я раздраженно фыркнула. Теперь мне везде дети мерещатся. Чушь какая. Но все-таки я уверена, что все происходящее логично и объяснимо. Надо только найти это объяснение.

Постепенно я успокоилась и стала рассуждать, что же теперь делать дальше. Росс в любой момент может рассказать о происшествии, и тогда меня однозначно выгонят из группы. И это в лучшем случае. С другой стороны, он может и промолчать… Вообще в идеале следовало бы признаться самой, но вряд ли после этого реакция будет иной, чем если об этом они узнают от зеленокожего. Как ни смотри, не слишком радостные перспективы. Особенно если учесть, что его вид – наследники и, в конце концов, уничтожит мой. Нет, неправильно. Я знаю только, что моему виду предсказано вымирание, и наследниками является не он. Нельзя обвинять кого-либо без доказательств, лучше заняться возвышением себе подобных, чем предаваться депрессивным настроениям. Да, я одичала, да, единственный встреченный мной родич оказался мертвым, но если бы нам полагалось вымереть почти сразу… да нет, это не имеет смысла. Логичнее всего как раз, что мы размножимся и расселимся, а потом нас медленно и постепенно вытеснят наследники. Из этого и буду исходить. Значит, предположительно главные опасности таковы: первоначальное выживание, но это уже пройденный этап, размножение и расселение и последующее уничтожение. Выжить-то я выживу, теперь я в этом почти уверенна, следовательно, наибольшее внимание обратить на второй этап: размножение и расселение. Необходимо ни в коем случае не плодить монстров полукровок, а также позаботиться о размножении со своим видом. Я закашлялась, подавившись от собственных мыслей. Еще надо добиться, чтобы его уважали остальные и, разумеется, проследить, чтобы мои потомки не деградировали до полуразумного состояния, а, значит, и самой нельзя скатываться. И никогда, ни перед кем не считать свой вид ниже и хуже других, потому что тогда и другие не станут этого делать. Я такая, какая я есть, полноправный представитель своего вида, и мне нечего стыдиться. Да, у меня есть не самые приятные привычки и инстинкты, но это ничуть не принижает меня. Я ни разу не грабила и не убивала, чтобы разжиться чужим имуществом, и уверена, что во многих случаях поступала даже разумнее большинства людей. И в первую очередь, сама должна научиться принимать саму себя такую, новую.

Почему-то мне пришлось по душе принятое решение и, убедившись, что крыша снова не протекает, а стена приняла хм… более вертикальное положение, я закопалась во влажный красный мох. Надо отметить, что спать в нем оказалось не так тепло и уютно, как в гнезде на дереве, но бессонная ночь сделала свое дело, и я быстро задремала под убаюкивающие звуки дождя.

Проснувшись, я обнаружила, что мое плавсредство привязано к плоту ученых, со стороны почти сплошной стены.

— Течением прибило, вот мы и решили прицепить, на всякий пожарный, — негромко пояснил ожидавший моего пробуждения Росс. Он сидел на подушке из мха, по-турецки скрестив ноги и обстругивал стебель бамбука. Остальные, похоже, находились внутри помещения или с других боков. Опять зеленокожий. Я прислушалась к ощущениям. Симпатии к нему не прибавилось, но и агрессии я не чувствовала. Скорее страх под давлением ядовито-желтых глаз. — Сейчас ты в состоянии нормально общаться?

— Думаю да, — кивнула я, доставая из корзины фрукт и приступая к ужину.

— У меня вопрос, — сказал Росс. — Ты говорила, что убивала дважды и один раз почти. Это случилось в таких же припадках, как со мной? — ну не мог об этом не вспоминать!

— Когда почти, да, это случилось, примерно как с тобой, хотя и по другой причине, а те два убийства, тоже связаны, хотя и не непосредственно, — неопределенно пробурчала я.