Некоторую часть этого времени Богиня сидела на подушках, напряженно гладя белую кошку, будто в любое мгновение ожидала появления знака. Значительную часть времени она была занята. Ее отзывали на уроки, потом на молитвы и, наконец, принимать ванну. Пока ее не было, у Кристофера возникла отчаянная идея попытаться связаться с жизнью, которая лежала в кровати в Замке. Он подумал, что сможет заставить ее встать и заняться уроками. Но хотя у него возникло четкое ощущение отделенной части себя, он не мог связаться с ней – или же, если и связался, не имел возможности понять это. «Делай уроки! – подумал он. – Выбирайся из кровати и веди себя как я!» И в сотый раз спросил себя, почему просто не взорвет Храм и не уйдет.

Наконец, вернулась Богиня в длинной белой ночной рубашке и только с двумя браслетами. Она поцеловала матушку Прадуфут в проеме арки, желая спокойной ночи, и забралась на белые подушки, с любовью обняв белую кошку.

– Теперь уже недолго, – сказала она Кристоферу.

– Надеюсь, что так! – ответил он. – Честно, не могу понять, чего ты жалуешься на свою жизнь. Я бы, не задумываясь, поменял Флавиана и Габриэля на твою матушку Праудфут!

– Да, возможно, я веду себя глупо, – сонно согласилась она. – А с другой стороны, я вижу, что ты не веришь в Ашет, и потому видишь всё немного не так, как я.

По ее дыханию Кристофер понял, что после этих слов она заснула. Должно быть, он и сам задремал в конце концов. Желеобразная стена оказалась не так уж и неудобна.

Его разбудил странный высокий писк. Отчаянный звук, немного напоминающий тот, который издает просящий пищи птенец. Кристофер резко проснулся и увидел широкую полосу лунного света, пересекающую плитки пола.

– О, смотри! – произнесла Богиня. – Знамение.

В лунном свете появилась ее указующая рука со свисающим с нее браслетом. Она указывала на Бети – белую кошку. Бети неподвижно лежала, вытянувшись в полосе лунного света. Что-то крошечное и очень-очень белое ползало и карабкалось по ней, заполняя воздух отчаянными высокими криками.

Богиня выбралась из подушек, встала на колени и подобрала крошечное существо.

– Он замерз, – сказала она. – У Бети родился котенок и… – последовала долгая пауза. – Кристофер, – Богиня явно старалась говорить спокойно. – Бети мертва. Значит, я умру, когда найдут новую Ашет.

Стоя на коленях рядом с мертвой кошкой, она пронзительно закричала – и кричала, и кричала.

Появились огни. По плиткам зашлепали бегущие ноги. Кристофер изо всех сил постарался погрузиться в стену так глубоко, как мог. Он знал, что чувствует Богиня. Он чувствовал то же самое, когда очнулся в морге. Но лучше бы она перестала кричать. Когда худая матушка Праудфут ворвалась в комнату в сопровождении двух других жриц, он сделал всё, что мог, чтобы запустить левитационные чары.

Однако Богиня сдержала обещание. Всё еще крича, она попятилась от жалкого тела Бети, словно оно ужасало ее, и драматично выбросила руку, так что свисающий браслет щелкнул Кристофера по носу. К счастью, браслет был серебряным.

Со ставшим уже привычным грохотом Кристофер приземлился в своей кровати в Замке: плотный и видимый, и одетый в пижаму. Судя по освещению, был почти полдень. Кристофер торопливо сел. На другом конце комнаты в деревянном кресле сидел Габриэль де Витт, глядя на него еще более угрюмо, чем обычно.

Габриэль сидел, поставив локти на ручки кресла и сложив домиком под орлиным носом длинные пальцы с крупными костяшками. Прервать с ним зрительный контакт было столь же сложно, как с драконом.

– Так значит, ты уходил в спиритическое странствие, – произнес он. – И подозреваю, совершаешь их регулярно. Это многое объясняет. Не будешь ли ты так любезен сообщить мне, где только что был и почему тебе понадобилось столько времени, чтобы вернуться?

Кристоферу ничего не оставалось, кроме как объяснить. Он предпочел бы умереть. Потеря жизни – ничто по сравнению с тем, как на него смотрел Габриэль.

– Храм Ашет! – воскликнул он. – Глупый мальчишка! Ашет – одна из самых злобных и мстительных богинь в Родственных мирах! Войско ее Руки известно тем, что преследует людей сквозь миры и года за гораздо меньшие провинности, чем совершил ты. Счастье еще, что ты не стал взрывать ее Храм. И я рад, что тебе хватило благоразумия оставить Живую Ашет ее судьбе.

– Ее судьбе? Они же не убьют ее на самом деле? – спросил Кристофер.

– Конечно, убьют, – ответил Габриэль самым спокойным и сухим своим тоном. – Именно об этом говорило знамение. Старшая Богиня умирает, когда избирается новая Ашет. Полагаю, считается, что жертвоприношение старшей увеличивает могущество божества. А эта девочка должна быть для них особенно ценна, поскольку она, похоже, сама по себе кудесница.

Кристофер пришел в ужас. Он вдруг понял, что Богиня знала – или, по крайней мере, подозревала, – что с ней произойдет. Потому она и пыталась заставить его помочь.

– Как вы можете быть так спокойны? – спросил он. – У нее только одна жизнь! Разве вы не можете как-нибудь помочь ей?

– Милый мой Кристофер, по всем Сериям и Родственным мирам существует более сотни миров, и в половине из них есть практики, ужасающие цивилизованного человека. Если бы я стал тратить на них свое время и сострадание, у меня не осталось бы его на исполнение моих непосредственных обязанностей: предотвращение злоупотребления магией здесь. Поэтому я должен принять меры на твой счет. Будешь отрицать, что злоупотребил магией?

– Я… – начал Кристофер.

– В этом нет никаких сомнений. Ты потерял по меньшей мере три жизни в другом мире. И, возможно, насколько я понимаю, потерял все шесть во время спиритических странствий. Но поскольку физическая жизнь – жизнь, которую ты должен был потерять – лежала здесь вроде как спящая, естественные законы были вынуждены искривиться так, чтобы дать тебе возможность потерять ее как полагается. Продолжись это еще немного, и ты вызвал бы серьезные отклонения по всей Двенадцатой серии.

– На этот раз я не терял жизнь, – защищаясь, произнес Кристофер.

– Значит, ты потерял ее во время предыдущего спиритического странствия. У тебя определенно опять на одну меньше. И этого больше не повторится, Кристофер. Сделай одолжение: немедленно оденься, и пройдем в мой кабинет.

– Э… – произнес Кристофер. – Я еще не завтракал. Могу я…

– Нет, – отрезал Габриэль.

Кристофер понял, что дела по-настоящему плохи. Его трясло всё время, пока он выбирался из кровати и шел в ванную. Дверь в ванную не желала закрываться. Кристофер чувствовал, как Габриэль с помощью сильных чар держит ее открытой, чтобы убедиться, что он не попытается удрать. Под пристальным взглядом Габриэля он умылся и оделся быстрее, чем когда-либо в жизни.

– Кристофер, – произнес Габриэль, пока он торопливо причесывался, – ты должен понять, что я сильно беспокоюсь о тебе. Никто не должен терять жизни с такой скоростью, как ты. В чем дело?

– Если вы думаете, будто я теряю их, чтобы позлить вас, – с горечью произнес Кристофер, – то это не так.

Габриэль вздохнул:

– Возможно, я плохой опекун, но я знаю свой долг. Пошли.

Он бесшумно прошествовал по коридорам, и Кристоферу пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отстать. «Что случилось с моей шестой жизнью?» – заинтересовался Кристофер не охваченной ужасом частью сознания. Он был склонен решить, что Габриэль просчитался.

В сумеречном кабинете их ждали мисс Розали, доктор Симонсон и один из младших членов персонала Замка. Их окутывали мерцающие прозрачные чары. Взгляд Кристофера встревоженно метнулся от них к кожаной кушетке, стоящей на темном полу в центре, которая напоминала кресло дантиста. За ней располагалась подставка с двумя стеклянными колпаками. Внутри того, что слева, ни на чем висела большая катушка. В то время как тот, что справа, был пуст, если не считать колечка для шторы – или что это такое, – лежавшего на дне.