Кристофер посмотрел на Такроя. Такрой побледнел – даже сильнее, чем когда входил в транс. Его лицо приобрело цвет молока с капелькой кофе в нем.

Это был идеальный предлог бросить поиски Габриэля. Кристофер ожидал, что ему придется сделать над собой усилие. Однако, неожиданно для самого себя, он тут же встал. Ему даже не понадобилось вспоминать, что Богиня тоже слышала признание Такроя о том, что часть его находится в Одиннадцатой серии.

– Такрой, – позвал Кристофер, зная, что важно назвать его именем духа. – Такрой, зайдем на минутку в тот пустой кабинет. Мне надо поговорить с тобой.

Такрой медленно и неохотно встал.

– Мордехай, ты выглядишь больным, – резко произнесла мисс Розали. – Хочешь, пойду с тобой?

– Нет! – хором ответили Кристофер с Такроем.

В пустом кабинете Такрой присел на край стола и спрятал лицо в ладонях. Кристоферу стало его жаль. Пришлось напомнить себе, что это они с Такроем принесли дяде Тенни оружие, которое разбросало жизни Габриэля. Только тогда он смог сказать:

– Я должен спросить тебя кое-о-чем.

– Знаю.

– Так что там с Одиннадцатой серией?

Такрой поднял голову:

– Наложи вокруг нас сильнейшие чары глухоты и тишины, какие можешь.

Кристофер наложил чары – даже с большей горячностью, чем для мамы и мисс Белл. Он довел их до такой крайности, что онемел и едва сумел прощупать и вычистить центр чар, чтобы они с Такроем могли слышать друг друга. Теперь он был абсолютно уверен, что никто, даже встав к ним вплотную, не сможет подслушать ни единого слова. Однако Такрой пожал плечами:

– Возможно, они всё равно смогут услышать. Их магия совсем не такая как наша. И, понимаешь, у них моя душа. Поэтому они знают почти всё, что я делаю. А когда чего-то не знают, я должен приходить к ним в виде духа и отчитываться. Ты однажды видел, как я иду туда – они вызывают меня в одно место рядом с Ковент-Гарден.

– Твоя душа? – спросил Кристофер.

– Да, – с горечью ответил Такрой. – Та часть, которая делает тебя тем, кто ты есть. В твоем случае это то, что переходит от жизни к жизни. Моя была отделена от меня при рождении, как у всех людей в Одиннадцатом. Они оставили ее у себя, когда младенцем отправили меня сюда – в Двенадцатую серию.

Кристофер вытаращился на Такроя. Он всегда знал, что Такрой не похож на других – с его кожей цвета кофе и кучерявыми волосами, – но прежде не задумывался над этим, поскольку в Везделках встречал множество странных людей.

– Зачем они отослали тебя?

– Чтобы сделать из меня подопытного кролика. Время от времени, когда Драйт хочет изучить другой мир, он помещает в него кого-нибудь. На этот раз он решил, что хочет изучить добро и зло, так что приказал мне сначала работать на Габриэля, а потом – на худшего злодея, какого смог найти, коим и оказался твой дядя. В Одиннадцатом не руководствуются понятиями правильного и неправильного. Они не считают себя людьми. Хотя нет, подозреваю, они считают, что они – единственные настоящие люди. А всех остальных изучают, будто животных в зоопарке, когда Драйту случается чем-нибудь заинтересоваться.

По голосу Такроя Кристофер чувствовал, что он до глубины души ненавидит людей Одиннадцатого мира. И он прекрасно его понимал. Такрой находился даже в худшем положении, чем Богиня.

– Кто такой Драйт?

– Король, жрец, главный маг… – Такрой пожал плечами. – Нет, на самом деле, он не подходит ни под одно из этих определений. Его называют Верховным Отцом Клана, и ему тысячи лет. Он живет так долго за счет того, что съедает чью-нибудь душу, как только его силы начинают слабеть. Но он имеет полное право так поступать. Все люди Одиннадцатого и их души принадлежат ему по закону. Я принадлежу ему.

– А по какому закону он притянул к себе жизни Габриэля? – спросил Кристофер. – Ведь именно это он сделал, не так ли?

– Я понял это, как только Флавиан сказал: «Одиннадцатая серия». Я знаю, Драйт всегда хотел изучить кого-нибудь с девятью жизнями. В Одиннадцатом такие люди появиться не могут, поскольку это лишь один мир, а не серия. Драйт не дает ему разделиться на несколько миров, чтобы у него не было соперников. А ты ведь знаешь, что твои девять жизней появились от того, что все двойники, которые могли бы быть у тебя в Двенадцатой серии, по той или иной причине так и не родились?

– Да, но что говорит закон Одиннадцатого насчет кражи кудесника по частям? – настаивал Кристофер.

– Не уверен, – признался Такрой. – Я не уверен, что у них есть такие законы, как у нас. Возможно, по закону Драйт выйдет сухим из воды. Они руководствуются гордостью, внешним видом и действиями.

Кристофер немедленно решил, что Драйт не выйдет сухим из воды – он приложит к этому все силы.

– Полагаю, он просто подождал, пока не увидел, сколько жизней освободилось, а потом собрал их, – сказал он. – Расскажи мне об Одиннадцатом всё, что знаешь.

– Ну, – произнес Такрой. – Я не был там с самого рождения, но знаю, что с помощью магии они контролируют всё. Они контролируют погоду, чтобы жить в открытом лесу и проконтролировать, где каким деревьям расти. Еда появляется, когда они позовут, и для готовки они не пользуются огнем. Они не пользуются огнем вовсе. Они считают вас всех дикарями из-за того, что вы им пользуетесь. И столь же презрительно они относятся к магии всех остальных миров. Они видят в вас хоть что-то хорошее, только когда вы абсолютно преданны королю, или вождю, или какому-то еще руководителю. Они восхищаются такими людьми, особенно теми, которые из преданности мошенничают и лгут…

Такрой рассказывал еще с полчаса. Он говорил так, словно испытывал облегчение от возможности наконец-то выговориться, но Кристофер видел, что ему приходилось прикладывать немалые усилия. Где-то посередине рассказа, когда морщины на лице Такроя придали ему измученный вид, Кристофер велел ему подождать и выскользнул из заглушающих чар к двери. Как он и ожидал, мисс Розали стояла снаружи, выглядя свирепее, чем обычно.

– Мордехай до изнеможения работал для тебя! – прошипела она. – Что ты тамс нимделаешь?

– Ничего, но ему необходимо что-нибудь для подкрепления, – ответил Кристофер. – Не могли бы вы…

– За кого ты меня принимаешь? – резко произнесла мисс Розали.

Почти тут же прибежала Эрика с подносом. Кроме чая и двух тарелок, на которых приличной горкой возвышались пирожные, в углу подноса угнездилась крошечная бутылка бренди. Когда Кристофер занес поднос внутрь чар, Такрой посмотрел на бренди, ухмыльнулся и бухнул в свой чай солидную порцию. Похоже, бренди оказал на него столь же живительное воздействие, как пирожные на Кристофера. Пока они вместе разделывались с содержимым подноса, Такрой вспомнил еще множество нужных вещей.

Среди прочего он сказал:

– Случайно встретив кого-нибудь из Одиннадцатого, можно принять его за благородного дикаря, но это большая ошибка. Они очень, очень цивилизованы. Что касается благородства… – Такрой замолчал, не донеся пирожное до рта.

– Ешь свой цивилизованный завтрак, – сказал Кристофер.

Такрой коротко усмехнулся на шутку.

– До ваших миров дошли слухи о них. Они – источник историй об эльфах. Представь их именно такими: холодными нездешними существами, которые руководствуются совершенно иными правилами, – и тогда получишь некоторое представление. На самом деле я не понимаю их, хотя и родился одним из них.

Кристофер уже понял, что возращение Габриэля станет самой тяжелой задачей из всего, чем он занимался за все свои жизни. Если не невозможной.

– Ты сможешь выдержать поход в Одиннадцатый со мной? – спросил он. – Чтобы не дать мне наделать ошибок.

– Как только они поймут, что я рассказал тебе, они в любом случае отволокут меня туда, – Такрой снова сильно побледнел. – И ты теперь в опасности из-за того, что знаешь.

– В таком случае, – сказал Кристофер, – мы расскажем всем в Замке и велим Иоланте и Берил напечатать отчет в правительство. Драйт не может убить всех.