Некоторое количество подъемов и скольжений спустя они обогнули выпяченную скалу и упали в другую лощину, где воздух был спокойным и теплым. Далекий закат окрашивал траву в розовый.

– Так-так, – произнес человек дяди Тенни. – Ты вполовину меньше, чем я ожидал. Рад знакомству, Кристофер. Я Такрой, – и ухмыльнулся Кристоферу.

Такрой был таким же сильным и молодым, как его голос – крепко сбитый, с коричневым круглым лицом и веселыми карими глазами. Он сразу же понравился Кристоферу. Частично, потому что Такрой был единственным известным ему взрослым мужчиной с такими же кудрявыми, как у него, волосами. То есть не совсем такими же. У Кристофера волосы свободно лежали крупными черными локонами, в то время как волосы Такроя туго завивались массой маленьких светло-каштановых пружинок. Кристофер подумал, что Такрою, наверное, бывает больно, когда гувернантка или еще кто заставляет его расчесывать волосы. И тут он заметил, что кудри у Такроя сухие. Да и на одежде не осталось и следа блестящей сырости, которая присутствовала за мгновение до того. Такрой был одет в зеленоватый камвольный костюм – довольно потрепанный, но он не был даже влажным.

– Как ты смог так быстро высохнуть? – спросил Кристофер.

Такрой засмеялся:

– Я не присутствую здесь телесно, как, видимо, присутствуешь ты. А ты промок насквозь. Как это случилось?

– Дождь в Месте Между. Ты тоже был мокрым.

– Правда? Я не могу отчетливо видеть в Переходе – для меня он скорее похож на ночь с несколькими звездами, по которым можно ориентироваться. Мне сложно отчетливо видеть даже здесь, на Грани Мира – хотя тебя я, конечно, хорошо вижу, поскольку мы оба этого хотим.

Заметив, что Кристофер уставился на него, не понимая ни слова, он задумчиво сузил глаза. Из-за этого вокруг них появились маленькие смеющиеся морщинки. Симпатия Кристофера возросла.

– Скажи, – сказал Такрой, махнув коричневой рукой в сторону остальной части лощины, – что ты здесь видишь?

– Лощину, – ответил Кристофер, озадачившись, что видит Такрой, – с зеленой травой. Садится солнце, и из-за него ручей внизу кажется розовым.

– Серьезно? Тогда, думаю, ты будешь сильно удивлен, узнав, что я вижу лишь розоватый туман.

– Почему? – спросил Кристофер.

– Потому что я здесь только духом, в то время как ты, похоже, присутствуешь во плоти. Там, в Лондоне, мое драгоценное тело лежит на диване в глубоком трансе, завернутое в одеяло и согреваемое каменными грелками, а красивая и милая юная леди играет для меня на арфе. Я настоял на юной леди как части моего вознаграждения. Как считаешь, ты тоже где-нибудь лежишь в кровати, завернутый в одеяло?

Поняв, что этот вопрос вызвал у Кристофера одновременно озадаченность и нетерпение, Такрой снова сузил глаза.

– Давай отправляться, – сказал он. – Следующая часть эксперимента заключается в том, чтобы посмотреть, сможешь ли ты принести домой заранее приготовленный сверток. Я поставил свою метку. Поставь свою, и мы спустимся в этот мир.

– Метку? – переспросил Кристофер.

– Метку, – подтвердил Такрой. – Если не поставишь метку, как ты собираешься найти путь в этот мир и из него, или как узнаешь, который это мир, когда подойдешь к нему?

– Лощины легко найти, – возразил Кристофер. – И я могу сказать, что бывал раньше в этой Везделке. В ней самый маленький ручей.

По-прежнему прищурившись, Такрой пожал плечами:

– Мальчик мой, ты меня пугаешь. Будь добр, доставь мне удовольствие: нацарапай цифру девять на скале или еще на чем. Я не хочу быть тем, кто потеряет тебя.

Кристофер услужливо подобрал заостренный кремень и процарапал им по грязи на тропе, выводя большую кривую девятку. Подняв взгляд, он обнаружил, что Такрой уставился на него с таким выражением, будто увидел приведение.

– В чем дело?

Такрой издал короткий, немного безумный смешок.

– О, ничего особенного. Я вижу ее, вот и всё. Только это неслыханно, вот и всё. А ты видишь мою метку?

Кристофер осмотрел всё, что можно, включая закатное небо, и вынужден был признаться, что не видит ничего, похожего на метку.

– Хвала Небесам! – воскликнул Такрой. – Хоть это нормально! Но я всё еще всерьез озадачен тем, что ты из себя представляешь. Начинаю понимать, почему твой дядя пришел в такое возбуждение.

Они не спеша спустились в лощину. Такрой с небрежным видом засунул руки в карманы, однако у Кристофера возникло впечатление, что обычно Такрой попадал в Везделки быстрее – каким-то совершенно иным путем. Несколько раз он перехватывал брошенные на него взгляды Такроя, как будто Такрой не был уверен, каким путем идти, и ждал, что будет делать Кристофер. Кажется, он испытал большое облегчение, когда они подошли к концу лощины и оказались на изрезанной колеями дороге, окруженной громадными деревьями джунглей. Солнце почти село. Впереди, в окнах старого полуразвалившегося постоялого двора горел свет.

Это была одна из первых Везделок, в которых Кристофер побывал. Он помнил ее более жаркой и влажной. Деревья тогда были ярко-зелеными и мокрыми. А теперь, насколько он мог разглядеть в розовом освещении, они стали коричневыми и немного увядшими. Последовав за Такроем на деревянную веранду постоялого двора, представлявшую собой безумную конструкцию, он увидел, что очаровавшие его в прошлый раз шарики разноцветных грибов высохли и побелели. Интересно, вспомнит ли его хозяин постоялого двора.

– Хозяин! – крикнул Такрой и, когда не последовало никакой реакции, обратился к Кристоферу: – Можешь постучать по столу? Я не могу.

Кристофер заметил, что изогнутые доски веранды скрипят под его ногами, но не под ногами Такроя. Как будто Такрой не присутствовал здесь на самом деле. Кристофер взял деревянную миску и сильно постучал ею по скрученному столу. Это заставило Такроя снова сузить глаза.

Шаркая ногами, вышел хозяин, закутанный в три (если не больше) вязанных шали, и был он слишком несчастным, чтобы заметить Кристофера, не говоря уже о том, чтобы узнать его.

– Курьер Тенни, – представился Такрой. – Я так понимаю, у вас есть для меня передача.

– Ах да, – поежился хозяин. – Не хотите зайти внутрь, сэр – подальше от этой исключительно мерзкой погоды? Самая суровая зима за много лет – никто такой не помнит.

Приподняв бровь, Такрой посмотрел на Кристофера.

– Мне вполне тепло, – сказал тот.

– Тогда останемся снаружи, – решил Такрой. – Передача?

– Сию минуту, сэр, – поежился хозяин. – Но не хотите ли чего-нибудь горячего, чтобы согреться? За счет заведения, сэр.

– Да, пожалуйста, – быстро произнес Кристофер.

В последний раз, когда он здесь был, ему дали нечто с шоколадным вкусом, но не какао, а гораздо вкуснее. Хозяин кивнул, улыбнулся и, дрожа, прошаркал обратно внутрь. Кристофер сел за стол. Хотя уже почти совсем стемнело, ему было восхитительно тепло. Его одежда замечательно высыхала. Кучи толстых мотыльков бились в освещенные окна, но сквозь них проникало достаточно света, чтобы он видел, как Такрой сел на воздух, а потом перенес себя в сторону до стула напротив Кристофера.

– Тебе придется выпить и то, что принесут мне, – сказал Такрой.

– Ничего страшного, – ответил Кристофер. – Зачем ты велел мне написать девятку?

– Потому что эта группа миров известна как Девятая серия, – объяснил Такрой. – У твоего дяди здесь много торговых дел. Поэтому было проще начать эксперименты отсюда. Если сработает, думаю, он планирует целый ряд путешествий по всем Родственным мирам. Возможно, тебе это покажется немного скучным.

– О, нет, мне понравится, – заверил Кристофер. – Сколько еще серий после девятой?

– Наша – Двенадцатая, – ответил Такрой. – А потом они возвращаются в другую сторону к Первой. Не спрашивай, почему они идут задом наперед. Так сложилось.

Кристофер нахмурился. В Месте Между было гораздо больше лощин, и располагались они в полном беспорядке, а не в четкой последовательности, позволяющей считать до двенадцати. Но он подумал, что Такрою – или дяде Тенни – лучше знать.