Ложно положение историка России. В отличие от историков Запада, в России историк не имеет автономного положения, ведь не имеет автономии и университетская система, нет ни политической, ни экономической автономии интеллектуальной среды. Во второй половине XIX века появилась автономия исторической науки, но революция вернула все в лоно деспотии. Чем большие обобщения требуются от историка, тем больше он обязан лгать в угоду власти. Относительная объективность может достигаться лишь в исследованиях на очень маленькие, неинтересные для власти темы, но историки трусят и здесь, потому что власть всегда может политизировать самую, казалось бы, безобидную тему. Поэтому изучение истории России требует делать поправку не только на те особенности исторического познания, которые характерны и для историографии Запада, но и на российский деспотизм.

Один из самых странных мифов российской истории — будто бы армия тут не влияет на политику. Между тем, все изменения в политическом строе, не говоря уже о переворотах, санкционировались армией. Первая русская революция не была поддержана армией и закончилась провалом, вторая и третья пользовались поддержкой армии — и увенчались успехом. Династия Романовых пришла к власти благодаря тогдашней армии — казакам. Ельцин победил Горбачёва благодаря поддержке военных — которым он дал новую жизнь, отдав в качестве игрушки Чечню. Лубянка удержалась у власти лишь потому, что задобрила армию деньгами. Отчасти миф основывается на том, что армия в России не существует отдельно, как во многих странах. Армия есть общество, она перемешана со всеми общественными слоями и составляет костяк этих слоёв. Царь, генсек, президент, — прежде всего главнокомандующие. Ярче всего это проявилось в Николае I, Николае II, Путине этих полковниках на престоле, но и другие русские властители не штатские были.

География. Основная географическая особенность России не её большие размеры, а всё-таки её морозы. Если бы Россия располагалась на широте Индии, улицы Москвы были бы устланы тысячами и сотнями тысяч нищих. Зима убивает их, оставляя в живых только тех, кто имеет теплый дом. Это создаёт видимость благополучия. При этом интеллектуальные столпы постоянно призывают ещё более «подморозить» Россию. Им не страшно подмораживание — они уже под непрерывное вопияние о своей нищете имеют и камины, и дачи теплые, и поездки в Турцию или Египет, то есть то, чего не имеет абсолютное большинство жителей страны. А интеллектуальное подмораживание им не страшно, ибо интеллект у них не существует, а "всё ещё существует", перемогается от одного вранья до следующего.

Российский милитаризм вряд ли имеет одну причину, но одну причину указать можно. Это очень материальная причина. Историк русского земледелия Леонид Милов подсчитал, что затраты на обработку земли в центральной России, в России границ XIV–XV веков, больше, чем доход с этой земли. Его выводы звучат как приговор:

"Земледелие в пределах исторического ядра Российского государства имело жестко ограниченные мачехой-природой рамки… Россия была многие столетия социумом с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта. Исключительно экстенсивный характер земледелия, и невозможность при тогдашнем уровне российской цивилизации развивать производство путем его интенсификации неизбежно и постоянно выдвигали проблему освоения новых территорий для увеличения валового продукта земледелия".

Милов подсчитал, что на душу собиралось 21,4 пуда зерна в год. Этого могло хватить на питание людей, однако крестьяне были вынуждены прикармливать зерном скотину, продавать зерно для покупки того, что нельзя было произвести в хозяйстве.

Так что те горе-патриоты, которые подчёркивают, что Россия не имела выгод от своих колоний, просто плохо считают. Недаром страшный их сон — сокращение страны до размеров княжества Ивана Калиты. Завоёванные земли дали русским возможность выжить. (Жители этих земель, кстати, скорее мешали). Миф о том, что в России в её колоссальных современных границах слишком холодно для успешного земледелия — ложь.

Означает ли это, что военная экспансия была неизбежна? Нет, ведь многие страны мира в ещё худшем положении были, а некоторые и остаются, но не воюют. Настрой на завоевание ухудшил положение русского крестьянина, потому что от него стало требоваться ещё и поддерживать эти завоевания зерном — налогами, и свободой — точнее, пришлось пожертвовать свободой, принять крепостное рабство, поместную систему. Многие народы выбрались из нищеты, обусловленной природными условиями, благодаря напряжению творческих, а не военных сил. Российский же милитаризм сегодня сам — главная непогода России.

В любом случае, в современном мире зависимость от природных условий носит не прямолинейный характер, и княжество Монако не умирает с голоду, и Россия в границах княжества Калиты, без налогов с нефти, без воронежских чернозёмов и северных ископаемых, сейчас могла бы заработать на кусок хлеба, и даже с маслом. Конечно, это потребовало бы превратиться из военных в мирных жителей, но бывали и почудеснее превращения.

От "первоначального ядра" российский милитаризм убежал далеко. Однако, однако, крайне недоволен своей страной. Она кажется ему слишком холодной и скудной. Нефти — всего 7 % от мировых запасов. Между тем, население страны — 2,5 % от мирового, так что нефти на одного жителя страны в три раза больше, чем на среднего «землянина». Газа в России — 32 % от мировых запасов.

Милитаризм всегда брюзжит. Римская империя боялась завоевания города Рима и тогда, когда её границы уже были «превентивно» отодвигнуты до Персии. Россия как всякая агрессивная империя более всего боится вернуться в свои первоначальные границы. Быть размером с Польшу или Венгрию империалисту кажется унизительным поражением, обесценивающим все «подвиги».

Если же говорить о том, достаточно ли России быть такой, какова она сегодня, ответ прост: «да».

В России до сих пор есть города, которые отапливают мазутом (в том числе, Камчатка), но это — результат централизованного планирования. Камчатка вполне могла бы отапливаться собственными геотермальными источниками, как Исландия, но это не интересно номенклатурократии.

Зависти кажется, будто в России мало воды. Между тем, в Израиле, Индии, Китае — вот где не хватает воды. В России живет 2,5 % населения планеты, а речной сток составляет 10 % от мирового (Смирнов, 2006, 33).

Состояние воды в России плохое. Но ведь это В.Путин, придя к власти, прежде всего упразднил независимую природоохранную службу. Впрочем, и ранее она была «независимой» лишь в небольшой степени.

Россия — «лесистая» страна. Однако, в Европе в 1850–1980 гг. площадь лесов выросла на 4 %, а в России — сократилась на 12 % (Смирнов, 2006, 202).

Кого-нибудь утешит, что в Китае лесов стало меньше на 39 %?

Пахотные земли России составляют 121,6 миллиона гектаров (вся Белоруссия — 21 миллион). Пахотных земель в Канаде 20,2 миллиона, этого хватает для прокорма 31 млн. человек и остаётся на экспорт до половины урожая (когда год удачный).

При минимальной урожайности в 25 центнеров (реально даже сейчас — 30). Можно собрать зерна 125 млн. тонн, что достаточно для прокорма 180 млн. человек.

В Российской империи («СССР») пашни было больше на 42 %, но лучшие земли были именно в России: Казахстан, Азербайджан, Белоруссия не могли похвастаться хорошими почвами. Лучше, чем в России, были земли Украины, Молдавии, Грузии, но они составляли лишь шестую часть общесоюзных.

Главным аргументом милитариста становится «сибирский холод». Если бы Россия сохранила Аляску, империалист жаловался бы на её плохой климат. Что Сибирь с 1960-х годов кормит всю империю своей нефтью и газом, империалист из сознания вытесняет. Если Россия завоевала Ниццу, и на её климат жаловались бы.

Российские овощи и зерновые прекрасно приспособлены к российскому климату. Проблемы начнутся с потеплением: озимые хорошо приспособлены к холодным снежным зимам, и плохо — к бесснежным, пусть даже тёплым. Они будут гибнуть от вымокания и преть (Смирнов, 2006, 48).