Лицо Римы исказилось.

– Нет, это не правда!

Она прикусила губу и опустила голову. Мелик взял ее под подбородок и посмотрел в глаза.

– Вы скажете мне правду, – угрожающе сказал он. – В противном случае я все расскажу Мамеду. У меня есть доказательства, что вы замешаны в убийстве журналиста Эьдара Хусаинова. Не думаю, что вам это простят.

Рима расплакалась. Слезы стирали ее макияж. Ее глаза опухли, нос покраснел, и она стала некрасивой. Не глядя на Мелика, она бросилась к двери. Мелик догнал ее, но она забилась в истерике, стала царапать и кусать его.

– Оставьте меня, я пойду к этой мерзавке!..

Она выкрикивала отвратительные, грязные слова. Мелик схватил ее и понес в ванную. Открыв кран с холодной водой, он подставил под него голову Римы. Вопль, который она испустила, был наверняка услышан в

Сумгаите. Мелик железной хваткой держал ее под краном в течение нескольких минут Когда после этого душа Рима увидела в зеркале свое отражение, она издала новый вопль:

– Сволочь! Подлец!

Она бросилась на него, как тигрица, выставив вперед свои когти.

Но Мелик охладил се пыл пощечиной, отправившей ее в другой угол комнаты. Рима неподвижно лежала на полу. Мелик осторожно подошел к ней.

– Мне очень жаль, – сказал он, – но у меня не было другого способа успокоить вас. Это в ваших же интересах и в интересах

Мамеда. Если вы хотите его спасти, вы скажете мне правду. Что вас связывает с Фидан? Помимо секса.

Она усмехнулась и прошептала:

– Вам и это известно.

– Признаться, меня это удивило. Мне казалось, что вы должны предпочитать мужчин. Но я видел вас с ней собственными глазами…

Рима закурила сигарету.

– Вас удивляет, что я предпочла Фидан мужчине? Если бы вы знали… Я вышла замуж за Мамеда в девятнадцать лет. Он уже тогда был почти таким же отвратительным, как и теперь. Но мои родители были бедными. Он показал мне, что такое любовь. Потом он стал слабеть как мужчина и требовал от меня омерзительные вещи. Я думала, что сойду с ума. Мой муж стал посылать меня в другие страны, где я встречалась с людьми, с которыми он имел дела. На меня смотрели как на дорогую шалаву, и я ею стала.

– Странно, но мне казалось, он без ума от вас…

Рима иронически улыбнулась.

– О да, он любит меня, но он почти импотент. Тем не менее, я нужна ему: я его вещь.

– А какую роль во всем этом играет Фидан?

– Фидан…

Лицо Римы смягчилось.

– Это странная история. Я знала, что она лесбиянка. Однажды она появилась на несколько необычном вечере, который мой муж устраивал для крупных клиентов с из за границы. Она весь вечер так пристально и интересно на меня смотрела, что я поняла – я ей нравлюсь.

Я была смущена… Однажды я пришла к ней на массаж. Сначала она держалась сдержанно, ни одного неуместного жеста. Но в другой раз, когда я умирала от скуки, я сама спровоцировала ее. Я спросила ее, что она испытывает, когда занимается любовью с женщинами. Она улыбнулась и сняла халат… И показала мне… Она начала меня ласкать, но я оставалась напряженной и не могла расслабиться. Но она оказалась столь терпеливой, нежной и ловкой, что я растаяла. Я никогда не испытывала такого наслаждения… Постепенно я уже не могла без нее обойтись. Мы встречались все чаще, и однажды нас застал Мамед. После этого Фидан отказывалась со мной встречаться в течение месяца…

Рима откинула голову назад. Ее распухшее от слез лицо выглядело жалко, и даже сапфир стоимостью в триста тысяч долларов казался теперь обыкновенным синим булыжником. Неожиданно Рима сняла его с пальца и бросила в противоположный угол комнаты. Камень стукнулся о мрамор и закатился под кресло.

– Я ненавижу Мамеда! – призналась Рима. – Но я не могу обойтись без его денег.

Мелик был потрясен. Складывалось впечатление, что Фидан была центром паутины, сотканной ФСБ в Баку.

– Вы знали, что Фидан агент ФСБ? – спросил он. – И что она замешана в этих убийствах?

Рима покачала головой.

– Я не имела об этом понятия. Правда, она часто спрашивала меня, чем занимался Мамед в Иране. Но, так как Мамед попросил меня не говорить об этом никому, я молчала…

Она высморкалась.

– Он сам во всем виноват. Я давно мечтала о манто из пантеры за тридцать тысяч фунтов. Вернувшись из Ирана и в принципе договорившись о контракте, он сделал мне этот подарок. В его отсутствие я познакомилась с одним молодым красивым парнем. Однажды он пришел ко мне, и мы занимались любовью на этом манто. Неожиданно вернулся Мамед и пришел в ярость, застав нас. Он отдал мое манто этой шлюхе секретарше, которая спит со всеми выгодными для Мамеда клиентами…

– А дальше? – спросил Мелик. Он так и думал об Уле.

– Я утешилась с Фидан и все ей рассказала: про манто и про самолеты. Ей все это было очень интересно, и она задала мне кучу вопросов. Но я обо всем этом вскоре забыла… И лишь когда убили журналиста Эльдара Хусаинова начала кое о чем догадываться.

Мамед же очень изменился, стал нервным и раздражительным. Он спросил меня, не рассказывала ли я кому-нибудь о "Боингах". Я отправилась к Фидан и потребовала у нее объяснений, я даже угрожала ей.

Рима налила стакан красного вина и залпом выпила его. Ее руки дрожали.

– Это было ужасно, – продолжала она. – Фидан призналась мне, что работает на российскую разведку и ненавидит людей, подобных Мамеду.

Она стала шантажировать меня, угрожать, что расскажет ему, будто я виновата в смерти журналиста. Эта женщина – чистый дьявол. После этого она клялась мне в любви и умоляла помочь ей. И я стала делать все, что она мне говорила, лишь бы Мамед ничего не узнал…

Все было так просто. Метод старый, как мир.

– Вы знали, что она убила Милу?

Рима выговорила на одном дыхании:

– Фидан попросила меня устроить вечеринку и пригласить Гараша и

Милу. Клянусь, я не знала, чем это кончится. И я до сих пор не знаю, почему она это сделала. Она отказалась дать мне объяснения.

Да, причина этого убийства оставалась единственным темным пятном и для Мелика. Придется снова расспросить Гараша.

– А почему Фидан пыталась убить меня?

Рима загасила сигарету о пепельницу.

– Шейх Захид позвонил мне сразу после вашего визита. Он был возмущен, что оказался замешанным в это дело. Он сказал, что у убийцы Милы были длинные зеленые ногти. Я испугалась за Фидан и сразу перезвонила ей. У нее как раз находились вы.

Внезапно Рима побледнела и спросила:

– Вы не убьете Фидан? Тогда я покончу с собой.

– Постараюсь не делать этого, – ответил Мелик. – Но при условии, что вы не расскажете ей о нашем разговоре.

Рима пообещала, Мелик поднялся.

– До скорой встречи, ханум Рима, – попрощался он.

Дождь лил, как из ведра, и Мендл Певзнер с жалостью смотрел на несчастного торговца апельсинами, стоящего напротив усадьбы госпожи

Аси. Дождь стекал по красноватой крыше здания, построенного в стиле рококо.

Мендл провел в Накдаране только один день, после чего Мамед

Садуллаев выпроводил его, считая, что присутствие американца в деревне неприятно ее жителям, они воспринимают это как недоверие к себе.

И Мендл с радостью вернулся в Баку. Теперь он следил за виллой, где, по всей вероятности, скрывалась Фидан.

Внезапно он увидел в зеркале "Тойоту" белого цвета, приближающийся к вилле со стороны центра. Машина доехала до виллы и остановилась перед решетчатыми воротами, рядом с автомобилем-монстром дурного вкуса: машина ханум Аси представляла собой нечто среднее между "порше" и "ламборджини", в Баку ее называли "гибрид". Из "Тойоты" вышел человек и скрылся за воротами.

Мендл направил бинокль на фасад здания. Но дом по-прежнему казался необитаемым.

Толик Баландин вошел в холл виллы и вдохнул запах сырости и плесени. Он удивился, что никто не вышел ему навстречу.

Неожиданно со спины его окликнула ханум Ася, одетая в мужской костюм. Ее некрасивое лицо могло оттолкнуть даже самого изголодавшегося мужчину.