День выдался на удивление солнечным и ласково-теплым. Конец августа, теплые деньки, солнце наливающееся осенней свежестью. Последние лоскуты лета, которое, кажется, навсегда покидает наш мир.

Выходные. Как приятно посидеть за компьютером с открытым окном, слушая, как в комнату врываются обрывки птичьих трелей. Что может быть лучше? Не надо рано вставать, не надо куда-то идти, брести, бежать, растрачивая последние нервы на общественный транспорт.

Умиротворенность. Сидишь себе за столом, пальцы бегают по клавиатуре. Не надо выходить на улицу, — можно курить прямо в комнате. Всепоглощающая ленность. Приятно быть лентяем. Побыть им хоть немного, всего два дня, отдавшись сладостной неге и душевному спокойствию.

Легкий обед, снова за свой стол. Тишина. Сонное марево повисает в комнате. Пальцы уже плохо слушаются, глаза слипаются. Свежий воздух действует усыпляюще.

Почувствовав, что засыпаю, я встал из-за стола и пересел на диван. Поставил пепельницу на стул, рядом с собой и, откинувшись на диване, закурил очередную сигарету. Обед, свернувшийся в животе теплым комочком, стал отдавать свое тепло всему телу. Веки потяжелели и стали медленно опускаться, закрывая от меня мир комнаты, залитый солнечным светом. Я сунул сигарету в пепельницу и, закинув руки за голову, закрыл глаза. Сейчас можно немножко подремать. Даже не можно, — нужно!

Сон пришел сразу. Просочился сквозь веки и распахнулся передо мной словно врата. Перестав ощущать свое тело, я нырнул между сияющих створок устремившись в вязкую, сонную даль.

Сначала меня завертела какая-то сверкающая вьюга из цветных осколков сна. Я летел сквозь серебристый туман, рассыпающийся по моим плечам, проваливаясь, все глубже и глубже. В какой-то момент застыл в сияющем облаке и весь растворился в тепле, что наплывало на меня со всех сторон.

Очнулся в лесу. Я стоял в лесу, прислонившись к сосне, и ее жесткая кора царапала мою щеку. Медленно, боясь спугнуть сон, двинулся вперед. Мир приобретал все более ясные очертания, проступал из неизвестности, медленно проявляясь на краях сознания, словно фотография в банке с проявителем. Местность оказалась знакомой. Лес кончался и прямо передо мной был дом моего друга. Сосны стояли ровным строем, когда-то посаженые заботливой человеческой рукой, не доверявшей ветру-самосаду. Край искусственного леса резко обрывался, после него начиналась детская площадка, на другой стороне которой и высилась знакомая девятиэтажка. Солнце палило с небес, а я стоял в тени сосен, оглядываясь по сторонам.

Я понимал, что это — сон. Что это управляемый сон! Я захотел выйти из леса, и подойти поближе к дому. Тот час мое тело двинулось вперед. Плавно, словно летело над землей. Я отстранено смотрел по сторонам. Казалось, я сижу в кабине диковинного аппарата, который движется сам по себе, изредка подстегиваемый моими желаниями. Солнечные лучи блестели в одинокой луже, что примостилась в канаве. Мир дышал солнцем и покоем. Других людей я не видел в этом сне.

Легкий ветерок коснулся мой щеки и убежал дальше, под кроны сосен. «Из окна дует» — подумалось мне. Я отчетливо понимал, что это сон, что сейчас я лежу на диване и солнце, бьющее в окно, создает атмосферу теплоты и нежности. Ветерок, коснувшийся во сне моей щеки, залетел в открытую фрамугу, там, в реальном мире. Полусон, полуявь…

Я повернулся вправо, влево, прошел несколько шагов вперед. Тело слушалось меня во сне. Как это здорово! У меня еще никогда не было такого сна! Представив себе, как лежу на диване и улыбаюсь во сне, я двинулся дальше — к подъезду. Но в этот момент, сосны как поблекли. Мир стал стремительно утрачивать свои яркие, гипертрофированные краски и таять на глазах. Я испугался, что сейчас проснусь, и попробовал снова представить себе тихий дворик на краю леса. Но все было бесполезно. Сон таял, словно кусок сахара на дне стакана с горячим чаем. Он рассыпался на куски, превращаясь сверкающую пыль.

Вдруг раздался громкий хлопок, словно паруса огромного корабля вздыбились под ветром. Тлеющая серебром метель выплюнула меня из своих объятий, и я очутился в комнате, заполненной красным светом. Оглядевшись, я понял, что попал в следующий сон и страшно обрадовался тому, что еще способен отличить сон от яви. Ведь это значит, что и этим сном можно управлять!

Тихое покашливание вывело меня из ступора. Рядом со мной, в комнате, кто-то был. Я резко оглянулся и увидел своего знакомого, которого в реальности не видел несколько лет.

С изумлением я уставился на этого человека. Я, конечно, понимал, что это сон… но облик приятеля поразил меня до глубины души!

Мой знакомый сидел на полу, верхом на большой красной подушке, в самом углу комнаты. Ему на вид было, лет сорок пять, — пятьдесят и его черную как смоль шевелюру, прорезала белоснежная прядь седины. Он сильно растолстел и сидел, скрестив ноги, буквально положив живот на колени. На нем были немыслимые красные шаровары, красный кожаный жилет на голое тело и на самой макушке маленькая феска с кисточкой. Опять же красной.

Его живот весь зарос черным жестким волосом, руки были покрыты странными татуировками, и лишь лицо осталось прежним. Это было лицо моего хорошего знакомого, которому в реальности исполнилось всего двадцать пять лет.

Мне стало жутковато. Я оглянулся, и комната приобрела более отчетливые очертания. Ее стены возникали из тумана отливающего красным, они формировались прямо под моим взором, возникая из небытия. Это была его комната, — моего друга. Но сейчас она пустовала, в ней не было мебели, лишь пара больших подушек на полу. Стены были оклеены красными обоями, а посреди комнаты из пола поднимался странного вида торшер. Он раскрывался красными стеклянными лепестками кверху, как тюльпан и больше напоминал перевернутую люстру. При взгляде на него кружилась голова, и казалось, что сидишь на потолке.

Как оказалось, я и сам сидел на большой красной подушке, скрестив по-турецки ноги. Пол был выложен маленькими алыми плитками. Внутри каждой играл маленький тускло-багровый огонек. Огоньки бегали каждый внутри своей клетки, иногда складываясь в смутно знакомые узоры. Я протянул руку, чтобы коснуться удивительного пола, но мое внимание отвлек странный шум. Обернувшись на его источник, я увидел, что мой друг раскрывает рот, словно разговаривает. Но слов не было слышно — только тихое гудение. Гудение было низким и немного угрожающим. Оно лилось тихим ручейком, постепенно становясь громче и громче. Скоро я смог разобрать отдельные слова.

Он обращался ко мне. Называл мое имя и что-то рассказывал мне. Но я ничего не понимал. Его речь представляла собой просто шумовой фон, в котором я едва мог разобрать отдельные слова. К тому же он, кажется, пользовался блатной «феней». Я подивился этому сну. Такие картины никогда не возникали еще в моем сознании. Ну что же, это действительно был сон, в нем возможно все!

Внезапно шум усилился. Кажется, мой знакомый стал говорить громче. Он сильнее раскрывал рот и вдруг я увидел, как с его языка срываются слова. Маленькие красные узоры, напоминающие арабскую вязь. Они летели ко мне, но таяли, не успев добраться до меня. Они были очень красивые. Только вот постоянный красный свет раздражал меня. Мне стало не по себе.

Красные слова продолжали изливаться изо рта моего знакомого, образуя в воздухе причудливые переплетения. Засмотревшись на игру «слов», я отвлекся и не сразу заметил, что мой знакомый меняется. Его лицо почернело, и он стал увеличиваться, словно превращался в великана. И слова теперь из его рта вылетали чаще. Их оттенок сменился на темно — красный, они стали густыми и теперь напоминали удлиненные капли венозной крови. И эти «письмена» почти долетали до меня.

Я почувствовал странный озноб. Пора было просыпаться. Сон незаметно перерос в кошмар, и мне совсем не хотелось участвовать в нем. Я мысленно представил свою реальную комнату и постарался проснуться. Ничего не получалось. Тогда я стал представлять, что комната вокруг меня тает, превращаясь в туман и вот это, сработало. Знакомое серебристое мерцание окутало меня, и сквозь него я уже еле разбирал, как вспыхивают красные слова моего «знакомого».