Тео сделал меня дознавателем против моей воли. Я отказывался, как мог. Но отец пригрозил, что, если я не соглашусь, он приравняет меня к бунтовщикам. Это вынудило меня согласиться с назначением.

– Прекрати это, прошу тебя, – просит моего брата Айлин, глядя ему в лицо. – Пожалуйста…

– Ты знаешь его всего стуки и уже успела полюбить? – прищурившись, спрашивает Америго. – Зотикус, ты влил ей какой-то волшебный отвар в чашку с чаем?

– Дело не в любви, – твердо говорит Айлин. – Никто, ни одно существо не заслуживает таких издевательств! Это мерзко и отвратительно!

Америго смотрит на нее с любопытством. Он касается пальцами ее щеки. Она не отстраняется, а выжидающе смотрит на него.

– Тадеуш! – зовет мой брат. – Пора!

На складе появляется огромный толстяк в черном пальто. У него густая борода и забавная шляпа. Передвигается он с трудом, напоминая хорошо откормленную утку. В его руке я вижу клеймо с раскаленной докрасна буквой «А».

– Ты не сделаешь этого, – шепчу я. На крик нет сил. – Это слишком даже для тебя, Америго.

Перевожу взгляд на Айлин. Она, поняв, что ее ждет, бледнеет и делает шаг назад.

– Меня обижают твои сомнения в том, что я на это способен. Ты ведь уверен, что твой брат – чудовище. А они совершают неприглядные поступки, – забирая из рук Тадеуша орудие пытки, говорит Америго. Оглядывает Айлин с головы до ног. Свободной рукой убирает волосы от ее лица. – Жалко портить такую красоту…

– Это наши разборки, не втягивай ее, – прошу я. – Она не причем.

– Чувствовать боль, которую причиняют тебе, это одно. С ней можно смириться. Но когда это касается того, кто тебе дорог… Это в сотни раз больней, – оборачиваясь ко мне, говорит Америго. Брат уже все решил и переубедить его будет невозможно. Он уже переключил свое внимание на Айлин. – Снимай блузку.

Оглушенная происходящим, моя подопечная выглядит затравленным зверьком. Но подчиняется требованию Америго. Стягивает с плеч блузку, бросает ее на пол и прижимает руки к груди. Брат смотрит ей в глаза и произносит несколько фраз на непонятном для меня языке. Она обмякает, руки опускаются.

От её пупка к груди тянутся два уродливых шрама. Кто с ней это сделал? Что произошло с этой девчонкой? Америго поспешно отводит взгляд и делает Тадеушу знак держать ее. Тот заграбастывает хрупкую фигурку Айлин обеими ручищами. Она вяло пытается вырваться, но все ее действия заторможены, словно во сне.

Когда каленое железо впивается ей в плечо, она издает короткий крик и тут же затихает. На секунду ловлю ее потерянный взгляд. В нем нет ни грамма обвинения или злости. Только страх и растерянность, смешанные с недоуменным – почему?

Запах горелого мяса щекочет ноздри. Америго ее клеймит долго и со знанием дела. Так, чтобы ничто не смогло помочь ей избавиться от клейма. Чем он занимался все это время? Какие еще навыки приобрел? Он придирчиво осматривает результат своей работы и, довольно улыбаясь, отходит в сторону. Кладет клеймо на стол и оборачивается ко мне.

– Как настроение, дорогой брат? – с нескрываемым торжеством спрашивает он меня. – По глазам вижу, что ты готов убить меня. Теперь каждый раз, когда ты будешь ее видеть, в твоей памяти будет всплывать мое имя. Ты никогда не забудешь о своем предательстве.

Тадеуш отпускает девушку, и она, шатаясь как пьяная, идет к табуретке. Сев на нее, начинает растирать себе виски. У меня нет сомнений в том, что Америго использовал внушение, чтобы она не так сильно ощущала боль. Надо же, проявил милосердие. Брат подходит ко мне и выдергивает из моего бедра кинжал, который метнула в меня моя подопечная.

Потом освобождает мои руки, и я падаю на пол. Мне нужна кровь, чтобы восстановиться. И она совсем рядом, дразнит меня своим ароматом. Но я не имею права к ней притронуться. Дьявольское искушение. Желудок бунтует, напоминая о своих потребностях острыми спазмами.

Собираю волю в кулак и поднявшись, набрасываюсь на Америго. Злость за то, через что мне пришлось пройти за эти несколько часов придает мне энергии. Он же легко уворачивается от моих ударов, а когда ему это надоедает, легко, как фантик, отбрасывает к противоположной стене.

– Я не хочу с тобой драться, – говорит он. – Не в таком состоянии.

– Следующего раза может и не быть, – поднимаюсь на ноги и снова набрасываюсь на него.

Америго одним движением укладывает меня на лопатки и приставляет нож к горлу. Его пряди волос падают мне на лицо.

– Конечно же, он будет, – спокойно говорит брат. – Я буду с тобой рядом, пока ты не испустишь последний вздох. Буду смотреть на это, радоваться и держать тебя за руку. Осталось всего несколько дней. Та дрянь, что тебе ввел Тадеуш… От нее нельзя исцелиться. По первости тебе будет помогать кровь, но это ненадолго.

И в один прекрасный день тебя парализует как древнего старика. Это продлиться несколько часов, после чего ты перестанешь дышать. И это будет моей победой. Чтобы отпраздновать ее как подобает, я заберу твою воспитанницу с собой в Барселону. Хотя, она уже и так принадлежит мне, и ты об этом знаешь. Мне кажется, что это прекрасный план. Я вдохновлен им.

Мучаюсь вопросом, почему он больше не спрашивает про флэшку. Она перестала его интересовать? Он нашел способ, как получить ее другим путем? Что изменилось?

– Отпусти его! – требует Айлин, хватая Америго за плечо. – Немедленно отпусти!

– Как пожелает леди, – с наигранным благородством отвечает мой брат и уступает просьбе девушки.

Поднимаюсь на ноги. Мне нехорошо. Я потерял много крови и с трудом стою на ногах. Перед глазами все кружится, а мне еще вести машину. Тадеуш приносит мне мою одежду. Кое-как натягиваю ее на себя. Айлин тоже одевается. Долго возится с пуговицами, что-то бормочет. Толстяк помогает ей одеть пальто. Она бросает на него взгляд, полный раздражения и досады. Но тот притворяется, что ничего не заметил. Беру ее за руку и веду в сторону выхода.

– Ждите в гости! – кричит мне в спину Америго.

Оборачиваюсь, и показываю ему средний палец. Тот смеется, но за этим смехом я улавливаю горечь. Да, он выместил на мне свою злость, но легче ему от этого не стало.

Идем к машине. На улице сгущаются сумерки. Холодает, идет снег. Из-за высокой влажности он кажется колючим и недружелюбным. Любое движение отзывается в теле ноющей болью. Но все, о чем я сейчас могу думать, это кровь. Голод сводит меня с ума, заставляет скрежетать зубами. А присутствие рядом Айлин в сто раз усугубляет ситуацию.

Ее раны еще не зажили и для меня это хуже пытки. Открываю дверцу и сажусь за руль. Девушка устраивается на месте рядом с водителем. Как непредусмотрительно с ее стороны! Ее трясет. Дрожащими руками она шарит по бардачку, ища что-то. Не найдя, тяжело вздыхает. Откинувшись на сиденье, закрывает лицо руками.

Бросаю взгляд на заднее сиденье, где лежит телефон. Дисплей мигает, уведомляя меня о новом сообщении. Беру мобильник в руки. Двадцать пропущенных от Ви. Это, пожалуй, красный уровень тревоги. Что могло произойти? Хочу ему перезвонить, но аккумулятор разряжается окончательно, и я остаюсь без связи.

– Дай мобильник, – прошу я Айлин. Она протягивает мне обтрепанную раскладушку. На память набираю номер законника.

– На вашем балансе недостаточно средств, для совершения звонка, – уведомляет меня бездушный голос. Со злостью бью кулаком по рулю. – Как не вовремя!

– Проблемы? – осведомляется Айлин, прижимая руку к плечу, на котором выжжено клеймо. Шмыгает носом, стараясь не расплакаться. Шок остался позади и теперь ей дурно.

– Разберусь, – коротко бросаю я.

Только ее истерики мне сейчас здесь не хватало. Медленно трогаюсь с места.

– Ты уверен, что справишься? – подначивает меня Айлин. – А то получится как с Америго.

– То есть, во всем виноват я? – удивляюсь я и прибавляю скорость. Скорей бы добраться до города! И найти того, кем можно подкрепиться.

– А кто еще? – разводит руками Айлин. Тут же морщится и закусывает губу.