Айлин задумывается. Подпирает рукой подбородок и смотрит в одну точку. Она одета в цветную пижаму, волосы заплетены в две косы. Ногти на ногах покрыты черным блестящим лаком.

– Я вернулась из школы раньше, чем должна была, – говорит Айлин, стараясь не смотреть на меня. – Поднялась температура, пошла кровь из носа…Ничего страшного, со мной такое часто бывает, но это неприятно. Впереди было два скучных урока труда, и я сбежала. Придя, поняла, что забыла дома ключи. Стала звонить в дверь, раз, два… Бабуля не открывала. Я уже решила, что она у соседки, как заметила, что дверь прикрыта не плотно. Толкнула ее, а она лежит в прихожей. Мертвая.

Ей с трудом дается каждое слово, она очень старается не заплакать. Тихо шмыгает носом. Беру ее за руки и сжимаю пальцы в своих.

– Что было потом?

– Я захлопнула дверь и побежала к соседке. Долго не могла ей объяснить, что произошло, только плакала. А потом послышался вой сирен, приехала полиция. Но я ее не вызывала! Не знаю, кто еще мог знать, что бабушку убили, – взволнованно говорит Айлин.

– Из дома ничего не пропало? – спрашиваю я.

– Вроде бы нет… Хотя я так и не смогла найти ее мобильный телефон. Но она была очень рассеянной в последние дни, могла сама где-нибудь оставить, – говорит Айлин. Она прижимает свою ладонь к моей, и наши пальцы сплетаются. Чувствую, как под кожей бежит ее кровь, как бьется на запястье вена.

– Какой Елена была перед смертью? Отличалось ее поведение от обычного? – глядя в глаза девушки, спрашиваю я.

– Ну… Она была странной. То кричала на меня, то бросалась обнимать. Я не знала, чего от нее ждать в следующую минуту. Привыкла к тому, что она всегда была жесткой и категоричной со мной. А тут даже на пластическую операцию согласилась. В тот день, когда она погибла, мы должны были пойти на консультацию к врачу.

– Из-за шрамов на груди? – вырывается у меня, и я тут же жалею о своих словах. Айлин опускает плечи и съеживается.

– Нет, из-за носа, – упавшим голосом отвечает она. – Он сломан и мне сложно дышать. Бабушка долго не соглашалась, считая это блажью, а потом внезапно сказала: пойдем.

У меня возникает подозрение, что, не дождавшись моего ответа, Елена подыскала в убийцы своей внучке кого-то из местных отчаянных. Уж больно ее поступки похожи на чувство вины.

– Я знаю в Лондоне одного хорошего врача, он тебя прооперирует, – говорю я.

Айлин улыбается краешками губ.

– Знаешь, что меня напрягает? – говорит она, придвигаясь ко мне. – Когда я убегала к соседке, я точно помню, что закрыла дверь. А полиция утверждает, что она была распахнута настежь. А это значит, что, когда я была там, убийца прятался в нашей квартире… Ты ведь найдешь эту тварь до того, как умрешь?

Айлин с надеждой смотрит на меня. И я не хочу ее разочаровывать.

– Конечно, – уверенно обещаю я. – Тебе не о чем беспокоиться.

Она порывисто обнимает меня за шею и тут же, поднявшись на ноги, уходит.

Под утро у меня открывается сильное кровотечение. Течет из глаз, ушей, носа. Усилия Дэшэна как-то остановить это безобразие ни к чему не приводят. Попытка восполнить потерю крови, принесённой Дэшэном из больницы, чужой приводит к рвоте – организм отказывается принимать привычное питание.

Впервые мне становится страшно от четкого осознания того, что конец действительно близок. Я уже не тот, что был прежде. Болен и слаб. И это невозможно исправить. А еще я каждую минут жду, что придут из жандармерии и меня арестуют за покушение на Тео. И страх оказаться снова в тюрьме намного сильнее, чем страх смерти.

Принимаю решение, что если за мной придут, и я еще буду в состоянии ходить, то убью себя. Мне больше нечего терять. Когда измотанный и почти без сил, я выбираюсь из ванной и оказываюсь в гостевой комнате на втором этаже, мой взгляд падает на книгу Чори.

Да, я имел глупость притащить ее сюда в надежде встретиться с профессором Рогожкиным. Но из-за последних событий совсем забыл об этом. Может быть, это знак, что у меня все-таки есть шанс? Ведь не зря же за этими книгами идет настоящая охота.

Дэшэн помогает мне одеться. Очень переживает, что я плохо стою на ногах, и меня все время шатает. Заверяю его, что со мной полный порядок. Не пугать же его тем, что мне самому жутко ото всего этого до отчаянья? Все равно ведь это ничего не изменит.

Прижимая к груди книгу, спускаюсь вниз. В прихожей возле зеркала крутится Айлин. На ней смешная шапка с кошачьими ушками. Выглядит она в ней забавно и в то же время трогательно.

– Тебе нравится? – спрашивает она, заметив, что я смотрю на нее.

– Ничего так, – откликаюсь я. – Если ты в школу, то мы можем пойти вместе.

– Нет! – Айлин бледнеет и делает шаг назад, словно увидела гадюку. – Пожалуйста, сделай милость, не делай этого!

– Назови мне три причины, почему, я не должен туда ходить, – прошу я, глядя на нее.

Айлин в смятенье. Стаскивает с себя шапку, мнет в руках, не зная, что мне ответить.

– Ты можешь узнать кое-что обо мне, – с мукой произносит девушка. – А я бы этого не хотела.

– Неужели ты ешь людей? – усмехаюсь я, натягивая на себя пальто.

Девушка отрицательно качает головой и прижавшись спиной к стене, сползает на пол. – Тогда я точно должен это узнать.

До школы, как мне кажется, я иду целую вечность. От потери крови знобит, голова неприятно ноет и кружится. От шума, царящего в коридоре на первом этаже, я и вовсе едва не теряю сознание. Сам не знаю, как удерживаюсь на ногах. Проходя мимо одного из классов, вижу за столом Аду. Она сосредоточена и, похоже, чем-то очень недовольна. Заметив мой взгляд, резко поднимается и выходит ко мне.

– Где Айлин? – жестко спрашивает она, сжимая пальцами шариковую ручку. – Что за самовольные отлучки? Урок через минуту!

– Разрешил ей не ходить сегодня, – говорю я, глядя как злость портит красивые черты лица учительницы.

– Что, у нее опять какая-то несуществующая болезнь разыгралась? – криво усмехается Ада.

– Просто мне так захотелось, – спокойно отвечаю я.

Ада бормочет проклятье. Звенит звонок, и она торопливо заходит в класс. Подходит к доске и начинает выводить мелом новое задание.

Кабинет, где сидит Рогожкин, находится на втором этаже. Я рад, что все уже разошлись и никто не видит, каких усилий мне стоит подняться.

Дверь открыта, гуляет сквозняк. Он треплет скучные занавески бежевого цвета, местами выцветшие от солнца. Демонстрируя цветочные горшки, которыми буквально заставлены оба подоконника.

Сам профессор сидит за столом и лениво потягивает чай из большой прозрачной кружки. Он одет в синий костюм и белую рубашку. Голова у него большая, из-за чего кажется, что он похож на медведя. Седые волосы гладко зачесаны назад. На вид ему шестьдесят лет, и он любит плотно покушать.

Заметив меня, он поворачивает голову в мою сторону. Несколько секунд уделяет изучению моей персоны, потом поднимается.

– Доброе утро, – спохватившись, здороваюсь я.

– Доброе, бесспорно, – отвечает тот. Голос у него глубокий, обволакивающий. От человека исходит такая энергетическая мощь, что я невольно теряюсь. Определенно, он не похож на обычных людей. Да и во взгляде синих, чересчур ярких для его возраста глаз, есть что-то особенное. Еле уловимое, но наводящее на мысли, хозяин кабинета не так прост, как может показаться. – Вы, видимо, родственник кого-то из моих учеников?

– Опекун Айлин Савро, – хрипло отвечаю я, беспокоясь, что прямо сейчас может открыться кровотечение из носа.

– А, у этой девочки, наконец, появился защитник? – оживляется Рогожкин и его взгляд теплеет. – Надеюсь, что теперь ее жизнь изменится. Вы, конечно, еще очень молоды, но иногда юность бывает мудрее зрелости.

– Благодарю вас за то, что спасли ей жизнь, – вполне искренне говорю я.

– Бог с вами! – взволновано произносит профессор. – Любой человек на моем месте поступил бы так же. Эта атмосфера ненависти, что царит вокруг нее, поистине ужасна. Она сильный человек, я бы такой травли не выдержал. Моего бы мужества просто не хватило.