– Разве Америго не рассказал? Он же герой, должен был похвастаться своим подвигом, – с усмешкой произносит она. – Какого черта он вмешался? Раз помахал кулаками, а мне теперь с этим жить! Думаешь, мне это как-то поможет? Станет только хуже! Мне еще больше полугода в школу ходить!

– Ты туда больше не пойдешь, – неожиданно говорю я. – Мы уезжаем в Лондон. Все необходимое тебе образование получишь там. Документы я уже оформил.

– Но ты даже не спросил, хочу ли я этого… – теряется от такой новости Айлин.

– Извини, не было времени. Просто поверь, что как твой опекун, я всегда буду выбирать для тебя самое лучшее, – говорю я. – Все, что тебе будет нужно – это собрать свои вещи. Пора начинать новую жизнь. Америго дал тебе свою кровь?

– Нет, я отказалась. Ничего от него не хочу, – рассеяно говорит Айлин, прикрывая синяк прядями волос. – Очень страшно, да?

Киваю. Она тяжело вздыхает. Закрывает альбом и, обхватив колени, смотрит мне в глаза. Замечаю в серых радужках легкое, едва различимое золотистое свечение. Похоже на то, что я видел днем у ее отца. Что это значит? Она стала сильнее? В ней проснулась магия? Прокусываю себе запястье и протягиваю руку ей. Айлин тут же припадет губами к ране. Пьет долго и жадно, у меня даже сводит пальцы. Заметив мое напряжение неохотно отстраняется. Облизывается, проводит тыльной стороной ладони по губам.

– Спасибо, – бормочет она. Пламя в глазах становится ярче. Что-то подсказывает мне, что это отнюдь не добрый знак и решение, которого я так избегаю, мне придется принять очень скоро.

Внизу хлопает входная дверь. Кто-то с топотом поднимается по лестнице. Секунда – в комнату без стука врывается Сабина. Она взволнована и обескуражена. Пальто нараспашку, шапка съехала на бок. Волосы выбились из косы и торчат как пружинки. Косо смотрит на меня и тут же забывает о моем существовании, бросаясь к Айлин. Опускается рядом с ее постелью на колени, берет ее за руку.

– Как ты? – с тревогой спрашивает она. – Я увидела весь этот ужас, когда уже этот тип все раскидал в разные стороны… Прости, что не пошла с тобой сразу. Не надо было слушаться Аду и задерживаться!

– Все обошлось, не переживай, – заверяет ее Айлин и пламя в ее глазах гаснет. – Я в порядке.

Сабина бросает на меня подозрительный взгляд. Понимаю, что подружкам надо обсудить это шокирующее событие. Поднимаюсь на ноги и выхожу из спальни Айлин. Осторожно закрываю за собой дверь.

– Кто этот красавчик? – тут же набрасывается на мою подопечную с расспросами Саб. – В такого и влюбиться не грех!

– Ну, вообще-то, это брат Зотикуса, – нехотя отвечает Айлин. – И судя по всему, он из тех персонажей, с которыми лучше не связываться…

Сбегаю по лестнице вниз. Снимаю с вешалки пальто. Бросаю взгляд на свое отражение. Выгляжу вполне прилично, кровотечение остановилось. Решаю воспользоваться тем, что Ковалевская у нас, и навестить ее мать. Мне нужно задать ей один-единственный вопрос, который вряд ли, что-то изменит, но многое прояснит.

Женщину я застаю за приготовлением ужина. В квартире все такой же бедлам, но, по сравнению с моим прошлым визитом сюда, здесь стало чище и светлее. Катерина, так зовут родительницу Саб, выглядит замотанной и усталой. Но при этом она не в меру болтлива. Со стороны даже складывается ощущение, что тело живет отдельно от ее способности за пять минут рассказать обо всем на свете. Особенно, о чем ее не спрашивали. Она беспечна, верит мне на слово, что я консультант по делам несовершеннолетних. Тащит на кухню и начинает заваривать чай.

– Так хотелось верить, что моя дочка выберет иной путь, чем мой муж, – вздыхая, откровенничает Катерина. – Но не судьба, видимо. Дурная наследственность, она такая… В семье супруга тоже все по кривой дорожке пошли.

– Мне кажется, вы лукавите, – говорю я, мысленно используя внушение. – Матвей ведь не отец Саб. По крайне мере, не по крови.

Катерина испуганно вздрагивает и машет на меня руками.

– Да вы что! Как вам такое в голову пришло вслух произносить! – с ужасом шепчет она. – Он же убьет меня, если узнает! С кем дети останутся?

– Все останется между нами, – говорю я, ловя ее за запястье. – Просто не лгите мне. Саб – дочь Вагнера?

Катерина едва заметно кивает. Морщинки вокруг глаз становятся четче.

– Увы, да, – собравшись с силами, говорит она. – Но он знать ничего не хочет о своей дочери. Словно это не он умолял меня сохранить ребенка, носил цветы и фрукты, пока я лежала в больнице. Заплатил большие деньги, чтобы подделали свидетельство о рождении, и Матвей ни о чем не догадался. Он тогда сидел в тюрьме. Поддерживал финансово. Когда Саб выросла, я рассказала ей правду. Думала, что это даст ей шанс вырваться из тусклой жизни. Устроиться как-то иначе, чем я. Она пошла к нему, а он грубо выставил ее, обозвав самозванкой… Для нее это стало сильным ударом. Я теперь даже сожалею о своей болтливости. А Сабинка стала все больше пропадать в гараже, с ворами спуталось, в гонках участвует…

Катерина обрывает себя на полуслове и бросается к плите, чтобы помешать суп. Долго колдует над кастрюлей, добавляя туда каких-то специй.

– В последнее время вы не замечали за ней ничего странного? – напоминаю о себе я. Катерина вздрагивает. У меня возникает смутное подозрение, что она мистическое существо и избавилась от внушения самостоятельно. И конечно же, память о моем присутствии тут же стерлась у нее из сознания. Она долго размышляет над моим вопросом, и я снова пользуюсь вампирским гипнозом. Только теперь подхожу к этому более осторожно.

– Ну… Парень у нее появился, – подумав, говорит Ковалевская. – Мне этот монгол кажется каким-то неприятным типом, а она от него без ума. Даже от подружек его скрывает. Все чаще говорит о желании накопить денег и уехать с Айлин заграницу… Для меня это странность. А как для вас – не знаю.

– Монгол? – вспомнив танцора из клуба «У Вагнера» переспрашиваю я. Катерина утвердительно кивает. – А чем вам не по душе?

– Глаза у него, как у дьявола. Зыркнет так, что по телу озноб бежит. Кажется, что прям вот сейчас душу тебе из тела вырвет, – боязливо произносит женщина. И я понимаю, о чем она. Случайна ли связь Сабины с этим парнем? Внушаю Катерине забыть о нашей беседе и торопливо покидаю квартиру, которая мне так не нравится.

По пути домой у меня снова начинает болеть голова. Наваливается тяжелая усталость. Соображаю, что давно не отдыхал. Надо будет сейчас прийти домой, забить на все и спуститься в подвал. Может быть, это как-то облегчит мое состояние. Но вспоминаю, что там сейчас обитает Якуб и вряд ли его стоит тревожить своим присутствием. Что ж, придется устроиться в какой-то из комнат наверху. Надеюсь, Рита будет не против.

Поднимаюсь на второй этаж, заглядываю в ванную. На лице снова выступила кровь. На мгновение меня охватывает паника, но я быстро беру себя в руки. Долго стою, упершись руками в края раковины и глядя на свое отражение. Убираю назад длинные рыжие волосы и впервые за долгое время думаю о своих родителях. Кем они были? Почему отказались от меня? Я был совсем мелким, когда меня в корзине для белья нашел пожилой рыбак.

Была сильная непогода, штормило. Я легко мог погибнуть, но каким-то образом выжил. Старик забрал меня к себе, воспитал. Научил всему, что знал сам. А когда мне исполнилось пятнадцать, его у меня забрало море. Другой семьи у меня не было, и я не хотел предавать память о нем поисками тех, кто был моей кровной родней. Сейчас это все не больше, чем сантименты, но тогда это казалось важным. Чуть ли не дело чести.

В дверь раздается робкий стук. Она тут же приоткрывается, и Рита просовывает голову. Убедившись, что я одет, смело входит. Следом за ней в крошечную комнатку вваливается Дина. Становится душно и тесно.

– Что еще за слет? – недовольно спрашиваю я, чувствуя себя не в своей тарелке от их физической близости. Обе в упор смотрят на меня. Дина, как всегда, спокойна и равнодушна, а Рита взволнована и тяжело дышит. Ее дыхание обжигает кожу и мне это не нравится.